Увечный бог

– И как можно дальше от нее? Не думаю, что Тавора...

– Нет, не в том был ее резон. Это Геслер и Буян.

– Не понимаю, о чем ты.

– Эти двое прошли Оплотом Огня, тем, что мудрецы Первой Империи звали Телас. Тавора хочет, чтобы Синн была с ними, потому что никто иной не сможет выстоять против девушки, выжить под ее силой, ибо, если Синн пробудит свою силу... как говорит Келиз, будет огонь.

– Адъюнкта предупреждали об измене...

– Брюс, Геслер и Буян стоят на краю Возвышения и ощущают это. Оба уцепились за драгоценную жизнь...

– За что?

– За человечность. Пальцы уже онемели, мышцы кричат от боли. Ногти потрескались и кровоточат. Видел, как на них смотрит мальчик? Гриб? Он стоит возле Синн, словно проявление ее совести - поистине, совесть ныне оказалась снаружи нее. Она могла бы ее оттолкнуть, выдавить жизнь - не понимаю, почему она уже так не сделала. Столько огня в руках, и такое холодное сердце.

– Ты говоришь, что мальчик лишен собственной силы?

Она взглянула искоса: - Адъюнкт о нем говорила? О мальчике?

Он нехотя кивнул.

– И что?

– Она сказала, что он наша надежда, что в конце его сила может - сможет - обеспечить нам спасение.

– Тогда, Брюс, мы в настоящей беде.

"Предательство. Когда лицо перед тобой лжет, глаза обманывают, прячут тайну. Неужели не будет такому конца?"

Он снова думал о дне морском, как и ожидалось. "Имена глубоко внутри меня. Имена павших. Я могу слышать каждое, особый, уникальный голос. Но сколь многие звучат похоже. Крики боли. Жалобы на... измену. Так часто, так часто".– Она доверяет этим морякам, - произнес он.
– Верит, что они не предадут. Всё, что у нее есть. Всё, на что может она надеяться.

– Да, сказала Араникт.
– И, что еще хуже, овлийка Келиз, которая говорила, будто ничего не понимает, понимает слишком многое. Хочешь не хочешь, в ее руках судьба К'чайн Че'малле. Она Дестриант Матроны - думаешь, она верит Синн? Доверяет ей жизнь Матроны и прочих К'чайн Че'малле? Вряд ли. Она в том же положении, что и мы - всё зависит от Геслера и Буяна, а они всё время пререкаются на ее глазах.

– Должно быть, у нее сердце разрывается.

– Она в ужасе, Брюс. И так одинока. Среди всех них.

Он потер лицо. Кони, ощутив слабину, почти остановились. Не зная об этом, знаменосец почти доехал до колонны. На таком расстоянии штандарт казался белым квадратом.
– Араникт, что мы можем?

– Не важно, что будет, - сказала она, - но мы должны оставаться с ними. С Геслером и Буяном, Келиз и Че'малле. Но если дойдет до выбора, кого спасать, если нам останется лишь одно суровое решение... пусть это будет мальчик.

– Эти мужчины готовы рвать друг другу глотки... случится...

– Ох, это. Брюс, они похожи на братьев. Огрызаются, могут даже кровь пустить. Орут друг на друга... было бы хуже, если бы они молчали. Мы видим их человечность - то, за что они так отчаянно держатся. Это похоже на... на ритуал. Заботы или даже любви.

– Как супруги...

– Братья, сказала я. Связаны кровью, связаны прошлым. Видя, как они спорят, мы слышим лишь сказанное вслух, но самое важное остается не высказанным. Келиз лишь начинает это понимать - когда поймет, многие страхи и тревоги пропадут.

– Надеюсь, ты права.
– Брюс натянул поводья и спрыгнул с коня. Повернулся, рассматривая уланов, махнул рукой, приказывая вернуться к обычному патрулированию флангов.
– Давай пешком. Уверен, авангард проживет без меня еще недолгое время.

Он заметил ее любопытство, но она послушно слезла с лошади. Взяв животных под уздцы, они пошли к колонне.

– Любимая, - начал Брюс, - я познал тишину более глубокую - и сокрушающую - чем может представить кто-либо.

– Не нужно о таком рассказывать...

– Ты не права. Я должен рассказать не ради обретения особой близости между нами, хотя это тоже важно. То, что я опишу, важно - оно связано с тем, что ты говоришь, и - если поможешь - надеюсь, оно подарит нам выбор образа действий. Скажи, что тебе известно о моей смерти?

Она помедлила, зажигая палочку от окурка прежней.
– Яд. Случайность.

– А мое тело?

– Его украл выходец из другого мира.

– Украл? Возможно, так казалось. На деле же меня возвратили. Отнесли туда, где я был прежде. Мое имя написано на стоячем камне. Присоединено к бесчисленности прочих.

Она хмурилась и, казалось, изучала жилистые травы под ногами.
– Так, значит, будет с нами со всеми? Наши имена выбиты на камне? Из смерти в жизнь и обратно? Как утверждали некоторые мудрецы?

– Не знаю, что было на самом деле. Мои переживания совершенно отличны от того, что выпадает другим. Нет, я ощущаю, что они совершенно уникальны. Если кто и виноват, то Куру Кан. Он создал ритуал, пославший меня в иное место, в иной мир, наверное - мир на дне океана - и там я впервые встретил ... выходца. Хранителя Имен, так я его называю.

– Того самого, что пришел за тобой в тронный зал?

Он кивнул.

– Потому что он завладел твоим именем?

– Возможно - или нет. Мы скрестили клинки. Я победил его в битве...

– Он провалился как хранитель.

– Да.

– Тогда он пришел, - сказала Араникт, - чтобы заменить себя тобой.

– Думаю, ты можешь быть права. "Или так кажется".

– Имена, о которых ты говорил, Брюс - теперь их никто не охраняет?

– Ах, дело в моем воскрешении. Тебе известны подробности?

Араникт покачала головой.
– Ничего. Ну, как и всем остальным.

– Как можешь вообразить, я часто об этом думал. Во снах я вспоминаю то, чего никогда не делал и не видел. Очень тревожно, по крайней мере вначале. Как и ты, я не обладаю реальным знанием о возвращении в мир. Это было приглашение? Разрубание цепей? Просто не знаю.

– Сила, способная такого достичь, должна быть великой.

– Что-то мне говорит, - сказал он с кривой улыбкой, - что даже силы Старшего Бога было бы недостаточно. Желания живущих вернуть того, кого они потеряли, мало, чтобы нарушить законы смерти. Никто не хочет такого путешествия, но все же мы умираем. Я не тот самый человек, прежний умер в тронном зале, у ног короля.