Узел вечности

Тегид ничего не сказал, но достал еще два камня и вложил их мне в руки. Вот теперь Бард отпустил меня, предоставив своей собственной судьбе. Я спрятал Камни в пояс, повернулся и приказал людям грузиться на корабли и сам последовал за ними. Я почти дошел до воды, когда Тегид крикнул:

— Ллев! Ты так и оставишь своего Барда?

— Мне было бы спокойней, если бы ты пошел со мной, — ответил я. — Но я не буду плохо думать о тебе, если ты останешься.

Мгновение спустя он уже стоял рядом со мной.

— Мы идем вместе, брат.

Мы переждали ледяную волну, и люди на палубе подняли нас на борт. Мужчины взяли длинные шесты и стронули корабль на глубокую воду, а паруса захлопали, наполнились и выгнулись на мачтах. Ночь крепко держала нас в своем кулаке, когда острый нос первого корабля разрезал волну, окатив нас солеными брызгами. В глубокой темноте безлунной Солленской ночи я, не оглядываясь, покинул Альбион.

Море было неспокойным, ветер сильным и холодным. С неба хлестал дождь пополам со снегом, нас швыряло на каждой волне, словно море сопротивлялось нашим замыслам. Я не раз подумал, что нас ждет водяная могила, и все-таки шел вперед. Пути назад не было.

— Почему ты решил, что они ушли в Грязные Земли? — спросил Тегид. Я стоял на носу, держась за поручень. Мы не видели солнца с момента отплытия.

— За этим стоит Паладир, — ответил я, глядя на волны и стукнув кулаком по фальшборту.

— Почему ты так считаешь?

— А кто еще? — возразил я. Тем не менее, его вопрос заставил меня усомниться. Я повернул голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Ты что-то знаешь?

Его темные брови слегка изогнулись.

— Я знаю, что никто не оставляет следа в море.

— След ведет в Тир Афлан. Именно туда мы изгнали Паладира, и именно туда он их забрал, — заявил я, придав голосу больше уверенности, чем ощущал на самом деле. На берегу у меня сомнений не возникало. Теперь, после двух дней на борту корабля, я не был в этом уверен. Что, если они поплыли на юг и вышли на берег в любой из тысяч безымянных бухт?

Тегид некоторое время молчал, размышляя. Затем он спросил:

— Как ты думаешь, зачем это Паладиру?

— Здесь не может быть двух мнений: месть.

Бард покачал головой.

— Месть? За то, что ты сохранил ему жизнь?

— За то, что отправил его в Тир Афлан, — коротко ответил я. — У тебя другое мнение?

— Паладир во всем искал свою выгоду, — задумчиво проговорил Тегид. — Я думаю, он остался доволен тем, что спасся. Кроме того, я никогда не видел, чтобы Паладир действовал в одиночку.

А ведь верно. Паладир был воином, привыкшим полагаться на собственное копье куда больше, чем на сложные ходы. Я обдумал это.

— Знаешь, мне как-то все равно, действовал он в одиночку или с целой бандой коварных сообщников. У меня нет другого выхода.

— Конечно, — согласился Тегид, — но было бы хорошо выяснить, кто с ним заодно в этом деле. Это может многое поменять. — Он помолчал какое-то время, глядя на меня своими острыми серыми глазами. — Бран рассказал мне о сигнальном костре. — Я нахмурился, глядя на аспидно-темное море. — Ты умолчал еще о чем-нибудь таком? Тогда самое время сказать сейчас.

— Да, есть еще кое-что, — признался я наконец.

— Что? — тихо спросил Тегид.

— Гэвин носит нашего ребенка. Об этом не знает никто. Ей хотелось подождать еще немного до оглашения.

— Ничего себе! — приглушенно воскликнул Тегид. — Дитя короля! — Покачав головой, он отвернулся и стал смотреть в море. Прошло довольно много времени, прежде чем он заговорил снова. — Жаль, что я не знал этого раньше, — сказал он наконец. — Ребенок не только твой; это символ щедрости твоего правления и принадлежит клану. Мне надо было сказать.

— Да мы и не пытались это скрывать, — сказал я. — И какое это имеет значение?

— Это мы вряд ли узнаем, — мрачно ответил он и замолчал.

— Тегид, — спросил я через некоторое время, — Тир Афлан… ты когда-нибудь был там?

— Никогда.

— Ты знаешь там кого-нибудь?

Он невесело рассмеялся.

— Знаю. Паладира.

— Но ты же должен что-то знать об этом месте. Как оно получило свое название?

Он поджал губы.

— Это место носит свое название с незапамятных времен. И название вполне заслуженное, но так было не всегда. В Ученом Братстве говорили, что когда-то, очень давно, это было самое благословеннейшее из королевств — тогда оно звалось Тир Гвин.

— Прекрасная земля, — повторил я. — Но как же случилось…

Его ответ меня удивил.

— На вершине своей славы Тир Гвин пал.

— Как?

— Говорят, что люди сошли с Истинного Пути: они погрязли в заблуждениях и эгоизме. Зло поселилось среди них, а они даже не догадывались об этом. Вместо того, чтобы сопротивляться, они приняли зло и отдались ему. Зло росло; оно пожрало их — пожрало все доброе и прекрасное на этой земле.

— Пока ничего не осталось, — пробормотал я.

— Дагда снял с них свою Быструю Твердую Руку, и Тир Гвин стал Тир Афланом, — объяснил он. — Теперь его населяют только звери и изгои, они охотятся друг на друга, страдают и мучаются. В этой стране нет ничего из того, что нужно людям. Не ищи там помощи, утешения или мира. Не найдешь. Только боль, печаль и смятение. — Нахмурившись, Тегид скосил на меня глаз. — Скоро ты сам это увидишь, — сказал он и кивнул на море перед нами.

Я посмотрел на тускло-серую гряду облаков, плывущую низко над горизонтом: это был мой первый взгляд на Грязную Землю.

— После того, как мы пробудем там некоторое время, сам скажешь, заслуживает ли эта земля свое название.

Я смотрел на далекое блеклое пятно. Даже издали оно казалось унылым, впрочем, не более унылым, чем многие другие земли, если приближаться к ним сквозь туман и моросящий дождь в пасмурный день. Возможно, на меня подействовало мрачное описание, данное Тегидом.

Я пришел, чтобы найти Гэвин, а до этого мне пришлось пройти воды, огонь и медные трубы, чтобы спасти ее. Никакая страна, будь она самой враждебной, не устоит перед моей решимостью.