Узел вечности

Мы двигались дальше, правда, с каждым днем у многих из нас все сильнее болели ноги, да и голодно становилось. Но, судя по людям, это лишь добавляло им решимости. Через два дня лес по сторонам дороги поредел, а еще через два дня кончился совсем. Еды от этого не прибавилось, но настроение улучшилось. Все-таки голубое небо над головой можно считать благословением.

Земля за лесом превратилась в голые холмы, а потом пошли торфяные болота — настолько же широкие и пустые, насколько лес перед ними был густым и темным. Когда лес остался позади, воины начали петь. Мы с Тегидом ехали во главе отряда и с удовольствием слушали.

— Наконец-то у них прорезался голос, — заметил я. — Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как в Тир Афлане пели?

Тегид склонил голову и как-то неодобрительно посмотрел на меня.

— Я что-нибудь не то сказал?

Он выпрямился, глубоко вздохнул и повернулся, чтобы посмотреть на дорогу впереди, уходящую в холмы.

— Все здесь случилось благодаря Медному Человеку, — произнес он особым бардовским голосом; — верхом на своем медном коне он творит великое и ужасное зло.

Я узнал строки из пророчества бенфейт. Тут же пришло и острое переживание смерти Гвенллиан. Перед моим внутренним зрением опять мелькнули ее блестящие волосы и чарующие изумрудные глаза; изящная шея и плечи, склонившиеся над арфой, пальцы поглаживали струны, словно доставая из воздуха волшебную мелодию.

— Восстаньте, жители Гвира! — сказал я, продолжая цитату, просто чтобы показать Тегиду: я тоже помню пророчество. — Возьмите оружие! Ополчитесь против лжелюдей среди вас!

— Шум битвы долетит до звезд, и Великий Год придет к своему завершению, — закончил Тегид.

— Я готов к битве.

— Ты? Готов? — недоверчиво спросил бард.

Нас прервал крик.

— Тегид! Лью! Сюда!

К нам бежал Эмир. Я тряхнул поводьями и погнал коня навстречу ему.

— Идите скорее! — еще издали крикнул он. — С Аланом совсем плохо.

Мы быстро добрались до двух лошадей без всадников. На обочине дороги стояли Вороны. Мы протолкались через их небольшую группу и обнаружили Алана на земле. Над ним склонились Бран и Ската, а Кинан приговаривал:

— Лежи, лежи спокойно, Алан. Ты же болен. Ну подумаешь, выпал из седла!

— Я заснул, — слабо оправдывался Алан. — Заснул и упал. Ничего особенного. Помогите встать.

— Алан, — Тегид присел на корточки рядом с ним, — дай-ка я взгляну на твое плечо.

— Да нет там ничего интересного, — без особой убежденности проговорил Алан.

Я подозвал Кинана и приказал:

— Веди людей дальше. Мы вас догоним. Сейчас Тегид осмотрит Алана…

— Точно! — громко сказал Кинан. Он поднялся и начал покрикивать на людей. — Идем дальше. Что толку нам тут стоять, как деревьям, пустившим корни! Дорога не станет короче, если мы тут будем торчать.

Воины неохотно повиновались. Тегид ловко расстегнул брошь и откинул плащ. Сиарк внизу был покрыт засохшей кровью.

— У тебя было кровотечение, Алан, — заметил Тегид ровным голосом.

— Да? А я и не заметил. — Говорить ему было трудно, хотя он и пытался придать голосу беспечность.

Тегид осторожно оторвал присохший сиарк от кожи. Тут же все ощутили запах. Плечо и верхняя часть спины воспалились, тело приобрело уродливый пурпурный цвет с черно-зеленым оттенком. Царапина, с которой работал Тегид, позеленела и покрылась чем-то желтым.

— Ну и как там? — спросил Алан, скосив глаза, чтобы увидеть свою рану.

— Не буду тебя обманывать, Алан, — тон Тегида стал озабоченным. — Мне это не нравится. — Бард прижал пальцы к опухоли. — Больно?

— Вообще никак. Я не чувствую…

— А должен бы чувствовать, — ответил Тегид. Он повернулся к Брану. — Возьми Гаранау и Эмира. Возвращайтесь в лес. Мне нужны шесты. Сделаем волокушу.

Алан выругался и с трудом встал.

— Да ни за что! Чтоб меня тащили на веревке! — прорычал он. — Сам поеду.

Бард нахмурился.

— Хорошо, — согласился он через некоторое время, — мы избавим тебя от этого. Но прежде чем ты сядешь в седло, выпьешь очень невкусное лекарство.

Алан улыбнулся.

— Жестокий ты человек, Тегид Татал. Твёрдый, как кремень.

— Лошадей оставьте нам, — приказал Тегид. — Мы догоним отряд, когда я закончу.

Мы с Браном оставили Тегида и Скату и догнали отряд.

— Тегид обеспокоен, — заметил Бран. — Он не говорит, не хочет, чтобы мы знали, насколько Алан плох. — Он помолчал. — Но я и без него знаю.

— Тегид вечно сомневается, — ответил я, стараясь успокоить Главного Ворона, — у него, наверное, есть причины. Но он знает, что делает.

Мы с Кинаном опять заняли места во главе отряда. Воины запели, но мне это больше не доставляло удовольствия.

День закончился тусклой, унылой моросью. Холодный ветер завывал над скалистыми пустошами, и мы порадовались, что везли с собой сухие дрова из леса. Ветер, хотя и досаждал немало, все-таки был лучше тишины и мертвого воздуха леса. А холод и сырость — куда же от них денешься в походе?

Мы поели жидкой каши, состоявшей в основном из воды и какой-то колючей травы, собранной по обочине. Трава придавала еде хоть какой-то вкус, хотя больше еды от нее не становилось. Воду брали из небольших каменистых заводей, она была лучше той, которую давала река. Воины пытались найти грибы, но тщетно.

Тегид и Ската просидели с Аланом всю ночь. На рассвете я отправился к ним, чтобы расспросить о состоянии пациента. Бард встретил меня на полдороге.

— Ему не стоит ехать сегодня, — угрюмо сказал он.

— Тогда встанем лагерем здесь, — ответил я. — Отдохнем, а лошади могут спокойно попастись. Как он?

— Не очень хорошо, — скупо ответил он.

— Но он же справится? — быстро спросил я.

— Он сильный. И поборется за себя. А мы со Скатой сделаем все возможное, чтобы он пришел в норму. — Он помолчал. — Ему бы помогло мясо, ну и отдых, само собой.

— Можешь не продолжать. Это моя забота.

Я выбрал одну из лошадей поменьше, хотя и не самую молодую, у молодой мясо было бы понежнее. Но я исходил не из кулинарных соображений; мне хотелось сохранить боевых коней как можно дольше. Бран одобрил мой выбор, а Гаранау взялся зарезать бедное животное.