Узел вечности

Кинан отнесся к моему решению резко отрицательно. Он заявил, что против убийства лошади, и уж тем более против того, чтобы она пошла в пищу. Он ходил и бормотал:

— Не подобает королю Каледона есть своих верных помощников в бою.

— Вот и не ешь! — вспылил я. — Просто отойди в сторонку, когда запахнет мясом.

Несмотря на холод, мы с Гаранау сняли плащи, сиарки, штаны и сапоги. Отвели животное в сторону, Гаранау примерился и взмахнул мечом. Лошадь упала без крика, перевернулась на бок и испустила дух. Мы быстро разделали ее и растянули шкуру на камнях. Конечно, мы изрядно перемазались в крови, но зато у нас теперь было свежее мясо.

Найл, Эмир и Дастун занялись готовкой. Мы с Гаранау раздали мясо, оставив лучшие куски для Тегида.

Закончив и совершенно закоченев, мы смыли с себя кровь в какой-то торфяной луже, оделись и поспешили отогреваться к кострам, на которых жарилось мясо.

Вскоре ветер разнес давно забытый аромат по всему лагерю. Готовое мясо ни по виду, ни по запаху практически не отличалось от говядины; во всяком случае, воины с удовольствием уписывали его за обе щеки. Я посматривал на Кинана. Он все еще колебался. Спрашивать его я не стал, он бы все равно отказался просто из гордости. Ската поступила мудрее. Она уселась рядом с ним с двойной порцией.

— Я всегда говорила своим мабиноги, — начала она, задумчиво пережевывая мясо, — что главная задача воина — остаться в живых и быть готовым к бою. Любой воин, который пренебрегает собой для достижения этой цели, ничем не сможет помочь своим родичам.

Кинан нахмурился и выпятил подбородок.

— Да, это я помню.

— Я учила тебя находить птичьи яйца, морские водоросли и, — она сделала паузу, чтобы слизать сок со своих длинных пальцев, — и любое другое, что годилось в пищу голодному воину вдали от очага его господина.

Король Каледона пожал плечами, но взгляд его оставался таким же хмурым.

— Вот поэтому я всегда требовала, чтобы мой выводок ел конину, — небрежно закончила Ската.

Рыжая голова медленно повернулась.

— Так ты кормила нас кониной?

— А как же! На вкус она ничем не хуже говядины, а еще она…

Некоторые из тех, кто сидел рядом, слушали ее слова и ухмылялись. Правда, в голос никто не смеялся.

Видно было, что Кинан огорчен, но продолжалось это недолго. Ската взяла второй кусок мяса и предложила ему. Кинан взял, но подозрительно посмотрел на свою наставницу, будто ожидая упрека.

— Никто не скажет, что Кинан Мачэ пренебрегает боевыми навыками. — С этими словами он откусил от своей порции приличный кусок. Мрачный вид его никуда не делся, но больше он к этой теме не возвращался. В ту ночь мы спали лучше, почему-то с полным желудком хорошо спится. Однако задолго до рассвета меня разбудил Тегид. Ветер усилился, сменил направление на северное. Было холодно.

— Тихо! — предупредил он. — Идем со мной.

Мы пришли туда, где они со Скатой устроили Алана между двумя небольшими кострами: один горел у его головы, другой — возле ног. Бран стоял рядом, опираясь на копье и опустив голову.

В руке Ската держала тряпку, а на коленях стояла миска с водой; она обтирала лицо Алана. Глаза у воина были закрыты, и он лежал совершенно неподвижно.

Тегид склонился над ним.

— Алан, — тихо позвал он, — Лью здесь. Я привел его, как ты просил.

Алан открыл глаза и повернул голову. Мерзкое пурпурное пятно гнили достигло основания его горла.

— Лью, — едва слышно прошептал Алан, — я хотел сказать, что мне очень жаль.

— Алан, тебе совершенно не о чем жалеть, — быстро ответил я.

— Я так хотел помочь тебе спасти Гэвин.

— Ты еще поможешь, Алан. Я на тебя рассчитываю.

Он улыбнулся сухой, лихорадочной улыбкой. Его темные глаза смотрели жестко.

— Нет, господин, я уже не встану. Мне жаль, что у тебя теперь на один клинок меньше. — Он помолчал, собираясь с силами. — Мне бы хотелось посмотреть на Паладира, когда вы встретитесь. Такой бой жаль пропускать.

— Не говори так, Алан, — сказал я, тяжело сглотнув. Слова застревали в горле.

— Со мной все в порядке, — сказал Ворон, протягивая ко мне руку. Я взял ее и поразился, насколько она горяча. — Но я хотел сказать тебе, что никогда не служил лучшему лорду и не знал короля, которого любил бы больше. Я очень сожалею, что у меня нет еще одной жизни, я бы и ее с радостью отдал за тебя. — Он с трудом сглотнул, и я увидел, как ему больно. — Я никогда не избегал схватки, но ни разу не поднимал клинка со злым умыслом. Если люди будут вспоминать меня, пусть помнят об этом.

У меня на глазах выступили слезы.

— Отдохни, — сказал я ему дрогнувшим голосом.

— Скоро… Скоро отдохну, — ответил они облизал сухим языком сухие губы. Ската приподняла ему голову влила в рот глоток воды. Алан схватил меня за руку. — Напомни обо мне Гэвин. Скажи, что я очень хотел сразиться с Паладиром ради ее свободы. Она — сокровище Альбиона, Лью, и если бы ты этого не заметил, я бы сам женился на ней.

— Я скажу ей, Алан, — сказал я. Слова давались с трудом. — Когда в следующий раз увижу ее...

Он сглотнул и его пронзил приступ боли. Когда он снова открыл глаза, в них уже не было былой твердости — он проигрывал бой. Но он улыбнулся. — Вот и хорошо, этого хватит. Хватит… — Он перевел взгляд с меня на Брана. — Теперь я хотел бы повидать моих братьев по мечу.

Бран кивнул и убежал. Алан, все еще сжимавший мою руку, хотя уже не так крепко, собрался с силами.

— Лорд Серебряная Длань, — сказал он, — у меня к тебе есть просьба… последняя.

— Я сделаю для тебя что угодно, — пришлось отвернуться, чтобы смахнуть слезы с глаз. — Что угодно, Алан; только скажи, и я все сделаю.

— Господин, не хорони меня на этой земле, — тихо сказал он. — Тир Афлан — не место для воина.

— Да будет так, — заверил я его.

Но он в отчаянии сжал мою руку.

— Не оставляй меня здесь одного. Умоляю! — а затем добавил более мягко: — Пожалуйста. — Лицо его скривилось от боли. — Когда закончишь здесь с делами, возьми меня с собой. Позволь мне лечь в землю на Друим Вран.

То, что такому благородному воину приходится просить о таких вещах, мучило меня. Слёзы, уже не сдерживаясь, текли у меня по щекам.

— Я сделаю так, брат.

Это его утешило.

— Мое сердце принадлежит Альбиону, — прошептал он. — Если я больше не увижу эту прекрасную землю, мне будет легче умирать, зная, что мои кости вернутся.

— Так и будет, Алан. Клянусь!

Его рука расслабилась, и он откинулся назад. Ската дала ему еще попить. В этот момент вернулся Бран, и с ним остальные Вороны: Гаранау, Эмир, Дастун и Найл. Один за другим они преклонили колени рядом со своим братом по мечу и попрощались. Бран разбудил Кинана. Рыжий подошел к Алану. Все это время Тегид молча стоял и смотрел, низко опустив голову.