Узы чужой воли

– Отец назначил встречу вне города, - процедил Донал.

– Ты чего такой злой?

– Я не злой, - так же сквозь зубы ответил интариец.
– Я просто рот стараюсь не открывать - язык уже успел прикусить.

Как оказалось, «вне города» - старые карьеры. Когда-то здесь была выработка не то мрамора, не то какой-то крошки. После карьеры превратились в романтичное прибежище повстанцев. Романтичное - потому что каждая собака, кошка и даже птица знала, куда пойти, чтобы посидеть у костра, попить глинтвейн из дешевого вина и поорать под гитару патриотические песни. Ни на что другое «карьерных повстанцев» не хватало. Мама по секрету рассказывала, что они с отцом тоже приходили сюда. Но когда я доросла до глинтвейна, карьеры зачистили - интарийцы закрывали глаза на пьянки и песни, а вот нескольких убийств не простили.

– Была здесь когда-нибудь?

– Жених как-то звал, - пожала я плечами, - прежде чем исчезнуть. Предлагал почтить память самоотверженных борцов за свободу. Но знаешь, матери я как-то больше верю, а она говорила, что здесь боролись исключительно с алкоголем. И то всегда проигрывали.

Зато от горе-повстанцев осталась качественная лестница. Каждый пришедший неофит должен был самолично вырубить одну ступеньку, чтобы стать полноценным участником Восстания. Самое смешное - на каждой ступеньке имелись имена и фамилии тех, кто их вырубил. Мама говорила, что мальчишки мечтали о величии и верили, что их труд не пропадет даром, и самодельную лестницу назовут «Путь Свободы». А потому старательно выбивали свои имена, половину из которых уже и не разобрать.

Донал придерживал меня за талию, но подсвечивать путь не спешил.

– Ты видишь в темноте?

– Да, доверься мне, - шепнул он.

– Давно уже, - вздохнула я и добавила, чтобы не сильно возгордился: - Больше-то некому.

Для меня все слилось в бесконечные ступеньки, крупные звезды и темные ветви, изредка видимые на фоне неба.

– Прикрой глаза, сейчас будет ярко, - шепнул Донал.

– Рад вас видеть, - произнес на интарийском незнакомый мне голос. И рядом прочувствованно выругался Ричмор.

Я поспешно открыла глаза и тут же сощурилась, смаргивая выступившие слезы. Перед нами стоял высокий, невероятно притягательный мужчина. Иссиня-черные волосы, бледное лицо с тонкими чертами и жесткой линией губ. Не классическая красота, но отвести взгляд невозможно.

Незнакомец кривовато улыбнулся, сделал шаг назад и превратился в Кристофа. Еще шаг назад - и вновь стал незнакомцем.

– Что происходит?
– спросила я.

– Все очень просто, мисс Орси, - негромко сказал подошедший сзади Ривал.
– Пойдемте, я вам все объясню, пока мальчики решают свои проблемы. Говорите на лосском, Эдвард знает языки, хоть и притворяется, что говорит только на интарийском.

Отец Донала увлек меня из одной пещеры в другую. И скажу честно: сочетание каменных стен, исписанных непристойностями, пятен от кострищ и современной мебели с люстрами было просто убийственным.

– Он не Кристоф? А я знала настоящего Кристофа?

– Нет. Настоящий Кристоф сейчас в Интарии. Планирует свадьбу и знать не знает, что его второе «я» сейчас бродит по Лоссии, - рассмеялся Ривал.
– Я рад, что оба мальчика нашли свои сердца. Хоть характеры у вас с Элизой не сладкий мед.

Я хотела возразить, что у Гордмора есть невеста, и замерла с приоткрытым ртом. Вот оно что! Вот почему он так смело закрутил роман с Элизой - у него-то не было никаких обязательств. Просто все всплыло, и моя сестра не простила. Объяснить он ничего не мог, только бестолково просил прощения. Хм-м, может, Элли захочет стать моей соседкой?

Изящный кофейный столик, два стула, круглый ковер. Над всем этим великолепием осветительный шар, а вокруг остатки каменной кладки, матерные стишата и непонятные перечеркнутые палочки. Где-то в темноте пищат крысы - или расшалилось мое воображение...

– Как только мне начинает казаться, что дело проясняется, происходит какая-то ерунда, и все валится с ног на голову, - пожаловалась я и села к столику.

– В последний раз.

Я устало посмотрела на Ривала.

– Итак?

– Игра подошла к концу, Аманда, - успокаивающе произнес он.
– Мы до последнего надеялись обойтись без вас с Доналом.

– Если вы надеялись обойтись без меня, то для чего изначально меня в это втягивали?

– Придется зайти издалека, - улыбнулся Ривал и вздрогнул, когда неподалеку раздался грохот.

– А как Донал не распознал в Кристофе подмену?

– Они не были знакомы, - пожал плечами Ривал.
– Донни настоящего Кристофа почти не знал. Зато он знал Эдварда Сиамора и очень тяжело пережил его смерть. Ему будет сложно осознать, что на самом деле оплаканный друг вернулся к нему едва ли не в тот же день.

– Подождите, вы сейчас говорите о ведущем аналитике, которого зарезали? Мы сегодня о нем говорили, - нахмурилась я.
– Но это произошло меньше полугода назад, а куратор...

– И куратор появился тогда же. Точнее, тогда же он появился во плоти, - пояснил Ривал.
– Настоящий Гордмор, назначенный куратором, не горел желанием связываться с Доналом. Потому придумал удобную отговорку: «Я уверен в нем как в себе, потому что только истинный патриот посвятит себя нашей собачьей работе». Такая пафосная тирада подняла самооценку Донала, и мы не стали спорить. Но на деле ему нужен был товарищ. Куратор - не просто надзиратель. Это старший товарищ, который всегда рядом, который поддержит и подскажет. Но император неправильно выбрал, и мы получили то, что получили.

– Почему назначили именно Гордмора, если Донал и Эдвард были дружны?

– Они подружились после трагедии на ми-треке, - покачал головой Ривал.
– Именно Эд доказал, что мой сын хоть и раздолбай, а к трагедии отношения не имеет. Они пытались найти виновника, но даже ведущий аналитик пришел к выводу, что произошла трагическая случайность.

– Ясно. А после вы инсценировали смерть Эдварда. Неужели наш Вейск - гнездовье заговора такого уровня?

– Эд ведет самые крупные дела, - улыбнулся Ривал, - а здешнее таким не было. Мы «убили» его совсем по другой причине. И если бы сюда не направили Донала, то Эдвард и не заинтересовался бы вейским делом. Он тоже скучал по другу и решил хоть таким образом помочь ему. А полгода назад заметил нестыковки в расследовании. И его «воскрешение» пришлось отложить. Видите ли, настоящий Кристоф Гордмор - личность жалкая, глупая и жадная. Такого можно подкупить, убедить и оболгать. И Эдвард, в роли Кристофа, чудесно влился в коллектив аналитиков.

– И брал взятки?

– Он всегда их берет, - рассмеялся Ривал.
– И никогда не выполняет взятых обязательств. Называет это антикоррупцией.

– Так, ладно, хорошо. С этим понятно. Он по дружбе присматривал за Доналом из-под прикрытия и поспешил на помощь. А я?

– А вы в фокусе истории, все, что происходило, так или иначе касалось вас или вашей семьи. Мистер Орси был идейным повстанцем, в его доме проходили собрания, совмещенные с подобием великосветских приемов прошлого. Ваш отец являлся мишенью, прикрывающей настоящий заговор. И мы об этом знали - по всей Лоссии таких «мишеней» не меньше сотни. Но когда мы захотели допросить мистера Орси - он погиб, в то время как вы выжили исключительно чудом. И чьим-то филигранным использованием магии. Едва только кто-то произносил ваше имя, как у Эдварда начинал дергаться глаз.