Узы чужой воли

На самом деле мне было стыдно, потому что за завтраком из нас всех только Элиза не знала, что в полдень ей принесут «благую весть». А еще я немного боялась узнать ее реакцию. Если сестра обрадуется моей смерти... это может стать очень болезненным для меня. Когда я поделилась страхом с Доналом, тот поцеловал меня в висок и шепнул, что в идеале она не успеет ничего узнать.

День на работе прошел как в тумане. Я забежала к Асии и поразилась тому, как изменился архив - пропали все ее личные вещи.

– Ухожу, - пожав плечами, пояснила подруга.
– Не поверишь, у моего дома перевернулась машина с подарками.

– Никто не пострадал?
– спросила я и тут же рассмеялась, поняв свою ошибку.

– Ага, никто, за исключением нашей бухгалтерии. Девки чуйками чуют - грядет большая перестановка кадров. А плевать, я ухожу.

– Куда?

– Помнишь тот уродский приют? Куда мальчика отдали?

– Помню, - я кивнула.

– Туда. Испытательный срок полгода.
– Она нервно передернулась.
– Видишь, во благо пошли все мои курсы. Нет, ну а что? Я мечтала о большой семье, помнишь?

– Отрабатывать будешь?

– Не-а, говорю же, в бухгалтерии не пойми что творится. Так подписали. И рассчитали сразу же.

– Сходишь со мной?

– А ты куда?

– А я подальше отсюда, но это секрет, - подмигнула я.

После расчета деньги я оставила у Асии. Потом заберу, а если нет - ей пригодятся. Приют в ужасном состоянии и там за полгода мало что можно сделать. Без денег. Хотя если отмыть и накормить детей - уже немало.

Перед дверью в лабораторию Фэлви я простояла почти минуту. Было страшно до одури. Но я все же вошла, поздоровалась с его секретарем и зашла в кабинет.

– Аманда!
– Он даже из-за стола встал.
– Опять Донал гоняет?

– Да уж почти все, - старательно улыбнулась я.
– Сказал, скоро отпустит меня на волю. Что за мозаика у него сложилась - ума не приложу. Но пусть ему помогут Небесные Покровители, чтобы он там ни задумал. А то сил нет уже с ним...

Тут я отвела глаза и тяжело вздохнула.

– Он принуждал вас к сексу?
– пораженно выдохнул Фэлви.

– Пока что мне удавалось этого избежать. У меня такое ощущение, что я никогда не захочу даже посмотреть на мужчину. Ох, знаете, вы очень напоминаете мне моего Виттора. Не сына госпожи Поэрны, а моего жениха, подлеца и мерзавца.

– Спасибо, - со смешком отозвался Фэлви.

– Да не в смысле, что вы так же плохи, нет, напротив. Все, что в нем было хорошего, теперь в вас. Вот же бесы, я так расчувствовалась, что даже забыла, зачем пришла. Видимо, сегодня Доналу удастся меня добить.

Выполнив все задачи, поставленные передо мной Эдвардом, я возвращалась на свое рабочее место. И крепко задумалась, совпадение ли, что ребенка зовут Виттором? Наверное, да.

В кабинете меня ждали. Эд лично закрепил на мне малюсенькие, плоские мешочки с кровью (свиной), и еще целую тучу пластинок-артефактов. Почему я уверена, что это были не простые пластинки? О, потому что ко мне вернулась моя привычная головная боль.

– В одиннадцать сорок пять Фэлви постоянно уходит, - обстоятельно произнес Донал.
– И нам ни разу не удалось его выследить. Он заходит в переулок и пропадает. Тот единственный раз, когда агент плотно упал ему на хвост, переселенец ушел в соседнее кафе и просидел там весь обед. Однако его секретарь и наш агент заметила, что выглядел он в тот день очень плохо.

– Твоя задача выйти ему навстречу, но чуть в стороне, - наставительно сказал Эдвард.

А мне стало окончательно плохо. Если этот высокомерный поганец заговорил по-лосски, значит переживает. Ой, мамочки...

– Аманда, в худшем случае он просто не поверит, - успокоительно произнес Донал.

– Я буду рядом, птица.

И мне не захотелось возражать. Птица так птица, дайте только выжить, а там свежим взглядом окину все любовные «страдашки».

Пока я училась, подсела на детективные романы. В одном из них мне попалась смешная, запомнившаяся надолго фраза: «Ни один по настоящему хороший план не имеет четких временных рамок. Все, у чего есть рамки, - рушится». И эта фраза ко мне вернулась.

Все покатилось под откос сразу же - ко мне пристали попрошайки, и я шагнула на дорогу не в одиннадцать сорок пять, а тремя минутами позже. А Фэлви именно сегодня решил отправиться по своим делам раньше времени.

Он притянул меня к себе, жадно принюхался и одним движением руки смял несущуюся на нас машину. Смял, как лист старой бумаги, в комок, совершенно не приложив усилий.

– Полетаем?
– хищно усмехнулся Фэлви, обдавая меня смрадным запахом разложения.

Я застыла, не способная ни возразить, ни сопротивляться. Просто смотрела на шар искореженного металла и пыталась понять - кто был за рулем. Неужели Донал?

Кожу обжег темный дым, такой же, какой струился в парке. Черный, почти непрозрачный, он обхватил меня, поместил внутрь себя и поднял в воздух. Не знаю, кем его назвать, но держал он крепко. Дымные ленты плотно обхватывали мои запястья и лодыжки. Небесные Покровители, спасите меня!

В черноте появилось очертание лица, белого, страшного. Вокруг меня шептало разными голосами:

– Теперь моя.

– Свобода, скоро свобода!

– Кончилось проклятье, кончилось.

Голоса были разными, но больше всего пугал тот, кто шептал «моя». Я мычала, рвалась из пут и давилась слезами. Хотелось кричать, но одна только мысль о том, что дым окажется во рту...Довольно того, что не дышать не получается.

Он крутился вокруг своей оси, и я вместе с ним. Дым посветлел, стал тоньше, слабей. Небо менялось местами с землей, меня мутило. Будто для тошноты мало этого густого запаха, этой ситуации, этой белой смертной маски.

– Моя, моя, моя. Обещанная моя.

И только сейчас я в полной мере поняла всю прелесть уничтоженного ошейника. Меня никто не найдет и не спасет. И сознание милосердно оставило меня.

Возвращаться было мучительно. В висках пульсировала боль, во рту пересохло, а ресницы оказались чем-то склеены - открыть глаза не удалось. Потянувшись к лицу, я вскрикнула: руки оказались прикованы. А ног я и вовсе не чувствовала.

– Доброй ночи, графиня Орси. Тише, не дергайтесь. Я неаккуратно вас отпустил, сейчас смоем кровь, и вы сможете осмотреться. А здесь, клянусь Богом, есть на что посмотреть.

– Все графы вымерли пятьдесят лет назад, - хрипло прошептала я и попыталась отползти подальше от источника голоса.

– Что же вы так, миледи? Я ведь всю свою жизнь положил на алтарь за победу над интарийским гнетом. В том числе и ради того, чтобы вы могли наследовать титул. Орси - одна из знатнейших фамилий Лоссии. А вы так легко от нее отреклись. Впрочем, мучиться вам недолго осталось.

– Почему я?

– Ты принадлежишь мне, - в его голос прокралось кошачье мурлыканье.

– Почему? Что происходит? Вам нужны деньги?
– Я никак не могла собрать себя в единое целое. Голова отказывалась соображать, и все, что он говорил, проходило мимо.
– Кто вы?