Узы крови

– Здравствуй, Никлаус, – его голос сильно изменился. Или так только казалось. Но он обратился именно к самому старшему из троих братьев, зная, что именно с ним нужно вести переговоры как с полководцем всей армии. Странная улыбка скользила по не менее подозрительному лицу с оголенными зубами.

– Какое скучное приветствие. Как жаль, что оно будет последним в твоей никчемной жизни.

Комментарий к Спаси мою душу

* Весь монолог является переработкой монолога Рэймода Рэддингтона из сериала “Черный список”. Первый сезон, девятая серия.

========== Падшие львы ==========

Placebo – The Crawl.

Three Days Grace – Fallen Angel.

За столом, уставленным разнообразными яствами, сидели все члены некогда могущественного семейства Львов. Никлаус, как лидер повстанческой армии, возглавлял противоположную часть прямоугольной деревянной столешницы. Перед ним, на блюде, лежал зажаренный ранее поросенок с хрустящей корочкой, которая изобиловала вздутыми пузырями жира. Так всегда: вражеского гонца следует, для начала, хорошо накормить, а затем послать к черту со всеми абсурдными приказами и предложениями. Элайджа, с нахмуренными бровями, сидел по правую руку от старшего брата, а Кол – по левую.

Ребекка предпочла отказаться от такого заманчивого предложения, как ужин с ненавистным предателем. Сам Финн упорно продолжал делать вид, что находится в дружелюбной компании старых друзей детства. Угрюмое позвякивание вилок о поверхности тарелок не сулило ничего хорошего, равно как и гробовое молчание, повисшее в воздухе. Внешность Финна перетерпела значительные изменения за столько месяцев: зализанные назад волосы были аккуратно уложены и симметрично разделены.

Овальное лицо с едва заметными скулами и легкой серой полоской недавно сбритых усов над верхней губой, выражало нечто среднее между принужденным безразличием и необоснованной радостью. Зеленоватые глаза по очереди осматривали каждого из присутствующих, в надежде увидеть подобие страха, однако невозмутимые лики с толикой нескрываемого презрения следили за всяким его шагом.

Выбивающиеся из общего пробора темноватые пряди ниспадали на вспотевший выпуклый лоб. Вся эта глупая игра затягивалась. Генералы понимали, что такому человеку никто бы не доверил командовать вооруженной армией, а значит – он исполнял приказ отца или одного из королевских гвардейцев. Смакуя кусочки мяса, третий сын Майкла довольно улыбался от осознания собственного могущества, но нервная дрожь все же выдавала истинное положение дел.

Позади так называемых Церберов стояли закованные в доспехи гвардейцы, готовые ринуться на защиту предводителей в любой момент. Подобная слепая верность забавляла пришедшего, но на повестке дня у него стояла иная цель. На протяжении нескольких недель он выслеживали проклятых убийц всего живого на земле, стараясь как можно скорее избавиться от них. Тем не менее, братьям всегда удавалось найти выход из самой, казалось бы, безвыходной ситуации. Это не могло не раздражать.

Они причиняли всем одни только страдания: отец полностью погрузился в планы мести, пренебрегая королевскими обязанностями, мать сутками не выходила из комнаты, оставляя пищу на подносах нетронутой. Она даже не вышла, чтобы попрощаться со своим единственным оставшимся в живых сыном. Ее никогда не волновала судьба третьего ребенка, словно все остальные являлись главным воплощением родительской гордости. Исход сегодняшних переговоров раз и навсегда положит конец самозабвенной любви к этим животным, насквозь провонявшим кровью и вином.

Клаус был до отчаяния близок к братоубийству, его сдерживала невидимая стена из предупредительных слов Элайджи, который заявил о том, что они еще успеют насладиться видом его выпотрошенного тела, подвешенного за ноги на шпиле самой высокой башни. Пусть расскажет, каково это – идти против семьи. Похоже, все они не зря оставили проклятого труса в столице, во время побега. Все это начинало утомлять. Финн умышленно долго пережевывал аппетитные куски свинины, строя при этом различные гримасы, будто его просили вынести суждение относительно качества прожарки блюда.

С нетерпением Колемон ожидал того мига, когда ему позволят вогнать погнутую вилку в шею несчастному приспешнику отца, а потом избавиться от трупа при помощи реки и высочайшего окна. Предвкушение сладостного представления заставило уголки губ приподняться вверх, а руки – впиться в темную поверхность стола. Первородные ожидали подвоха. Страх перед губительным именем отца, Разрушителя, давал о себе знать в проявлении легкой дрожи в ногах и других частях тела. Обстановка накалялась.

Вывести сотню человек из окруженной крепости – невозможно, а ведь среди них есть женщины и дети. Вот так им суждено умереть, попасть на Ту Сторону под громогласный смех Дьявола. Вскипающая внутри ярость не могла позволить такого расточительства. Звон посуды действовал на и без того напряженные нервы. Пора прекращать весь этот балаган, иначе он угрожал затянуться до победного шествия Его величества по обломкам приютившего их замка.

– Не хочу показаться невежливым хозяином, но мне кажется, что вся эта игра с семейным ужином немного затянулась. Я бы мог предложить крепкого дорнийского вина, однако извини – это слишком редкий напиток, чтобы так глупо его расточать, – сложив руки в своеобразный домик, представитель мятежных сыновей положил колючий подбородок на сцепленные между собой пальцы. Им уже давно налили приятной жидкости, дабы прогнать сомнения и возрастающий трепет. – Пока я пью сей дар богов, настоятельно рекомендую тебе начать говорить. В противном случае все мы помолимся за среднего братца, который спал в гробу из своего невежества дольше, чем жил.

– Кол, передай, пожалуйста, графин, – услышав в ответ насмешливое фырканье, Финн лишь слабо улыбнулся, после чего, перегнувшись через весь стол, достал рукой то, чего ему так не хватало, и вылил содержимое в свой пустой бокал, – а вы все ничуть не изменились. Даже сквозь шелк видно твое жалкое отвращение к себе, генерал, – Элайджа взглянул на говорившего с неподдельной брезгливостью – так он обычно смотрит на мелких букашек, мешающихся под ногами. – А Николаус, несмотря на высокомерный вид, остался все тем же мальчиком-параноиком, полным ненависти и страха, – с этими словами говоривший вонзил вилку в оставшийся на тарелке кусок. – И, наконец, ты, Колемон. Самый буйный из Ланнистеров. Безжалостный убийца и насильник.

– Я тоже рад тебя видеть, – язвительно выплюнул Кол, до побелевших костяшек сжимая угол настрадавшегося стола. Бурлившая в крови злость требовала радикальных действий. – Кстати, вы заметили, что про Клауса он сказал больше, чем про всех остальных? Стоит ли расценивать это как несправедливость по отношению к другим членам семейства?

– Какое ароматное вино, – поднеся бокал с колыхающейся жидкостью к носу, Финн сделал несколько непроизвольных затяжек с намерением насладиться въедливым запахом, приятно ласкающим ноздри. Под пристальные взгляды наблюдателей он ловким движением салютовал наполненным до краев сосудом, а затем осушил его.

– Было непросто найти что-то подходящее. С каким вином подают предательство? – поинтересовался Жестокий Лев перед тем, как разрезать жесткий кусок мяса на несколько маленьких. Таким образом он давал выход ярости, представляя, что на месте исколотого животного находится ухмылявшееся лицо трусливого оратора.

– Ну что ты злишься, Небесный Король? У нас же сегодня радостное событие. Хотя бы в честь такого знаменательного дня ты можешь не быть вспыльчивым ублюдком? – язвительный тон побуждал одним простым движением снести его обладателю половину черепа. К счастью, клинки были отданы на сохранение впечатлительным слугам, чтобы избежать кровопролития раньше времени.