Узы крови

Его бы ничто не остановило. Не тот факт, что перед ним девушка, слабое существо, ради которого все мужчины безоговорочно жертвуют жизнью; не то, что он когда-то был с ней в дружественных отношениях. Все это стерлось под напором помешательства. Только Ребекка осмелилась противостоять такому сильному противнику, как принц, наследник престола и самый опасный из убийц Беленора. Она расслышала стенания мальчишки, призывающего на помощь погасшую доселе любовь. Последующие семь часов шла ожесточенная борьба жизни и смерти.

Элайджу бросало в жар, пот, бред и осознание происходящего одновременно. То он вскакивал с постели, требуя немедля выступать на противника в лице Майкла Разрушителя, то велел всем непрошеным доброжелателям убираться к черту. Дочь Волка не отходила от постели раненного. Она, вопреки граду слабых оскорблений, перемешивающихся с необоснованными словами нежности, ухаживала за ним. Прикладывая холодную изорванную тряпку к горящему лбу, девушка ловила на себе благодарные взгляды. Иногда он совершенно внезапно начинал извиняться за причиненные страдания, а затем, также резко, заканчивал длинную тираду обвинениями в ее адрес. Боль стерла невесомую грань между реальностью и яркими сновидениями. Он видел будущее, давно прошедшее и настоящее в расплывчатых красках, преимущественно темного оттенка.

Никаких светлых воспоминаний юности, сплошные страдания. Семья беспокоилась о нем: Кол приходил каждые полчаса, развлекая больного многочисленными рассказами из древних времен, а Ребекка просто сидела около изможденного тела, не произнося ни слова. Клаус ни разу не переступил порог комнаты, насквозь провонявшей смертью. Не стоит воздвигать вокруг себя стены из иллюзий и неподкрепленных надежд на Рай. Его не существует. Как бы там ни было, но второй Лев в семье не мог просто так сдастся на поле боя. Всегда нужно бороться. Перебинтованная часть спины отдавала жгучей болью. Но он сумел побороть ее, сумел бросить вызов смерти.

– Разумеется, иначе и быть не могло, – промурлыкал вальяжный голос с растянутыми гласными. Причудливый южный акцент придавал слогу некую певучесть. Клаус был единственным из всех детей правителя Беленора, кроме Кола, у кого с малых лет появился этот привлекательный говор. – Я долго сомневался в тебе, но потом понял, что это слишком просто. Чересчур легкая смерть для такого человека, как ты. Даже нелепая, если быть до конца честным. Да, воистину: нельзя судить человека по паре первых глав его жизни. Лучше всего по последним.

– И в чем тогда вся суть? В мести?

– О, месть слишком проста и скоротечна. Я надеюсь на нечто большее, – прошептал Лев у самого уха генерала, после чего присел на край кровати, глядя ему прямо в глаза. Ярко-зеленая палитра создавала отчетливый контраст в царившем мраке.

– И ты всерьез полагаешь, что мы выживем? Сегодня я понял одну простую истину –это ранение оказало благотворное влияние на мой ослепленный разум, ведь мы, в сущности, рано или поздно умрем. Неважно как, неважно где. Итог все равно один и тот же. Тогда какой в этом смысл? Притворяться ради того, чтобы почувствовать себя кому-то нужными? Нам не выжить здесь. Можно попытаться, но как?

– Тебе когда-нибудь доводилось пересекать океан? – пламя догорающей свечи слабо колыхалось на ветру, угрожая потухнуть. Казалось, все замерло, стихло, не решаясь нарушить причудливую атмосферу душевного покоя. – О, когда вокруг тебя одна лишь вода и земли не увидать, когда нет даже мизерной надежды в ближайшие дни увидеть землю. Оказаться у руля своей судьбы. Я хочу повторить это еще раз. Хочу побывать на знаменитых маскарадах в Астапоре. Ощутить напряжение, когда мимо несется десять скакунов. Хочу еще раз взобраться на самый высокий шпиль замка. Выпить бутылку вина. А потом еще одну. Ощутить прикосновения любимого человека. Еще одну ночь танцев с красивыми девушками. Хочу встреч с живыми легендами, еще не ушедшими в прошлое. Хочу, не спеша, наслаждаться солнечным светом. Вновь подниматься на стену. Взойти на башню. Покорять реки. Созерцать картины и фрески. Хочу, сидя на террасе, прочесть еще одну хорошую книгу. Да, – он поднял глаза кверху, ощущая приятные ветерок, ласкающий кожу на лице. – Но больше всего я хочу спать. Хочу спать так, как я спал, когда был ребенком. Дай мне это. Хотя бы раз. *

– Вот почему я не позволю этим ублюдкам взять верх надо мной. И уж тем более прикончить меня, – продолжал кронпринц, не обращая внимания на две крупные слезинки, скатившиеся по впалым щекам младшего брата. – Не ради мести, не ради трона. Все это настоящая жизнь. И я никому не позволю ее у меня отнять. Я буду бороться до самого конца, потому что я, черт возьми, Клаус из дома Ланнистеров! И им никогда не отобрать этого у меня.

Решительность в глубоких глазах цвета выжженной травы воодушевляла на великие подвиги. Элайджа собрал всю свою волю в кулак, дабы, стиснув зубы от боли, медленно приподняться на локтях. Он падал назад с каждой новой попыткой, но не смел сдаваться. Никлаус находился в стороне, наблюдая за усилиями брата, чья сила восстанавливалась под действием очередной губительной речи. Дар оратора мог в будущем принести ему верность идущих на смерть солдат, если грамотно внушить им, что их смерть – жизненно необходима для всей миссии.

Так, спустя несколько безуспешных попыток, генерал Запада все же поднялся с места, едва не рухнув при этом на пол. Содрогаясь всем израненным телом, юноша выпрямился во весь свой внушительный рост, ощущая хруст костей. Хищная усмешка бродила по лицу лидера всей армии, пока не исчезла из-за непрошеного гостя, вошедшего в комнату.

Дин, рыцарь на службе Церберов, почти снес дверные петли. Прерывающееся дыхание говорило красноречивее любых слов. Струившийся по вытянутому лицу пот стекал на грудь, причиняя неудобства. Взъерошенные каштановые волосы темноватого оттенка торчали в разные стороны, ниспадая на плоский лоб. Легкая щетина покрывала значительную часть гладких щек, заключая в ловушку плотно сжатую линию губ. В центре грудной клетки, на изящном панцире с кожаной подкладкой, красовался ощетинившийся черно-белый вепрь с длинными клыками. Оба брата вопросительно глядели на непрошеного гостя, явно чем-то обеспокоенного.

– У нас серьезная проблема, ваша светлость, – на ходу выпалил сын павшего ветерана и облокотился на деревянную поверхность двери, чтобы перевести дух, заставить сердце не колотиться так бешено, точно оно норовило выпрыгнуть из грудной клетке. – Ваш брат здесь. Мы окружены.

– Что?! – синхронно прокричали оба Льва, не сразу понимая, о ком идет речь. До них дошло лишь спустя несколько секунды, после чего кронпринц рванул вперед, толкая гонца с недобрыми вестями в плечо. Испуганный Кракехолл отскочил в сторону, а затем последовал за предводителем.

Элайджа поспешил нащупать дрожавшими пальцами стоящий в углу меч, который мог послужить ему тростью для длительных переходов. Так, опираясь на голову золотого льва в конце ножен, Ланнистер двигался вдоль треснувшей стены, пытаясь уловить малейшие признаки жизни. Все затихло. Казалось, замок полностью погрузился во тьму. Ноги подкашивались, перед застланными невидимой дымкой глазами все плыло. Неясные очертания объектов превращались в препятствия, об которые он множество раз успел споткнуться.

Звук распахиваемой настежь двери, такой непривычный, резанул по ушам. Дыхание перехватило в тот самый момент, когда он, спустившись в главный коридор, обнаружил внизу все семейство Ланнистеров в полном составе. Слишком много воспоминаний за последнее время. Остановившись на последней ступеньке, генерал встретился взглядом с болотистым оттенком глаз, давно ставших чужими для них всех. Прошло всего два месяца, но ощущение того, что они не виделись больше года, неотступно преследовало всех.