Узы крови

– Что ж, следует пожелать тебе доброй ночи? – его слова прозвучали с вопросительной интонацией: разумеется, право выбора оставалось за ней.

Гермиона улыбнулась. Ей понравилась такая галантность – настолько, что окончательно убедила ее остаться. Она медленно приблизилась к Регулусу и остановилась в паре шагов.

– Думаю, сегодня нам не обязательно высыпаться, – она улыбнулась, ехидно прищурившись.

– В таком случае… – Регулус подступил к ней вплотную.

Гермиона почувствовала его горячее дыхание на своем лице и потянулась за поцелуем, но он чуть отстранился, поймал ее взгляд и, деликатно положив ей на талию сначала одну ладонь, затем вторую, вдруг резко прижал к себе. Гермиона пискнула от неожиданности, упершись ладонями ему в грудь. Под ее рукой учащенно билось его сердце.

– Я буду грязно приставать, как и обещал, – плотоядно ухмыльнулся он.

– Наконец-то, – дерзко ответила Гермиона.

___________________________________________________________

* – гимн студенчества.

Идея «тайного Санты» взята из фильма «Хорошо быть тихоней»

========== 43. Сестры Блэк ==========

Регулус лежал на животе, спрятав руки под подушку, и внимательно рассматривал личико Гермионы. Она мирно спала, подложив ладошки под щеку. Во сне выражение лица у нее было сосредоточенное и строгое, будто ей было не по душе, что на нее смотрят. Регулус не мог сдержать легкой улыбки, глядя на ее сосредоточенное личико, и боролся с желанием поцеловать ее в нос. Было еще рано, но дневной свет уже проник в комнату, и Регулус видел даже легкий прозрачный пушок на девичьих щечках. Хотелось провести пальцами по ее щеке и розовым мягким губам, похожим на два сложенных вместе цветочных лепестка. Ее волосы разметались по подушке в живописном беспорядке – лучше не придумал бы и художник, одна прядка упала на лицо, касаясь щеки и губ.

Регулус улыбнулся. Он не спал почти всю ночь. После близости они еще долго шепотом разговаривали о всяком, накрывшись одеялом с головой и тесно переплетя объятия, выдыхая слова друг другу в губы. Потом Гермиона уснула, а он еще долго лежал в темноте, прислушиваясь к ее размеренному дыханию, и привыкал к тому, что она рядом. Здесь, дома, в его комнате, в его постели еще не спала ни одна девушка – было непривычно, но приятно. Приятно, что это именно она, потому что в его комнате могла находиться только совершенно особенная девушка, действительно для него важная. Регулусу нравилось думать, что она спит в его постели, и это, пожалуй, было лучшим доказательством того, как она ему дорога: границы самого личного он определял для себя четко, и редко кому вообще позволялось находиться в его комнате. Собственно, из ныне живых только присутствие Гермионы и Циссы он мог перенести без характерного дискомфорта, от которого волосы на руках становились дыбом (к беспардонным вторжениям Сириуса он, правда, привык еще в детстве и относился к ним как к чему-то неизбежному).

Гермиона пошевелилась во сне, уткнувшись носом в его плечо, и через мгновение резко открыла глаза, растерянно уставившись на него, еще не понимая, где находится и как сюда попала. Она на секунду нахмурилась, а затем забавно поморщилась от дневного света, фыркнула и улыбнулась.

– Доброе утро, – прошептал Регулус с улыбкой и, наконец, поцеловал ее в нос.

Гермиона поерзала на подушке, глядя на него сонно и довольно, затем натянула одеяло на нос, так, что видны остались только смеющиеся глаза.

– Ты что, смотрел на меня, пока я спала? – послышалось из-под одеяла.

– Нет, – лениво возразил Регулус. – Я охранял твой сон.

Гермиона помолчала, глядя на него сияющими черными глазами, затем убрала одеяло с лица и провела тонким пальчиком по его плечу, следя за собственным движением. Регулусу стало щекотно, но он продолжал лежать неподвижно. Гермиона уткнулась подбородком ему в плечо и серьезным тоном уведомила:

– Мне было хорошо ночью.

Регулус усмехнулся, блаженно потянувшись. О, ему ли не знать этого. Память тут же услужливо подсунула яркие картинки воспоминаний. Все тело превратилось в натянутую струну, и Регулус с особой остротой, каждым дюймом кожи ощутил, что ее теплое упругое тело прижимается к его боку.

– Даже очень, – добавила Гермиона с кокетливыми нотками в голосе.

И вдруг резко села в постели, прикрывшись одеялом.

– О Боже! – панически воскликнула она.

Регулус разочарованно выдохнул и, пока она что-то бессвязно причитала, взял с тумбочки пузырек с зельем и протянул ей.

– Об этом беспокоишься?

– Да! – изумленно округлила глаза Гермиона и выхватила у него пузырек с зельем.

Регулусу даже как-то обидно стало. Она что, считает его безответственным идиотом? Она откупорила зелье и выпила одним глотком, поморщившись от неприятного вкуса. Регулус открыл рот, чтобы проинструктировать ее.

– Знаю, зелье надо принимать раз в месяц, – опередила его она.

Регулус опять открыл рот, но Гермиона подхватила:

– Имеется в виду не календарный месяц, а ровно тридцать дней. Даты смещаются, я знаю.

Регулус еще раз попытался ввернуть словечко.

– Опоздать можно на сутки, не более, – отрапортовала она так, будто была на уроке.

Регулус помолчал. Ого, какая осведомленность.

– А… – на этот раз ему хоть удалось выдать звук.

– Интересовалась действием зелья еще когда узнала, чья я дочь, – вновь угадала его мысли Гермиона. – Хотела понять, как так могло получиться. И как я могла забыть о зелье?! – тут же переключилась она, уставившись в стену. – Я ведь никогда ничего не забываю. Даже не вспомнила! Даже мысли не было!

Регулус приподнялся на локтях и самодовольно заявил:

– Должно быть, ты была слишком увлечена моей персоной. Я возьму на себя смелость расценить твою забывчивость как комплимент в мой адрес.

Гермиона повернулась к нему, но было заметно, что все ее мысли еще заняты собственной рассеянностью.

– В конце концов, – посерьезнел Регулус, – для случаев забывчивости у тебя есть я. А у меня – ты.

Гермиона некоторое время с нежностью смотрела на него, наконец, ехидно прищурилась.

– А ты все так предусмотрел.

– Да, – протянул Регулус, ухмыльнувшись. – Я тщательно подготовился к грехопадению.

Гермиона хихикнула, крепко обняла его и звонко поцеловала в губы. От нее едва уловимо пахло чем-то сладко-ванильным.

– Ты невыносимый, – уведомила она. – Невыносимо обаятельный!

Она еще крепче сжала объятия, будто хотела его задушить, затем запустила пальчики в его волосы. Регулус блаженно прикрыл глаза, разве что не мурлыча от удовольствия. Ему безумно нравилось, когда она вот так взъерошивала ему волосы. Затылок приятно покалывало, а по спине разбегались будоражащие кровь мурашки.

– Ты сейчас настоящий кот в человеческой шкуре, Регулус Блэк, – коротко засмеялась она.

Регулус потерся щекой об ее плечо, изображая ласкающегося кота. Она вновь засмеялась своим по-детски беспечным, звонким смехом, одновременно теснее прижимаясь к нему и бросая из-под опущенных ресниц несмелые любопытствующие взгляды – изучала, может, неосознанно, какое впечатление производит. Это ее неопытное кокетство было просто очаровательно. Регулус принялся покрывать поцелуями ее белую нежную шею – он знал, что поцелуи в шею приводят ее в исступление. Она с судорожным вздохом запрокинула голову, тая в его руках, как мед.

***

Беллатриса скучала. В последнее время только всяким мерзким тварям вроде Сивого везло выбираться хоть куда-нибудь, хоть охотиться на грязнокровок, а Белла, самая лучшая из слуг Повелителя, должна сидеть сложа руки и «размышлять о том, как вытряхнуть ее кузенов из их укрытия». Такое задание дал ей Повелитель. Беллатриса, разумеется, не посмела возразить Темному Лорду, но она прекрасно знала, что, покуда в семье Блэк глава рода не она, ей ни за что не найти Гриммово Логово. «Ее кузенов». Повелитель оскорблял ее такими формулировками. Они ей не кузены! Беллатриса раздраженно встряхнула непослушной гривой волос. О, она уже не раз предавалась необузданным мечтаниям о том, как она поступит с ними, когда поймает! Она крепко стиснула рукоятку кинжала, которым выцарапывала бессмысленные руны на поверхности двухсотлетнего стола. Беллатриса по-прежнему не могла смириться с мыслью, что и эта пустоголовая неженка Нарцисса, и Регулус, чью память она чтила, оказались мерзкими, наглыми, бесчестными ПРЕДАТЕЛЯМИ КРОВИ!! Она с яростью отшвырнула кинжал и уперлась в столешницу скрещенными руками, с трудом сдерживая почти звериный рык злобы. КАК? Блэки, «Чистота крови навек», древнейшее и благороднейшее семейство… и целое поколение предателей. Нет, уже ДВА поколения – тут она вспомнила о своих «племянницах». Блэки, Темная магия в жилах, Блэки, стоявшие у истоков английской истории, великие маги, воплощенное могущество. А теперь жалкие защитники грязнокровок, предатели крови, перебежчики. Беллатриса запустила пальцы в волосы. Почему? Как же так получилось? И не только Сириус – он всегда был другим, чужим, – но и Нарцисса с Регулусом. Про еще одну свою сестру Белла даже вспоминать не желала. Эта была первой из предателей.