В двух шагах от рая

– Здеся у них храм та, - прошептал нюхач.

– Храм? У нищих есть храм?

– Ну, да та.

Кажется, процессия впереди перестала двигаться – шум голосов усилился, а вот шаги почти прекратились, во всяком случае, звук изменился – стал каким-то чавкающим что ли. И запах, он уже давно ощущался, так давно, что стал почти неразличимым, однако здесь, преграда привыкания была пробита.

Рокки несколько раз чихнул, зажимая свой пятачок ладошками. Хотелось цыкнуть на него, призвать к тишине, но я понимал – нюхач не может этого контролировать. Да и почему к тишине – разве мы делаем что-то недозволенное. Разве колонны не открыты для всех желающих.

Я осторожно выглянул из-за поворота – пещера, значительно больше всех виденных до этого, и чавкающие шаги, и источник запаха получил свое объяснение. По каменным стенам, медленно двигались потоки серой – в лучах фонарей – массы, двигались, чтобы растечься по полу, и в соприкосновении с ногами родить звуки и зловоние.

– Это?.. – прошептала Сита.

– Нечистоты, Верхнего Города, они стекают сюда.

– Не все та, - нюхач не отнимал ладони от носа, закрывая его. – Наверху та… пансион та, они специально провели сюда все, что течет с него та.

– Зачем?

– Глядите та.

Посередине зала стояла желтая металлическая статуя, изображавшая нечто рогатое и клыкастое, да еще с крыльями. Я достаточно навидался изображений местных божков, чтобы понять, что перед нами одно из них.

– Она – золотая? – первой догадалась, или не поверила Сита.

– Ну да, сейчас та начнется.

Взявшись за руки, меся нечистоты, нищие начали ходить кругами, вокруг статуи, при этом они еще и напевали. Неразборчиво, больше похоже за завывания. Затем хоровод замер, руки разомкнулись, исчезли в складках лохмотьев, а потом появились, полные… кредиток. Под те же завывания, только тоном выше, нищие принялись осыпать золотое божество деньгами. Кредитки осыпались с золота и падали в нечистоты, а те сыпали еще и еще.

– Они… они сумасшедшие.

– Все мы здесь немного сумасшедшие та, - неожиданно здравая мысль.
– Они та хотят исполнения та желаний.

Я промолчал, а ведь ранее нюхач говорил, что не знает, зачем нищие приходят в колонну.

– А дальше что? – спросила Сита.

– Дальше та, они будут просить… дайте та я уйду та, совсем не могу нюхать та, хотите та, оставайтесь, сами та увидите.

– Нет, - решил я, - пошли отсюда, идем по следу зомби.

23.

СИТА

Что она здесь делает?

Жуткое место, жуткое зловоние… ладно, уже не такое жуткое, но ей жутко. И нюхач этот… жуткий.

– Далеко она отсюда?

– Нет та, здесь все рядом та, только добраться трудно та.

Тадао говорил с Рокки о Пещере Желаний, некоторое время назад, они миновали проход, который, по словам проводника, вел в эту самую пещеру.

– То есть, либо желание стопроцентно исполнится, либо ты умрешь?

– Так говорят та. Рокки сам не ходил, но бывает та, Рокки водит та.

– И что говорят вернувшиеся?

– Рокки уже говорил та, ни один та не вернулся та. Ну, может, и вернулся та, но Рокки не видел. Рокки свое дело сделал, довел, он не ждет та.

Эти пещеры когда-нибудь кончатся. Должны кончиться, там, наверху – светит солнышко… ну ладно, идет дождь, но все равно, пусть и серое но небо над головой, а не эти камни.

Майкл тоже не любил темноты.

– Ракшасы побери, сколько можно говорить – оставляй свет!

Глаза Майка горели, темные волосы, которые она когда-то любила ласкать – всклокочены.

– Хорошо, - Сита перевернулась на бок, закрываясь от слепящего освещения, что включил муж.

– Дура!

Он заявлялся глубоко за полночь. С работы. Как почти всегда в последнее время. Следы этой работы – пятна помады на воротнике, пустые упаковки из-под презервативов, она находила на утро, вместе с деньгами – платой за представления. Майк добился, чего хотел – он стал знаменит!

Как же она ненавидела его нюх, его феноменальное обоняние. Лучше бы его не было!

– Вот та, оттуда зомби пришел та, - мохнатая рука Рокки указывала на закручивающийся, довольно широкий коридор.

Голос проводника вырвал Ситу из воспоминаний, надо же, она некоторое время шла на автомате, не замечая ничего вокруг.

– Пошли, - кивнул Тадао.

– Нет та, Рокки не пойдет, Рокки довел та, это – конец, это - прямая дорога, других нет та, идите по ней та и дойдете.

– Куда она ведет?

– В Нижний та Город.

24.

КЕЛЬВИН

– О, торопись к Богам, наш посланец,

Вестей от которых ждем мы.

О, торопись к Богам, наш посланец,

Вложи желания в уши их!

Его вывели – синекожего веганена-зомби, два рослых брата, настолько рослых, что, обрети зомби разум и вздумай сбежать, попытка была бы мигом пресечена. Впрочем, тот не думал.

– Для тебя заготовлена колесница,

О, наш посланец!

Для тебя заготовлены слова,

О, наш посланец!

Братия пела довольно слаженно, слова знали, во всяком случае большинство. Кельвин заметил, были и такие, которые просто подхватывали каждую вторую строку. Новенькие, как он с Ратиславом, или память плохая.

– Они ждут тебя,

Встретят вином и хлебом.

Они ждут тебя,

Выслушают внимательно.

Веганен покорно переставлял ноги, двигаясь навстречу… чему? Уже не в первый раз в душе шевельнулось страшное подозрение, хотя Незнанский утверждал, что Нетерпимые не приносят жертвы, но мало ли куда допустили ученого, может до таинства он не добрался… тьфу ты, какое таинство, он сам – брат Кельвин с утра только вступил, а в обед уже принимает участие в ритуале. «Мерзкое место, богопротивное место!» - привычно родили губы.

– Так расскажи же им наши чаяния,

Богам Исполняющим.

Пусть услышат и исполнят их,

Боги Исполняющие!

Молельня, как ее назвал гид Кельвина и Ратислава, оказалось довольно немаленькой комнатой и более всего походила на… храм. «Мерзкое место, богопротивное место!» Высокие стрельчатые окна, статуи нечестивых богов в нишах по периметру, вместо алтаря – круглая площадка в центре, и они – поющая братия вокруг. Что поразило Кельвина больше всего – отсутствие крыши, то есть, молельня представляла собой просто стены. Дождь, вездесущий дождь не переставая, увлажнял волосы, лица, одежды.