В гостях у эмира Бухарского

8) Затмъ авторъ Самаріи говоритъ, что по другимъ (?) источникамъ основателемъ Самарканда былъ царь Каршасыбъ, открывшій здсь алебастръ, который онъ и приказалъ употреблять на украшенія городскихъ стнъ. [21] Про него же повствуютъ, что онъ воздвигъ большую стну между городомъ Туркестаномъ и Маверо-ун-нагромъ. [22]

9) Наконецъ покойный А. И. Хорошхинъ [23] приводитъ (стр. 202) слдующія слышанныя имъ преданія о происхожденіи названія города: 1) «Жилъ-былъ царь; звали его Самаръ, а царицу звали Кандъ, и они основали Самаркандъ». 2) «Жили-были два брата, Самаръ и Камаръ, люди добродтельные. Они подвизались въ тхъ мстахъ, гд теперь Самаркандъ, и основали этотъ городъ, который и зовется по ихъ имени, а сами попали въ святые, и могила ихъ досел находится въ Самарканд, въ медрессе Разынъ-Суфи». И дйствительно, самаркандцы показываютъ въ данномъ мст древнюю могилу, на которой читается имя Самара, начертанное куфическими письменами, и убждены, что тамъ погребенъ святой основатель ихъ города.

21

И дйствительно, на Афросіаб нердко находятъ въ почв, разрытой водомоинами, остатки лпныхъ орнаментовъ совершенно оригинальнаго стиля, сдланныхъ изъ алебастра.

22

Арабское названіе Трансоксаніи или собственно страны, лежащей между рками Аму и Сыромъ.

23

см. его Сборникъ статей, касающихся до Туркестанскаго края. С.-Петбрбургъ, 1876 года.

По объясненію моего ученаго знакомца, Абдуллъ-Аффарт Ходжеева, слово самаръ, общее всмъ туранскимъ нарчіямъ, употребляется въ смысл плодовитый, плодоносннй, полезный, а кендъ, переиначенное арабами въ кандъ, значитъ поселеніе, городъ, и такимъ образомъ Самаркандъ или по-узбекски Самаркендъ въ наиболе близкомъ перевод, будетъ Плодоносный городъ, какъ Ташкентъ — Каменный городъ, а Нимкендъ — Зеленый городъ, Яны-кендъ — Новый городъ я т. и. А. П. Хорошхинъ тоже говоритъ, будто и по-арабски слово сямяръ значитъ плодъ, а кандъ — сладкій, сахарный, равно какъ и по-узбекски кандъ значитъ сахаръ. Мн кажется, что объясненіе Абдуллъ-Аффаръ Ходжеева, въ особенности если принять во вниманіе положеніе Самарканда близь Міанкаля, плодоноснйшей части богатой Зарявшанской долины, будетъ всего проще и всего ближе къ истин, безо всякихъ царей или братьевъ Самаровъ, составляющихъ прямой продуктъ мстной легенды. Во всякомъ же случа, несомннно то, что Самаркандъ есть одно изъ древнйшихъ въ мір человческихъ поселеній, и уже во времена Александра Македонскаго, въ 329 году до Р. X., находился на томъ самомъ мст, гд и теперь находится собственно мусульманскій городъ, а Миранда, или Мараканда грековъ, примыкала къ туземному городу съ западнаго и юго-западнаго конца его, то есть стояла тамъ, гд теперь находится русская часть Самарканда. Въ этомъ убждаютъ и нкоторые предметы греческаго происхожденія, находимые въ земл на русскомъ участк, и свидтельство Тюря-Ходжа-Агляма въ его Самаріи, гд говорится, что стна Кіамать-Диваль, существующая и понын близь лагернаго мста нашихъ войскъ, въ восьми верстахъ отъ сартовскаго города, составляла при владычеств грековъ крайнюю черту ихъ Мараканды. Да и самое имя «Мараканда», мн кажется, есть не что иное, какъ все то же восточное «Самаркандъ», искаженное произношеніемъ грековъ, подобно тому какъ и мы теперь, принаравливаясь къ особенностямъ своего выговора, искажаемъ многія названія туземцевъ и передлываемъ, напримръ, Дизагхъ въ Джузакъ и т. и. Что же до древняго Афросіаба, то есть основаніе предполагать, что уже во времена Александра Македонскаго онъ составлялъ либо одну изъ крайнихъ частей города, либо, еще врне, его сверное предмстье; иначе, конечно, не сохранилось бы и его имя, пережившее цлыя тысячелтія. Во времена же Тимура (ХІV вкъ) Афросіабъ былъ тмъ же, что и теперь, то есть забытымъ пустыремъ и кладбищемъ.

Вообще, на основаніи даже тхъ немногихъ археологическихъ разслдованій, какія были произведены здсь русскими, можно со значительною долей вроятія сказать, что городъ давнымъ-давно, еще не на исторической памяти, передвинулся съ Афросіаба боле къ западу и къ югу, и что съ тхъ поръ Афросіабъ, въ своихъ южныхъ окраинахъ, уже много и много вковъ служитъ для Самарканда мстомъ погребенія мертвыхъ. Да и весь ныншній Самаркандъ вообще стоитъ на сплошномъ великомъ кладбищ, гд въ теченіе тысячелтій погребались и коренные обитатели города и наплывные, пришлые, въ числ коихъ уже на исторической памяти прошло столько разнохарактерныхъ, разноплеменныхъ завоевателей этого прелестнаго уголка, этого, по выраженію восточныхъ поэтовъ, «рая земли», который издревле служилъ одною изъ первыхъ станцій на пути великихъ переселеній первобытныхъ народовъ съ плоскихъ возвышенностей Памира, и къ которому испоконъ вковъ тянуло инстинкты завоевателей, благодаря его красот и крпкому отъ природы положенію за грядой Чупанъ-Ата. съ одной и съ Шарсабизскимь хребтомъ съ другой стороны, въ плодоноснйшей долин Зарявшана.

Миновавъ пустыри и кладбища Афросіаба, мы снова спустились съ его возвышенностей уже въ настоящій городъ, мимо небольшой каменной часовни надъ могилой Хазряти-Хызра (Хозрой), покровителя и заступника всхъ странствующихъ и путешествующихъ, и мимо какой-то блой мечети, расположенной справа на спуск, рядомъ съ какими-то большими, сложенными изъ кирпича саркофагами, надгробными плитами и мазарками. [24] Но становилось уже темно; разсматривать предметы было затруднительно, и потому пришлось умрить свое любопытство до завтра.

24

Такъ называются въ Средней Азіи небольшія глинобитныя или кирпичныя часовни-мавзолен надъ чьимн либо могилами. Въ киргизскихъ степяхъ такія мазарки, называемыя тамъ еще муллушками, служатъ для путниковъ опознательными пунктами въ дорог.

Въ шесть часовъ вечера мы подъхали къ дому начальника самаркандскаго округа, генералъ-маіора Н. А. Иванова, который радушно предложилъ намъ свое гостепріимство.

II. Въ Самарканд

^{Самаркандъ въ картинахъ Верещагина. — Хазряти Шахи-Зинда, усыпальница Тимуридовъ. — Братья-ревуны и дервиши-дувана. — Нижній порталъ Шахи-Зинда, ея лстница и мавзолеи. — Рзныя двери мечети Кусама. — Часовня и гробъ св. Кусама. — Замокъ-рыба и его эмблематическое значеніе. — Легенда о св. Кусам и пророчество Хазряти-Езеви о пришествіи русскихъ. — Бунчукъ Кусама, какъ талисманъ противъ неплодія. — Покаянно подземелье и кающійся добровольный заточникъ. — Коранъ, писанный рукой отца ныншняго эмира бухарскаго. — Священное дерево Камчинъ. — Мечеть Биби-ханымъ и падающіе минареты Улугъ-бека. — Эстетическій вкусъ средне-азіятовъ ихъ страсть къ грандіозному и ихъ художественныя традиціи. — Кладбище Чиль-Духтарамъ. — Куфическія, сульсскія и магалинскія надписи Самарканда. — Слои цивилизацій древняго и новаго міра, погребенныхъ на почвСамарканда.}

Съ 18 по 25 декабря мы прожили въ Самарканд, по причин возобновившейся болзни князя Витгенштейна.

Описывать этотъ городъ во всей подробности я не стану, во-первыхъ, потому, что семи дней, проведенныхъ нами въ его стнахъ, далеко недостаточно, чтобы хорошо осмотрть въ подробности вс его части, предмстья, зданія, развалины и историческія достопримчательности. Да еслибъ и приняться за ихъ описаніе какъ слдуетъ, то это потребуетъ цлаго тома, при чемъ пришлось бы вооружиться многоразличными и многоязычными (преимущественно арабскими и персидскими) учеными источниками, чего, по незнакомству съ восточными языками, я и сдлать не могъ бы безъ посторонней помощи. А во-вторыхъ, въ нашей литератур уже есть нсколько поверхностныхъ описаній современнаго Самарканда, изъ которыхъ лучшія и наиболе полныя сдланы покойнымъ A. П. Хорошхинымъ и Г. Д. Ивановымъ. Самаркандъ еще ждетъ своего изслдованія и описанія, и эти достойныя задачи должны принадлежать, безъ сомннія, русскимъ ученымъ. Скажу только, что когда я увидлъ вблизи и при дневномъ освщеніи вс эти остатки древняго величія столицы Тимура, то большая часть изъ нихъ, какъ напр. Гуръ-эмиръ, регистанъ съ его мозаично-узорчатыми медрессе Улугъ-бекъ, Тилля-кари и Ширъ-даръ, галлерея Кокъ-ташъ и проч. [25] показались мн какъ будто, старыми знакомыми, не смотря на то, что еще пятнадцать лтъ назадъ этотъ самый Самаркандъ представлялся воображенію, какъ нчто чуть не сказочное, фантастическое, словно бы заколдованное для всего цивилизованнаго міра по своей недоступности, и дйствительно, всмъ вамъ боле или мене знакомы теперь эти уцлвшіе остатки великолпныхъ сооруженій, если только вы имли случай любоваться ихъ воспроизведеніемъ на картинахъ B. В. Верещагина. Эти картины, — сама дйствительность, сама жизнь съ ея плотью и кровью, перенесенная на полотно, и ближе подойти къ ея правд, къ ея краскамъ и воздуху, чмъ подошелъ нашъ художникъ, просто невозможно. Вспомните эти картины, и вы получите самое полное представленіе о наиболе выдающихся историческихъ достопримчательностяхъ столицы Тимуридовъ.

25

Гуръ-эмиръ — прекрасный мавзолей надъ могилой Тимура, регистанъ — городская площадь, медрессе — мусульманскія высшія школы, университеты, Кокъ-ташъ — галлерея въ бывшемъ дворц бухарскихъ эмировъ, находящемся въ Самаркандской цитадели. Въ ней находятся извстный тронный камень, кокъ-ташъ (синій камень), на который сажали бухарскихъ эмировъ при восшествіи ихъ на престолъ, какъ того требовалъ древній обычай коронованія. Это обтесанная, въ вид плоскаго саркофага, глыба сроватаго мрамора, съ боками украшенными рельефно-узорчатою рзьбой. Сидя на кокъ-таш, эмиры торжественно принимали отъ духовенства, войскъ, чиновниковъ и народа присягу на врноподданство.

Самаркандъ — это Москва Средней Азіи, «лицо земли», «городъ святыхъ», «садъ угодниковъ Божіихъ» — «чарбаги бузрукоонъ» — и точно: этихъ святыхъ, погребенныхъ какъ въ город, такъ и въ его ближайшихъ окрестностяхъ, насчитываютъ боле двухсотъ; но изъ нихъ наибольшимъ почитаніемъ пользуются трое ближайшихъ патроновъ «Вчнаго города» Средней Азіи. Это именно: Кусамъ, Хызръ и Ахраръ. О Хызр я упоминалъ уже; объ остальныхъ же двухъ еще рчь впереди. Что же касается самаркандскихъ достопримчательностей, то изъ нихъ мене прочихъ описана Хазряти Шахи-Зинда, хотя она, по своимъ художественнымъ достоинствамъ, полагаю, заслуживаетъ вниманія никакъ не мене, если не боле, прочихъ.

Въ Описаніи Бухарскаго ханства, изданномъ въ 1843 году нашимъ путешественникомъ Н. Ханыковымъ, Хазряти Шахи-Зинда названа дворцомъ Тимурленга. То же самое повторяетъ и Л. . Костенко, [26] но это ошибочно: Шахи-Зинда (въ перевод—живой царь) вовсе не дворецъ и никогда дворцомъ не бывала. Это собственно мечеть, построенная надъ могилой Кусама (по-татарски Касимъ), сына Абу-Аббаса, двоюроднаго брата пророка Магомета. При мечети имется небольшой монастырекъ (шайкахъ), гд, между прочимъ, разъ въ недлю собираются для «радній» ревущіе дервиши, и тутъ же находится рядъ великолпныхъ усыпальницъ, гд погребены нкоторые члены семейства Тимура, нсколько лицъ близко къ нему стоявшихъ и нкоторые его потомки. Была нкогда при этой же мечети и медрессе, построенная эмиромъ Улугъ-бекомъ, но въ стнахъ ея давно уже не раздается слово мусульманской науки. Все это вмст взятое, то есть могила Кусама, мечеть, монастырекъ, бывшая медрессе и усыпальницы, составляетъ то, что извстно подъ именемъ Хазряти Шахи-Зинда. Впрочемъ, Ханыковъ сознается, что самъ не видалъ ея, а положился на слова своего спутника Лемана.

26

Туркестанскій Край, т. I, стр. 439.

Я настолько заинтересовался художественною стороной этихъ усыпальницъ, что въ теченіе кратковременнаго пребыванія своего въ Самарканд постилъ ихъ три раза, въ сопровожденіи двухъ обстоятельныхъ переводчиковъ, рекомендованныхъ мн И. Л. Ивановымъ, и это подаетъ мн нкоторую смлость остановиться нсколько подробне на Хазряти Шахи-Зинда, какъ на одномъ изъ самыхъ изящныхъ и наиболе сохранившихся памятниковъ Самарканда, тмъ боле, что въ извстныхъ намъ описаніяхъ города о ней почему-то упоминается мене, чмъ о прочихъ подобнаго рода зданіяхъ.

Хазряти Шахи-Зинда находится на сверо-восточной окраин Самарканда, между Афросіабомъ и ныншнимъ городомъ, и занимаетъ своими зданіями подошву, южный склонъ и вершину небольшого холма, сплошь покрытаго древними могилами. Немощеная дорога, ведущая къ ней изъ города, пролегаетъ во второй своей половиц по узкой лощинк, среди древнихъ кладбищъ и, слдуя по ней, вы мстами проходите, какъ бы корридоромъ, между двумя стнками, въ которыхъ проглядываютъ наружу, одни надъ другими, то уцлвшіе, то полуразрушенные отъ времени склепы, кирпичные стрльчатые и полукруглые своды и намогильныя плиты. Эти какъ бы наслоившіяся другъ на друг кладбища уже сами по себ, мн кажется, представляютъ не малый интересъ для археолога.

Но вотъ мы подходимъ къ Шахи-Зинда, которая уступами высится по лвую сторону нашего пути. Главный фасадъ зданія, расположенный у подошвы холма, представляетъ въ своемъ центр высокій, продлинноватый кверху четырехъ-угольникъ, въ которомъ, въ вид глубокой ниши, прорзанъ стройный стрльчато-сводный порталъ. Къ нему примыкаютъ боковыя пристройки, изъ коихъ правая, о трехъ большихъ узорно-ршетчатыхъ окнахъ, вмщаетъ въ себ бывшую большую аудиторію Шахи-Зинданской медрессе. Боковые бордюры фронтона и ниша портала украшены куфическою вязью стиховъ и благочестивыхъ надписей, блющихъ среди мелко-узорчатыхъ пестрыхъ арабесокъ, и все это вмст представляетъ хорошій (но не изъ лучшихъ однако) образецъ мозаики изъ поливчатыхъ кафлей, гд преобладающимъ цвтомъ является лазорево-голубой, а затмъ слдуютъ въ разнообразныхъ сочетаніяхъ синій, охристо-желтый и зеленый. Несмотря на то, что вс красочныя средства мозаиста ограничивались только четырьмя колерами, подборъ цвтовъ въ этихъ арабескахъ исполненъ съ большимъ вкусомъ, и въ общемъ рисунк они не только не докучаютъ глазу своею монотонностью (да позволено будетъ такъ выразиться), но напротивъ представляются произведеніемъ вполн гармоничнымъ, пріятно оригинальнымъ и изящнымъ. Я тоже самое должно замтить относительно всхъ вообще древнихъ кафельныхъ моэаикъ Средней Азіи. Среди такихъ-то арабесокъ, на одной изъ щекъ портальной ниши, выставленъ годъ сооруженія—838 геджры, что соотвтствуетъ 1434 году христіанскаго лтосчисленія. Стало быть главный фасадъ нижняго зданія Шахи-Зинда былъ построенъ спустя 31 годъ посл смерти Тимурленга, [27] въ царствованіе его внука Улугъ-бека, который оставилъ по себ память просвщеннйшаго и симпатичнйшаго между государями Средней Азіи.

27

Тимурленгь умеръ въ 1405 году нашей эры (807 геджры).