В гостях у турок

— Это въ Царебродто? А Царебродъ отсюда верстъ триста. Никто не узнаетъ, если я буду себя держать по генеральски. А я буду себя такъ держать, проговорилъ Николай Ивановичъ и позвонилъ.

Вбжалъ корридорный.

— Слушайте, Францъ… обратился къ нему Николай Ивановичъ. — Херензи… Намъ мало этой комнаты. Венигъ… Намъ нужно еще комнату. Нохъ ейнъ циммеръ… Мн нужна пріемная. Вы видите, ко мн начинаютъ ходить постители и мн негд ихъ принять. Вы поняли?

— Разбирамъ, экселенцъ, поклонился корридорный. — Оште едина одая?

— Не свободна ли у васъ рядомъ комната? Тогда можно отворить вотъ эту дверь, указалъ Николай Ивановичъ на дверь.

— Има комната, има…

— Что ты затваешь! замтила Глафира Семеновна мужу. — Куда намъ?..

— Не твое дло. Ну, такъ отворите эту комнату, Францъ. Я ее беру… Это будетъ мой кабинетъ!

Николай Ивановичъ вышелъ съ Францемъ въ корридоръ. Черезъ нсколько времени Глафира Семеновна увидала, какъ изъ сосдняго номера распахнулась въ ихъ комнату дверь, а на порог стояли корридорный и ея мужъ, и послдній говорилъ:

— Комната небольшая, всего стоитъ три лева въ сутки, но намъ такъ будетъ куда удобне!

— Брось, Николай. Что ты затваешь! сказала Глафира Семеновна.

— Ахъ, оставь пожалуйста! Ну, что теб за забота? А теперь, обратился Николай Ивановичъ къ корридорному:- хорошій фаэтонъ намъ. Мы демъ кататься по городу. Шпациренъ… Да чтобы лошади были хорошія, добры кони.

— Има, има, господине, поклонился корридорный и исчезъ исполнять приказъ.

— Одвайся, Глафира Семеновна, и демъ осматривать городъ, обратился Николай Ивановичъ съ жен. — Я даже потребую изъ гостиницы человка себ на козлы. Пусть детъ тотъ молодецъ, который вчера встртилъ насъ на желзной дорог. Онъ расторопный малый, говоритъ немножко по-русски и можетъ служить намъ, какъ чичероне. Только ужъ ты одвайся по нарядне, прибавилъ онъ.

— Чудишь ты, кажется, покачала головой Глафира Семеновна и стала одваться.

Черезъ нсколько времени супруги неслись въ фаэтон по Витошкой улиц. На козлахъ сидлъ вчерашній малый въ фуражк съ надписью «Метрополь», оборачивался къ супругамъ и называлъ имъ зданія, мимо которыхъ они прозжали.

— Вы намъ, братушка, покажите домъ Стамбулова, то мсто, гд онъ былъ убитъ, и тотъ клубъ, изъ котораго онъ халъ передъ смертью, говорилъ ему Николай Ивановичъ.

— Все покажу, ваше превосходительство. Даже и могилу его покажу, отвчалъ малый. — Я еще недавно сопровождалъ по городу одного генерала. Теперь мы демъ по Витошкой улиц. Это самая большая улица въ Софіи. Вотъ вдали церковь — это нашъ каедральный соборъ… Соборъ Краля Стефана.

— Ахъ, какой невзрачный! вырвалось у Глафиры Семеновны.

— Внутри мы его осмотримъ потомъ. За пятьдесятъ стотинки дьясъ намъ всегда его отворитъ. А теперь будемъ смотрть улицы и дома, продолжалъ малый. — Вотъ черкова (т. е. церковь) Свти Спасъ. А улица эта, что идетъ мимо, называется Соборна улица.

— Такъ и по-болгарски называется? спросилъ Николай Ивановичъ.

— Такъ и по-болгарски… Въ Софьи има и Московская улица. Тамъ домъ русскаго консульства. Вотъ налво нашъ Пассажъ… Прямо Дондуковски бульваръ… Но мы подемъ къ княжью дворцу.

И черезъ нсколько минутъ фаэтонъ подъхалъ съ довольно красивому двухэтажному зданію княжескаго дворца, около котораго ходили часовые солдаты.

— Прежде былъ это турецкій конакъ и жилъ тутъ турецкій паша, а потомъ во дворецъ княжій его перестроили. Два милліона левовъ стоило, разсказывалъ съ козелъ малый.

— Ну, особаго великолпія дворецъ-то вашъ не представляетъ, замтила Глафира Семеновна. — У насъ есть и частные дома лучше его. Могли-бы своему князю получше выстроить и побольше.

— Деньги мало, государыня, послышался отвтъ. — А вотъ улица Славянска, улица Аксаковска… А вотъ садъ княжій…

хали бульваромъ.

— Это что за дворецъ? Не Стамбулова-ли домъ? спросилъ малаго Николай Ивановичъ.

— Н, господине ваше превосходительство. Это Національный Болгарски банкъ.

— Болгарскій банкъ? Стой, стой! Я зайду въ банкъ. Мн нужно размнять сербскія бумажки, сербскіе кредитные билеты.

— И еще есть банкъ. Отомански банкъ, ваше превосходительство.

— Это значитъ турецкій, что-ли?

— Туркски, туркски.

— Ну, зачмъ-же намъ туркскій! Тамъ вдь и конторщики турки. Лучше ужъ намъ съ братьями славянами имть дло. Сами мы славяне — славянамъ должны и ворожить. Остановись, братушка. Посмотримъ, какой-такой славянскій банкъ.

Фаэтонъ остановился около шикарнаго подъзда со швейцаромъ. Николай Ивановичъ и Глафира Семеновна вышли изъ фаэтона и направились въ подъздъ.

— Полагаю, что ужъ, болгары-то должны размнять сербскія бумажки. Вдь сербъ болгарину самымъ близкимъ славянскимъ братомъ доводится, — говорилъ Николай Ивановичъ жен.

XXV

Зала Болгарскаго банка была изрядно большая зала, устроенная на европейскій манеръ, три стны которой были отгорожены проволочными ршетками съ нумерованными окнами и за ршетками сидли у конторокъ пожилые и молодые, лысые и съ богатой шевелюрой конторщики. Четвертая стна была занята диванами для ожидающей публики, а посредин стоялъ большой столъ для счета денегъ и написанія бланковъ, которые лежали тутъ-же. Около каждаго окна въ ршетк стояли также маленькіе столики. Конторщики или возились съ книгами или съ перомъ за ухомъ разговаривали съ публикой, вообще не многочисленной. Николай Ивановичъ выбралъ конторщика посолидне и подошелъ къ нему.

— Говорите по-русски? обратился онъ съ нему.

— Сколько угодно. Я изъ Москвы, отвчалъ конторщикъ.

— Русскій? Какъ это пріятно! Я изъ Петербурга.

— Нтъ, я болгаринъ, но служилъ въ Россіи. Что прикажете?

— А вотъ я желалъ-бы размнять эти сербскія бумажки на болгарскія деньги — и Николай Ивановичъ протянулъ конторщику пачку сербскихъ кредитныхъ билетовъ.

— Не мянемъ, отрицательно покачалъ головой конторщикъ.

— То есть какъ это? Совсмъ не занимаетесь размномъ кредитныхъ билетовъ?

— Русскихъ, французскихъ, австрійскихъ и другихъ — сколько угодно, но съ сербскими операцій не длаемъ.

— Вотъ это забавно! Государство бокъ-о-бокъ, такое-же славянское, а вы отъ его денежныхъ билетовъ отвертываетесь.

— Курсъ очень низокъ. Къ тому-же они ходятъ только внутри страны.

— Какъ меня жидъ-то надулъ въ Блград! обратился Николай Ивановичъ къ жен и покачалъ головой.

— Въ Блград они отлично ходятъ, сказалъ конторщикъ.

— Ну, нтъ-съ. Ужъ если на откровенности пошло, то у меня ихъ не взяли въ Блград на желзной дорог за билеты.