В гостях у турок

— Желзнодорожные билеты Восточной дороги везд продаются только на золото.

Николай Ивановичъ былъ въ недоумніи.

— Гмъ… Ну, братья-славяне! Даже свои славянскія бумажки не хотятъ мнять! проговорилъ Николай Ивановичъ. — Но неужели они такъ и должны у меня пропасть? У меня на триста динаровъ. Отсюда мы демъ въ Константинополь.

— Обратитесь съ евреямъ-мняламъ. Можетъ быть, они вамъ ихъ и размняютъ. Но предупреждаю, вамъ много потерять придется, улыбнулся конторщикъ.

— Ловко! Хорошее воспоминаніе мы увеземъ о сербскихъ братушкахъ! Ваши-то болгарскія кредитки хорошо-ли ходятъ?

— У насъ только золото и серебро.

— Тогда позвольте мн на сто рублей болгарскаго золота и серебра.

И Николай Ивановичъ протянулъ конторщику сто рублей.

— При объявленіи, при объявленіи потрудитесь подать, отстранилъ отъ себя конторщикъ сторублевый билетъ и тутъ-же подалъ бланкъ.

Николай Ивановичъ взялъ бланкъ, заглянулъ въ него и сказалъ конторщику:

— Да тутъ у васъ по-болгарски…

— Пишите по-русски, все равно. «Представляя русскій кредитный билетъ въ сто рублей, прошу мн выдать по курсу въ левахъ золотомъ…»

— Ну, хорошо. Вдь вотъ нигд заграницей этого нтъ, чтобы объявленія писать. Приносишь въ банкъ сторублевую бумажку и сейчасъ теб: «пожалуйте, разъ, два три»…

— Ну, что длать! У насъ немножко бумажное царство. У васъ-же, русскихъ, учились.

Объявленіе подано, деньги размнены, и супруги Ивановы выходили изъ банка.

— Нтъ, Каковы сербскіе братушки! Какими деньгами наградили! Только жиды ихъ и берутъ, говорилъ Николай Ивановичъ. — Придется и здсь жида мнялу искать.

Они сли въ фаэтонъ и похали.

— Куда теперь везешь? спросилъ Николай Ивановичъ сидвшаго на козлахъ чичероне въ фуражк съ надписью «Метрополь».

— Продемся по Дондуковскому бульвару и домъ Стамбулова подемъ смотрть, былъ отвтъ.

— А! Ладно! Ладно.

Тянулась улица, обсаженная только еще начинавшими приживать деревцами. Направо пустырь, дале невзрачный домишко, опять пустырь, стройка. Налво — то же самое. Вообще строющихся домовъ довольно много. Въ нкоторыхъ мстахъ еще только копаютъ рвы подъ фундаменты.

— Кто тутъ строится? кивнулъ Николай Ивановичъ на одно угловое мсто на какой-то улиц.

— Бывшій министръ Ухтумовъ домъ себ строитъ, былъ отвтъ съ козелъ.

Прохали сажень пятьдесятъ.

— А это подо что роютъ? спросилъ опять Николай Ивановичъ.

— Тутъ будетъ театръ.

— А теперь разв у васъ нтъ театра?

— Есть, но очень маленькій, въ Славянской Бесд.

— А что это за Славянская Бесда такая?

— Ферейнъ и клубъ.

— А попасть туда намъ можно?

— Еще-бы вамъ-то нельзя, ваше превосходительство! Тамъ генераловъ любятъ.

Николай Ивановичъ гордо погладилъ бороду и поправилъ свой цилиндръ, накренивъ его на бекрень.

— Непремнно сегодня подемъ туда.

Прохали еще сажень пятьдесятъ. Площадь. На площади стройка.

— Тутъ что строится?

— Новый каедральный соборъ будетъ.

— А тамъ что такое?

— Бывшій министръ Канакаловъ домъ себ строитъ. А вонъ тамъ по улиц фундаментъ длаютъ, такъ это большой купецъ одинъ… Онъ овечьими шкурами торгуетъ.

— Сколько стройки-то! Сколько улицъ пустынныхъ раскинуто! Большой, красивый городъ Софія будетъ — обратился Николай Ивановичъ къ жен.

— Улита детъ, когда-то еще прідетъ, — отвчала та.

— Не находишь-ли ты, что Софія немножко смахиваетъ на Царское Село?

— Пожалуй. Но тамъ все-таки куда больше построекъ.

— Бани, господинъ ваше превосходительство, у насъ строятся, большія срныя бани, — разсказывалъ съ козелъ чичероне. — Срныя бани будутъ и большая гостильница при нихъ. Курортъ… Для лченія, — прибавилъ онъ.

Выхали совсмъ на пустынную улицу, свернули за уголъ. Среди пустыря направо и пустыря налво стоялъ двухэтажный небольшой блый домикъ безъ всякихъ украшеній, но съ подъздомъ подъ навсомъ и съ балкономъ во второмъ этаж. Съ балкона были свсившись два траурные флага — черный съ блымъ.

— Вотъ домъ Стамбулова, — указалъ съ козелъ чичероне.

— Этотъ-то? — вырвалось у Глафиры Семеновны. — Да не можетъ быть!

— Дйствительно маловатъ и скромноватъ — согласился Николай Ивановичъ. — У насъ даже въ провинціи богатые купцы куда шире живутъ. А тутъ такой большой болгарскій человкъ и въ такомъ маленькомъ дом жилъ! Я думалъ, что у Стамбулова, который всей Болгаріей ворочалъ, дворецъ былъ. Скромно, скромно жилъ Стамбуловъ! И около дома ни садика, ни двора приличнаго.

Очутились на углу бульвара. Фаэтонъ остановился.

— А вотъ здсь на углу былъ израненъ Стамбуловъ, — сказалъ съ козелъ чичероне. — Въ голову, въ руки, въ плечи… Пять докторовъ его лчили — вылчить не могли. А клубъ, изъ котораго онъ халъ домой, не далеко отсюда. Прикажите, ваше превосходительство, къ клубу хать? — спросилъ онъ.

— Ну, что тутъ! Вези теперь въ соборъ. Нужно въ соборъ войти. А потомъ въ самый лучшій ресторанъ, — отдалъ приказъ Николай Ивановичъ.

Фаэтонъ помчался.

ХXVI

Былъ часъ пятый дня, когда супруги Ивановы осмотрли внутренность собора святаго Краля Стефана и побывали въ старинной церкви Свте Спасъ. Выходя изъ церкви Свте Спасъ, Николай Ивановичъ говорилъ жен:

— Церкви старинныя, а никакихъ древностей — вотъ что удивительно. Всего три четыре иконы древняго письма, а остальное все новйшее.

— Да, да… И съ тому-же какъ все плохо содержится, подтвердила супруга. — Ты замтилъ въ собор? Даже полъ деревянный не сплоченъ, а со щелями; настоящаго отопленія нтъ, а стоятъ переносныя чугунки съ простыми желзными трубами, проведенными въ окна. Не изъ особенно ревностныхъ братья славяне къ своимъ храмамъ, прибавила она.

— Есть что нибудь еще осматривать? обратился Николай Ивановичъ къ своему чичероне.

— На могилу Стамбулова можно създить.

— А это далеко?

— Полъ-часа зды.

— Брось ты. Что намъ на могилу Стамбулова здить! перебила ихъ Глафира Семеновна. — Домъ его видли, то мсто, гд онъ былъ убитъ, видли — съ насъ и довольно.

— Княжескую печатницу можно посмотрть, мадамъ ваше превосходительство, предложилъ проводникъ.

— Ну, ее! Какой тутъ интересъ!

— Садитесь, мадамъ. Памятникъ Александру II вы еще не видали и памятникъ нашимъ русскимъ лекарямъ, которые погибли въ войну за болгарское освобожденіе.