В ожидании рассвета

— Он всегда… такой был?

— Какой — такой? — рассеянно спросила Нефрона. — Что ему понадобилось в комнате человечьей девчонки? Не по душам же он с ней разговаривал?

Её угнетённость передалась Мирту, хотя он оказался расстроен по иной причине — идеал выскользал из цепких когтей обаяния; но тридан не решался применить на возлюбленную чары — та была выше рангом и могла заметить.

— И куда вы двинетесь сейчас?

— Нам надо найти травницу Лоренну, я же говорила… Местный картограф уже объяснил нам, куда идти.

— А могу я… идти с вами?

— Разве тебе не надо здесь работать?

— Плевать на работу! Я и так хотел бросить её и стать вольным творцом… А если кто-нибудь спросит, какой чёрт понёс меня с вами, я отвечу, что закончил все дела в Пиминне и двигаюсь в следующую деревню.

— Как можно быть таким безответственным? Я, конечно, не против, чтобы ты присоединился к нам, но…

— Прекрасно! Я уже собрал вещи. Буду ждать на улице.

Мирт поднял мешок и вышел на улицу, откуда послышалось его приветствие Стидху.

* * *

Фарлайт был настолько мрачен, что даже не спросил, откуда в их компании появился Рем, которого тридан посадил на своего коня рядом с мешком. Мальчик был готов засветиться от счастья — до этого его восприятие мира ограничивалось крошечным участком земли, заключённом между отвесной стеной холма и частоколом.

Тьма… она совершенна, как дух, присутствующий везде и во всём, зачем нужно было осквернять ее творением плоти? Как теперь слиться с нею, вдруг даже смерть — неверный способ? Фарлайт искренне мучился оттого, что мало кто понимал эту мысль, хотя она казалась ему очевидной, как точки мерцалок на черном небе в безоблачное время. Всё вокруг пело отвратительный гимн плоти — мёртворожденной — потому что живым мог быть лишь дух, который плоть сковала тюрьмой своего тела. Слабого, страдающего, устающего, требующего пищи, сна, размножения и справления нужды.

Пир во время чумы — вот что есть жизнь. Нефрона была одной из приглашённых на этот пир: она мурлыкала песню себе под нос и явно была довольна своим бытием. Ну как, как она не понимает?!

В первый час пути вдоль лесной границы никто из странников не проронил ни слова, но по его истечении маг предложил:

— Кнут говорил, этот путь опасен. Кто-то должен пойти вперёд, осматривая путь. Пусть это будут… — он осмотрелся и почему-то решил, что из женщин и детей хорошие разведчики получаются реже, чем из мужчин, — …я и Мирт.

Когда они опередили Нефрону, ведущую за повод коня с сидящим на нём Ремом, на двадцать шагов, тридан спросил:

— А ведь никаких монстров на нашем пути не предвидится?

Маг усмехнулся.

— Так ты хотел о чём-то поговорить с глазу на глаз? — Мирт улыбнулся.

— Люблю догадливых. Но ты, верно, думаешь, что я собрался говорить о личном, и здесь ошибаешься.

— Я весь во внимании.

— Что в последнее время слышно о знаменитых братьях Ядвире, Антире, Алфаре и их сестрице Адаре?

— Знаменитых? Я таких не знаю.

— Уверен? О них говорило раньше всё королевство. Непобедимые чемпионы. Они родились триста-четыреста лет назад. Ну же! И до сих пор должны быть живы или умерли совсем недавно.

— Нет, прости, я не в курсе. Что кто-то прожил триста лет… Я бы, наверное, знал. А с чего это ты решил меня расспросить? Да ещё без Нефроны?

Фарлайт приостановился, задумавшись, но вскоре вновь возобновил ход.

— Знаешь, я сначала думал, что ты — шпион. Но потом решил, что шпионом наняли бы кого-то поумнее.

— Ну, спасибо. И зачем же мне за вами следить?

— Слушай внимательно. Если со мной что-то случится, должен остаться тот, кто знает. Четырёх кшатри-рыцарей наделила силой сама Тьма. В противовес верховным судьям, которые пытались поработить её, подчинить, дав ей плоть… Когда рыцари набрались опыта, судьи решили их убрать. Я даже не знаю, живы ли они. Но если ещё живы, я должен их предупредить.

— Откуда ты знаешь?

— Тьма показала мне во сне.

— Ах да, ты же её фанат, — сказал Мирт, указывая на чёрные рисованные линии около глаз мага. — Извини, не помню, как вы себя называете…

— Защитники чистой Тьмы.

Мирт помешкал, не зная, как выразить свои слова помягче.

— Если тебе снился сон, это ещё не значит, что он… э… показывает правду.

— Если ты идиот, это ещё не значит, что все вокруг — тоже идиоты, — отрезал маг.

Сероватый песок и мелкие камушки шуршали под ногами. По правую руку вдалеке виднелись верхушки деревьев-столбов Ихритта. Мирт только сейчас заметил, как шумно сопит маг, звуки его одышки разносились, наверное, на многие мили вокруг.

— И ещё хотел спросить, почему тебя в деревне называли Великим? Не помню точно, когда именно я видел тебя, но тогда на твоём медальоне было четыре луны, ты даже не мастер.

— Хитрить умеют не только триданы… Всё равно медальон мой сломался.

Фарлайт вытащил лунник через ворот.

— О Тьма!

Медальон окружали два тёмных и шесть отчётливо горящих полумесяца.

— Ничего себе! — елевыдохнул Мирт. — Ты, наверное, самый молодой из тех, кто достиг шестого ранга…

Они стояли, уставившись на медальон, не понимая, как за два дня можно так вырасти в ранге.

— …Помогите!

* * *

Стидх отчаянно рвался, а Рем вцепился в его гриву и с ужасом смотрел вниз. Конь медленно увязал в земле, с каждым рывком опускаясь всё глубже. Нефрона лихорадочно вытаскивала из памяти заметки о том, как надо вести себя на болоте, но серый песчаник, вопреки всем законам, тянул её вниз с той же скоростью, что и коня. Она начала вспоминать магические действа, способные помочь, но их словно и не бывало в её голове. Понимая, что ничто не помогает, она закричала.

— Я создам иллюзию! — воскликнул Мирт.

— Зачем?

— Мой конь пытается вырваться и может ударить её!

Триданская иллюзия, в отличие от магической, создавалась не на местности, а подавалась непосредственно в мозг жертве, поэтому Фарлайт мог только догадываться, что изобрёл его попутчик. По-видимому, план сработал, так как Нефрона медленно поползла в сторону.

«Думай, думай!» — хлестал себя мысленно маг. Гениальные идеи не желали посещать его, и он закричал:

— Тьма! Ты давно уже не более чем раб поганых властолюбцев! Где твоя мощь? Если она есть, яви её!