В ожидании рассвета
Шрифт:
Опять на ум пришёл Фарлайт. Когда-то маг его раздражал. Тучный, наглый, к тому же — соперник в борьбе за дамское сердце. И фанатик-параноик. Но этот фанатик был прав. Для этого мира уже нет возможностиисправиться. Его можно только стереть, стереть начисто, начерно… Его может исправить только смерть.
Вот и его дом. Зря боялся, что не найдёт путь в тумане. Помощь и не понадобилась. Мирт наощупь поднялся по лестнице, открыл дверь, сделал несколько шагов… упал. Споткнулсяо распростёртое тело Хеды.
Птицы-падальщицы взметнулись с диким криком, скорее возмущённые, чем напуганные, шум их крыльев был оглушающим
Так Мирт и сидел за диваном, непрошеный гость в своём же собственном доме.
— Кра-ак! Кра-ак! — раздалось со стороны открытого окна.
Ещё одна птица. Мирт не шевелился, пытаясь провалиться в грёзы. Не криалиновые, а свои собственные.
— Кра-ак! — не унималась птица. Мирт поднялся и, чуть не поскользнувшись несколько раз на помёте падальщиц, добрался до окна. Птица взметнулась в воздух и исчезла.
— И что?! — вскричал Мирт. — Зачем ты орала?
Он сгрёб со стола какую-то мелочь, швырнул её птице вслед и только потом заметил бумагу на подоконнике. Письмо.
Мирт развернул послание, но сколько он ни силился его разобрать, буквы плыли перед глазами. Пришлось ему обратиться за помощью к соседям. Тридан стучал в одну дверь, в другую, но никто не открывал. На улице ему встретилась служанка-человек, но та оказалась неграмотной. Наконец, ему согласился подсобить какой-то мальчишка-маг.
— Фу, сколько ошибок! — выпалил мальчишка, развернув письмо. — «Дорогая тётя Нефрона, — начал он читать. — Я пытался добраться домой сам. Я дошёл до Срединной земли. Демоны отобрали у меня лунник. Сказали, в их стране лунники не носят. Потом я добрался до города Ур-Шамаза. Там другие демоны схватили меня и отправили работать, потому что все люди в Срединной земле должны работать. Я говорил им, что я сморт, только у меня отобрали лунник, но мне не верят. Говорят, у право имеющих не бывает таких глаз, как у меня».
— Всё? — спросил Мирт, когда мальчишка умолк.
— Не всё. Грустненько это всё, — вздохнул маг и продолжил чтение. — «Тётя, пожалуйста, вытащите меня отсюда, как я вытащил нас тогда из колодца! Ваш Рем». Теперь всё.
Мирт забрал письмо.
— Спасибо, мальчик. Жаль, мне тебя нечем отблагодарить…
— Вы ведь вытащите того маленького сморта?
— Вряд ли у меня получится. Тем более, он сам виноват. Сбежал из школы.
— Я из своей тоже сбегал, — пожал плечами мальчишка. — Там было стрёмненько. Кормят фигнёй, и учителя-грымзы… Так что я его понимаю.
— Нельзя так делать, — сказал Мирт. Строгость его голосу не давалась. — Надо стараться. Хорошо учиться. А то будешь потом, как я.
Видимо, перспектива стать таким, как Мирт, показалась мальчишке ужасающей, потому что он кивнул и убежал. А может, юный маг не захотел выслушивать нотации.
Ровно в то же самое время, как в комнату Мирта влетела птица-почтальон, на подоконник Фарлайта тоже уселась почтовая птица, только покрупней размерами.
Когда Фарлайт отвлёкся от книги, то понял, что бесовица сидит на окне давным-давно, бесцеремонно наблюдая за ним.
— Ты милый, — сказала она.
— Кыш, — замахал на неё руками Фарлайт. — Оставь меня одного.
— …особенно,
когда злишься.— Ты кто вообще?
— Как кто?! Я Нинур.
— Не помню такую. Всё, улетай, господин занят.
Нинур была в шоке. Как кто-то посмел её не запомнить? Она ведь самая яркая бесовица во всём городе, и прилетала за горшками, выставленными на окно, каждый день, он не мог её не заметить…
Когда Фарлайт опять оторвался от чтения, бесовица всё ещё сидела на своём месте. Он был в лёгком замешательстве. Нинур ослушалась его приказа, но ведь он фраок, а она бес, она должна была послушаться его, разве нет? Будет ли нарушением закона скинуть её с окна? Если она ведёт себя так уверенно, значит, она имеет на то право?
И Фарлайт, который когда-то без угрызений совести запугивал человеков и наступал смортам на ноги только потому, что ему так хотелось, уткнулся в книжку, усмиряя раздражение. В конце концов, не будет же она сидеть там вечность, рано или поздно ей надоест!
Бесовице же зрелище не надоедало. Она изредка меняла позу, звеня монетами на украшениях, но всё так же не сходила с места. Решила сделать так, чтобы беспамятный Нергаль её всё-таки запомнил.
— Ты мог бы повернуться немножко… ну, не в анфас… у тебя будет более симпатичный ракурс, — вдруг сказала она.
Фарлайт увидел, что бесовица уже полулежит, подперев голову рукой, и не выдержал. Он метнулся к окну, схватил Нинур за мягкие плечи и воскликнул:
— Да оставь же меня в покое! Ты мешаешь мне читать!
— А зачем ты вообще читаешь столько времени? — спросила бесовица, улыбнувшись. — Жизнь проходит мимо. Ты заслужил отдых.
— Когда я читаю, я отдыхаю!
— Какой же ты всё-таки милашка, — Нинур томно вздохнула. — Такой умный… А, совсем забыла. У меня для тебя письмо.
Она вытащила крошечный конверт из декольте, отдала фраоку и спорхнула с окна.
— Наконец-то! — обрадовался тот, разворачивая письмо. Там было только одно слово: «Жду». Фарлайт понадеялся, что это записка от Гардакара, а не от похабной бесовицы, и полетел к судье.
Асаг уже ждал его, куда более приветливый, чем обычно.
— Бэл готов вас принять, — сказал он, расплываясь в елейной улыбке. Фарлайт ничего не ответил бесу и влетел в окно башни.
Судья сидел за столом. Булькающих банок с его прошлого визита будто бы поубавилось.
Гардакар смерил явившегося пред его очи фраока небрежительным взглядом. Ещё бы: судья так старался, сгоняя шкафом вес с подопытного, а тот опять начал отжираться!
— Говори, — сказал судья безо всяких приветствий.
— Я знаю, как убить других судей.
Судья молчал, ожидая продолжения. Его лицо выражало скепсис, но пасти на запястьях облизнулись, предвкушая, что план Фарлайта будет и вправду хорош.
— Не так много способов убить того, кто считается бессмертным, — начал визитёр. — Конечно, можно напасть в лоб. И, учитывая, что у нас много фраоков, мы победим. Хотя потеряем половину, а может, и больше… Так что я подумал, что лучший способ — это суицид. Мы должны отдать другому судье приказ самоуничтожиться.