В поисках Дильмуна

Зато почти в каждой камере мы находили осколки двух, трех, четырех керамических сосудов; попадались даже целые сосуды. Широко были представлены красные яйцевидные «барбарские» ребристые сосуды — настолько широко, что мы уверенно датировали курганы «барбарским» периодом. Чаще всего встречались высокие пузатые горшки из красной глины, с бороздчатым горлом, вроде того, который мы нашли в 1954 г. в первой вскрытой нами гробнице. Похоже, эти сосуды предназначались почти исключительно для погребального инвентаря, потому что во всех наших раскопках на Ка-ла’ат аль-Бахрейне и у Барбара нам встретилось в общей сложности не более горсти разрозненных черепков. Среди 100 с лишним сосудов три или четыре (кубки с круглым днищем и расширяющимся горлом), как мы определили по книгам, относились к месопотамскому типу, притом времен Саргона Аккадского и его преемников или более поздних династий Иссина и Ларсы^[59], что соответствует 2300–2000 гг. до н. э. — как мы и датировали наш «барбарский» период.

В следующем году П. В. с группой других сотрудников решил вскрыть два огромных «царских кургана» возле селения Али. До сих пор мы не решались замахнуться на этих исполинов высотой до 12 метров. Их было не так уж много, всего около 30, и большинство уже вскрывали; зияющие отверстия туннелей и шахт вели к огромным каменным камерам в центпе. Отчасти здесь потрудились наши предшественники Дюран, Придо и Теодор Бент, но в большинстве случаев раскопы не документированы. Мы не видели смысла в том, чтобы копать «царские курганы», пока нет возможности работать как следует, с соблюдением научной методики, составляя разрезы и планы. Для этого требовалось срыть большую часть кургана — задача на один-два полевых сезона для всего нашего отряда. А где их взять, эти сезоны?

Теперь события вынуждали нас торопиться. Подрядчики не теряли времени, и бульдозеры атаковали с края два из нетронутых, по-видимому, больших курганов, расчищая участки для земледелия. В толще насыпи они наткнулись на мощную кладку трехметровой высоты, которая образовала сплошное кольцо, кроме просвета на западной стороне, где был вход в коридор, ведущий в сердце кургана. Подрядчики не пощадили и эту кладку, ибо тесаный камень стоит денег в отличие от памятников забытых царей Дильмуна. Однако затем даже бульдозерам пришлось остановиться. Потому что за кольцевой стеной возвышался основной массив кургана, а он был способен постоять за себя. Любая попытка копать дальше грозила обвалом песка и гравия на головы атакующих.

П. В. двинулся вдоль коридора, копая вполовину его ширины, чтобы по разрезу было видно строение холма. В первом кургане сразу же выяснилось, что он идет по следам грабителей. Хотя их туннель засыпало песком, его было четко видно в разрезе. Туннель проложили вдоль коридора, чуть выше пола, и по нему грабители проникли в камеру. В отличие от нас. Потому что когда П. В., углубившись в толщу кургана на 13–14 метров, дошел до конца коридора (здесь подпорная стенка возвышалась над ним на четыре с половиной метра), он увидел, что кровля камеры провалилась под собственной тяжестью и осевшие камни поддерживались только заполнившим камеру песком. Чтобы подпереть эти камни, каждый весом в несколько тонн, и к тому же насыпанный сверху грунт и приступить к расчистке камеры от песка, понадобились бы гидравлические домкраты и балки, коими мы не располагали.

Мы обратились за советом к главному государственному инженеру и специалистам нефтяной компании, но и у них не нашлось механизмов, способных выполнить работу, с которой справились древние инженеры четыре тысячелетия назад. Нам пришлось отступить, дойдя до массивного каменного порога. А вот грабители побывали в камере, и в их туннеле мы обнаружили следы хранившихся (а может быть, и еще хранящихся) в ней сокровищ. Один из грабителей уронил свою ношу. Она разбилась, и осколки достались нам. Мы отнесли их в лагерь и собрали три маленькие глиняные миски не толще яичной скорлупы и два бокала, расписанные черными зигзагами и треугольниками на бордовом фоне. Сервиз, достойный царей Дильмуна.

Со вторым курганом повторилась та же история. Не удалив десятиметровую гравийно-земляную насыпь, не было никакой возможности подпереть обвалившуюся кровлю камеры, чтобы расчищать ее без угрозы для жизни наших рабочих. Но в один из будущих сезонов, будь на то воля Аллаха, мы вернемся, зная, что надо сделать, и располагая необходимым снаряжением, и тогда уж выясним, что оставили нам грабители в «царских курганах» Дильмуна.

Тем временем в дильмунской столице мы вплотную занялись касситами.

Заранее прощаю терпеливого читателя, который не воскликнет в этом месте:

— А, ну конечно: город III!

Мы и сами с трудом удерживали в памяти последовательность культур в Кала’ат аль-Бахрейне, хотя она играла определяющую роль в нашем исследовании предыстории стран Персидского залива. Нам тоже приходилось начинать счет по порядку: «Город I — «цепочечные» сосуды; город II — Барбар, печать и могильные холмы; город III — касситская керамика; город IV — «ассирийский дворец»; город V — эллинская керамика; город VI — исламский период; город VII — португальцы». Изо всех этих городов меньше всего мы знали о том, который был представлен касситской керамикой.

Вообще говорить о городе было преждевременно. Терпеливый читатель не обязан помнить, но мы-то не забывали, что в шурфе, выявившем чередование семи культурных горизонтов, касситская керамика обнаружена только в мусорной яме, нарушившей слои «барбарского» периода. Мусорные ямы позволяют предполагать наличие неподалеку какого-то жилья, однако мы пока не нашли никаких строений отвечающего им периода.

Нам казалось, что это в Порядке вещей. Поскольку керамика была тождественна месопотамской посуде, датируемой примерно 1700–1200 гг. до н. э., когда, во всяком случае, север Вавилонии был захвачен касситами, датировка периода не вызывала у нас сомнений. А из одной статьи, написанной Л. Оппенхеймом в 1954 г. и озаглавленной «Купцы-мореплаватели Ура», следовало, что месопотамская торговля с Дильмуном, Маканом и Мелуххой, как об этом свидетельствуют шумерские таблички с коммерческими текстами, постепенно приходила в упадок. Во времена Саргона, около 2300 г. до н. э., корабли всех трех названных стран швартовались в его столице; во времена III династии Ура, 200 годами позже, упоминаются только плавания в Макан; еще через 200 лет наш друг Эа-насир ходил не дальше Дильмуна. После чего вообще ничего не слышно (не считая двух писем касситского периода, касающихся лишь местного производства фиников), пока экспансия ассирийских царей не приводит их к границам Дильмуна.

По гипотезе Л. Оппенхейма, процветание Дильмуна зависело от транзитной торговли предметами роскоши, которые поставляла индская цивилизация, и медью из Макана, но поставки из долины Инда прекратились из-за разграбления городов этой цивилизации (виновниками все настойчивее называют ариев, определяя вероятную дату их набегов 1600 г. до н. э.), и в это же время что-то — возможно, аналогичное вторжение носителей индоевропейского языка — положило конец поставкам маканской меди (уж не шиху ли тут замешаны, говорил я себе). Итогом явился упадок Дильмуна. Наши наблюдения как будто подтверждали эту версию. Барбарский храм был покинут; сооружение могильных холмов прекратилось; дома у северной стены Кала’ат аль-Бахрейна были заброшены. Мысленно мы представляли себе людей касситского периода (возможно, это вторгшиеся на Бахрейн касситы) живущими в подремонтированных домах их «барбарских» предшественников. Добывая в руинах строительный камень, они заполняли вырытые ямы своим мусором.

Но вот теперь наши касситы заявили о себе всерьез. В 1962 г. мы сделали полный разрез западной части городской стены и в верхней, восстановленной части кладки нашли касситские черепки; стало быть, касситы, во всяком случае, ремонтировали оборонительные сооружения. В 1963 г. мы копали в трех местах, разыскивая южную секцию городской стены. Все три шурфа оказались интересными, однако слишком маленькими, чтобы ответить на наши вопросы.

Крайний западный шурф обнажил угол квадратной башни, выступающей из стены «барбарского» периода и перекрытой целой серией позднейших укреплений, в том числе относящихся к исламскому периоду. В среднем шурфе исламское укрепление — массивная конструкция, разрушить которую можно было бы только динамитом, — опиралось прямо на кладку «барбарской» эпохи. Исследовать эту нижнюю кладку было бы невозможно, не найди мы в исламской стене узкие ворота. Они позволили нам зарыться глубже, и мы с великим удивлением обнаружили, что «барбарская» стена здесь сохранилась на всю первоначальную высоту.

Сомневаться не приходилось. Сперва мы вышли на округлую вверху узкую стену толщиной 20–23 сантиметра, а в 120 сантиметрах ниже она опиралась на внешний край исконной городской стены, с дорожкой для часовых. Цемент на дорожке был отшлифован ногами стражей и трижды обновлялся. Эта стена уходила вглубь еще на 240 сантиметров. Парапет и бруствер сохранились полностью; глядя снаружи на отвесную оштукатуренную стену, мы видели, какой она представлялась нападавшим из глубины острова. Внутреннюю кладку разобрали добытчики камня. Парапет круто обрывался, и края вырытой им траншеи четко просматривались на стенках нашего шурфа.