В поисках Дильмуна

Это были уже настоящие ворота на внешней границе города, ведущие на незастроенную береговую полосу. Они располагались не точно под «селевкидскими» воротами, которые почему-то были сдвинуты на метр к востоку, так что проемы совпадали только отчасти. Ширина обоих проемов составляла около трех метров, однако просвет между опорными столбами был Уже, менее двух с половиной метров. Мы определили это, обнаружив и в нижних воротах подпятные камни (в данном случае из шлифованного черного диорита), шириной около полуметра, с лунками для опорных столбов. Нижние — ворота также были заложены диким камнем, когда ими перестали пользоваться.

Продолжая копать, мы установили, что и это не самые древние ворота. В середине «барбарского» периода стена подверглась серьезному ремонту, и вот ниже отремонтированного уровня нашим глазам предстали третьи ворота. Проем и на сей раз лишь отчасти совпадал с расположенным выше; столбы стояли еще на метр дальше к западу. Эти, самые нижние, ворота не замурованы, и песчаный грунт в проходе был примят посредине — след оживленного движения.

Нас подмывало «открыть» ворота, расчистить их и посмотреть, как в этом месте выглядит фасад стены. Но смещение проемов не позволяло это сделать. Чтобы добраться до нижних ворот, пришлось бы ломать все надстроенные части. Мы добавили еще один пункт в перечень «дел на потом» и принялись расчищать участок, прилегающий к воротам изнутри.

Я всегда утверждал, что городские ворота — объект первостепенной важности для археолога, ведь около них особенно активно развертывалась торговая и иная деятельность города. И все же я не ждал столь яркого подтверждения этой гипотезы, основанной на опыте других раскопок. Мы были поражены, найдя недвусмысленные свидетельства той самой деятельности, какую я предполагал.

Пройдите мысленно через ворота в наш город со стороны берега. Вы увидите справа небольшую площадь, посреди которой — колодец, рядом с последним — овальное цементное корыто. Конечно же, это стоянка для вьючных животных, где ослики могут напиться воды, пока нагружают или разгружают их корзины. Однако почему стоянка здесь, у ворот, обращенных к берегу? Ответом на этот вопрос послужили предметы, которые мы нашли в прилегающих постройках.

Площадь окаймляли два двухкомнатных здания. В одном из них мы обнаружили целых девять печатей, в другом — три печати и пять каменных гирь. Две гири мы распознали с первого взгляда. Шлифованные кубики из кремнистого сланца, один со стороной менее одного сантиметра, другой — совсем крохотный, всего миллиметра четыре. Распознали мы их потому, что еще раньше нашли подобную гирю в тупике в соседнем квартале. Такие гири были в обиходе в городах Индской цивилизации. А вот остальные три — большие, сплюснутые с двух сторон шары из шлифованного мрамора — мы идентифицировали не сразу, сначала посчитали их то ли навершием жезла, то ли заготовками для чаш. И, только увидев все три вместе, сообразили, что перед нами гири. А возвратившись в Данию, установили по справочной литературе, что как раз такого вида гири были в ходу в Хараппе. Дома мы могли точно взвесить все пять гирь. Самая большая весила 1370 граммов, другие — соответственно 685, 170, 13,5 и 1,7 грамма. Найденная ранее гиря в 27 граммов хорошо укладывалась в этот ряд. Если исходить из самой тяжелой гири, остальные составляли 0,5, 1/8, 1/50, 1/100 и 1/800 часть ее веса. Расхождение с гирями, найденными в городах долины Инда, менее одного процента.

Теперь мы можем ответить, почему ослики, ходившие с вьюками между берегом и городом, останавливались у ворот с внутренней стороны. В зданиях по обе стороны площади явно помещалось городское ведомство, где чиновники, проверяющие привозимые и вывозимые грузы, взвешивали товары и метили печатями либо их, либо сопроводительные документы на глиняных табличках. Другими словами, перед нами таможня и управление порта Дильмун. Все, как в наши дни, все очень эффективно. И как-то не укладывалось в сознание, что должностные лица, проверявшие грузы и накладные в дильмунских портовых канцеляриях, уже 4000 лет как мертвы.

Оставалась одна загадка. Почему в Дильмуне пользовались стандартными индскими гирями? Вавилоняне и шумеры применяли совсем иную систему — другими были исходные веса, и делились они по-другому: на третьи, десятые и шестидесятые части. Одно из двух: либо дильмунская торговля развивалась под влиянием Индии, а не Месопотамии, либо Индия была для Дильмуна намного более важным торговым партнером.

Мы продолжали копать, ибо даже здесь, где помещалась древнейшая кладка стены, до скального основания оставалось полтора метра, и еще раз убедились, что на этом участке город существовал до того, как возвели стену. Изменился тип сосудов — пошла «цепочечная» керамика, — и нам встретились домовые стены, проходящие под городской стеной и отделенные от нее знакомым нам слоем со следами воздействия огня. Следовательно, до строительства укреплений город уничтожил пожар. Мы обнаружили даже медный наконечник копья с пазом…

Дойдя до песка, а через полметра и до камня, мы заключили, что это все. Однако теперь у нас была раскопана значительно большая площадь древнейших слоев, чем когда-либо раньше, и, расчистив камень от песка, мы увидели, что это уже упоминавшийся нами фаруш — конгломерат из раковин, коралла и другого материала. Речь идет о своего рода предшественнике известняка, который, судя по всему, очень быстро формируется в мелководных приливных зонах Персидского залива. Широкие тонкие плиты этой породы используют в наши дни как строительный материал. А в расчищенном известняке мы обнаружили черепки. Взломали фаруш на площади в несколько квадратных метров — дальше снова песок. И в нем тоже лежали черепки.

Решили копать еще глубже. На протяжении полуметра с лишним следовали чередующиеся слои фаруша и песка, содержащие изрядное количество черепков, а затем пошла стерильная зеленая глина — та самая, которой люди «цепочечного» и «барбарского» периодов пользовались как строительным раствором для своих зданий. Под глиной тоже был песок, но уже без черепков.

Мы дошли до конца. И у нас набралось шесть коробок с черепками из чередующихся слоев, явно превосходящими возрастом любые другие черепки, найденные нами до сих пор на острове. Красная посуда с «цепочечным» орнаментом была представлена весьма скудно; преобладали черепки толстостенных сосудов соломенного цвета, с венчиком и днищем совсем нового для нас типа. Другими словами, мы неожиданно вышли на новую культуру, и она оказалась старше тех, которые мы, пожалуй, несколько преждевременно назвали Ранним Дильмуном.

Глава семнадцатая

ВЕЛИКАЯ АРАВИЯ

Закончился полевой сезон 1965 г. И похоже было, что вообще пришел конец нашим экспедициям в этот район. Работы в Кувейте и Катаре завершены. В Абу-Даби дошло до того, что шейх Шахбут объявил наше присутствие нежелательным. В Саудовской Аравии наше второе ходатайство лежало под сукном, как и первое. Что касается Бахрейна, то одна из главных субсидирующих нас организаций, фонд Карлсберга, заартачилась: средства на дальнейшие раскопки будут выделены только после того, как мы хотя бы подготовим к печати публикацию о наших результатах. На эту работу мы получим деньги, но не более того.

В каком-то смысле это было даже к лучшему. Каждый год 12 лет подряд мы проводили в поле три месяца, а то и больше. Три месяца, а то и больше, уходили на то, чтобы разобраться в итогах полевого сезона, привести в порядок финансовую отчетность, разослать благодарственные письма, получить и распаковать ящики с археологическим материалом. Три месяца, а то и больше, тратили мы на подготовку очередного полевого сезона, добывание средств, отправку снаряжения, комплектование отряда, получение паспортов, виз и прививок. Оставалось совсем мало времени на инвентаризацию материала, и уж совсем некогда было осмыслить его, связать воедино и опубликовать что-нибудь сверх предельно скупых резюме. Приятно было расслабиться и приступить к научному анализу громоздящегося на полках материала. И сразу же этот анализ начал приносить плоды, выявились неожиданные связи.

Одно из наших маленьких открытий касалось найденных во время последнего сезона гирь. Показав на основе археологических свидетельств, что Дильмун применял хараппскую систему весов, я вдруг обнаружил, что мне следовало давно об этом догадаться. В 9-й главе говорилось о табличках из дома Эа-насира в Уре с данными о закупках меди в Дильмуне. Я останавливался на самой важной табличке, касающейся приобретения и последующего распределения 18,5 тонн меди. В этом документе упоминаются мины меди «в единицах измерения Дильмуна», а также таланты и мины «в единицах измерения Ура». И ни мне, ни, судя по всему, кому-либо другому не приходило в голову, что простейшие арифметические выкладки дадут соотношение между дильмунской и урской минами. А поскольку известно выражение урской мины в граммах, мы узнаем, сколько граммов в дильмунской.