В поисках Дильмуна

В Абу-Даби шейх Шахбут был смещен, и новым правителем стал его брат Зайд — тот самый, который показывал нам курганы Бурайми. Первое похмелье от нефтедолларов начало проходить; обильный приток денег становился чем-то привычным. И по мере того как развертывалось осуществление неотложных проектов — строительство дорог, школ, больниц, снабжение продовольствием, водой и электричеством, — археология перестала казаться посторонним и неуместным делом.

В Саудовской Аравии наши домогательства привели к организации Управления древностей, а последнему необходимы древние памятники, чтобы было чем управлять.

Словом, мы положили начало процессу, который теперь развивался уже по закону инерции, и в этом развитии нашлось место и для нас. Мы оказались в непривычной ситуации: люди считали, что мы подведем страны Персидского залива, если не снарядим экспедицию.

Первый ход сделала Саудовская Аравия. В начале 1967 г., ровно через два года после того, как мы покинули область Персидского залива, пришло письмо от Управления древностей. В письме отмечалось, что в свое время мы ходатайствовали о разрешении провести изыскания в Восточной провинции, и выражалось пожелание, чтобы мы возобновили это ходатайство, поскольку теперь весьма возможно, что оно будет удовлетворено. Нам предстояло доказать, что мы не блефовали. Предстояло решать, притом не мешкая, беремся ли мы и впрямь обследовать 250 000 квадратных километров, что в 20 раз превосходило площадь, изученную нами за предшествующие 13 лет. И если готовы к этому, то как именно собираемся действовать.

Проблема была, по сути, из тех, которые сэр Мортимер Уилер относит к разряду «стратегической археологии». С одной стороны, не имело никакого смысла рассредоточить свои силы и попытаться охватить всю площадь. С другой стороны, мы рисковали увязнуть на одном объекте, пусть даже очень важном. Мне представлялось, что тут нужен подвижный отряд специалистов, способных быстро взять пробы в определенных точках и в минимальный срок извлечь из них максимум информации. Придется работать по жесткому графику, перебрасывая отряд с точки на точку, как бы ни было заманчиво задержаться. И в то же время, коль скоро речь идет о разведке совершенно неизученной территории, необходима достаточная гибкость, позволяющая уделять должное внимание неожиданным открытиям. Задача не из простых.

Мы обладали бесценным преимуществом на старте. Кладоискатели из-города нефтяников Дахрана уже основательно прочесали всю площадь. Предварительная разведка поверхностных признаков произведена за нас. Повторять эту работу ни к чему. Что мы можем и должны делать, так это копать, причем там, где поверхностные признаки позволяют рассчитывать, что раскопки дадут новую информацию. Я выделил четыре района, где раскопки могли бы дать точный ответ на конкретные вопросы.

Пока власти Саудовской Аравии рассматривали наше ходатайство насчет раскопок, нефтяная компания в Дахране изучала нашу просьбу об оказании помощи финансами и снаряжением. И когда власти утвердили наши планы, мы одновременно получили от «Арамко» ответ, что ее Геологическому управлению поручено организовать практическую сторону, а другому отделу «позаботиться о менее практических вопросах, таких, как деньги».

Право же, когда НАСА понадобится произвести геологические изыскания на Луне или на Марсе, оно вполне может поручить эту задачу «Арамко». Для Геологического управления этой компании стали обыденным делом такие экспедиции, за которые 30 лет назад присуждали рыцарское звание, удостаивали путешественников титула почетных членов Королевского географического общества и венчали бессмертной славой. Оно запросто может разбить и обеспечить всеми удобствами лагерь в сердце самой нелюдимой из всех пустынь — Руб-эль-Хали, известной еще как Пустой Угол Аравии.

То, что нам рисовалось отважной вылазкой на археологически не изведанную территорию, оказалось для геологов «Арамко» чем-то вроде увеселительной прогулки в зону отдыха под Дахраном, предпринимаемой в свободное от действительно серьезных экспедиций время.

Тем не менее нашу экспедицию готовили хотя и с меньшим напряжением, но с таким же вниманием к деталям, какое уделяют более масштабным проектам. Ибо Геологическое управление руководствуется в своей работе одним простым принципом: полевой работник всегда прав. Он знает, чего хочет; дело базы обеспечить его. Закажите 50 000 литров дизельного горючего, попросите обменять для вас библиотечную книгу или послать поздравительную телеграмму. Все будет выполнено. Передайте по радио срочный заказ на шесть банок спаржи, и грузовик доставит вам спецрейсом шесть банок спаржи. Никто не станет запрашивать, почему нельзя дождаться очередного рейса; если вы сделали срочный заказ, значит, у вас есть на то свои причины, и все тут.

А потому, когда в январе 1968 г. мы взяли курс на Тадж, значившийся первым в нашем списке, снаряжение отряда превосходила все, к чему приучен археолог. Впереди шел «бобтэйл» — огромный грузовик с 10 ведущими колесами и решетчатым кузовом, с кабиной, напоминающей капитанский мостик парохода (включая вытяжной шнур для включения сирены над головой водителя), и с трубой, изрыгающей белые клубы пара. Грузовик тащил на буксире цистерну, в которой было несколько тысяч литров воды, а в кузове лежало полтора десятка бочек с бензином, нефтью и керосином, а также шесть палаток и большая часть остального лагерного снаряжения. «Бобтэйл» — «корабль пустыни» наших дней; и водят эти машины особые люди, сродни великим проводникам-бедуинам недавнего прошлого (а может, это попросту их сыновья). Они покрывают в Аравии огромные расстояния, нередко в одиночку, уповая на бота, на звезды и на собственную интуицию. Эти люди — опора транспортной системы Геологического управления.

Дальше следовали, покачивая штырями радиоантенн, наши два «Лендровера», и замыкал колонну трехтонный грузовик. До сих пор в нашем распоряжении никогда не было грузовиков, тем не менее в кузове трехтонки едва уместились наши продукты, кровати, матрацы, стулья и плитки. Члены экспедиции ехали в «лендроверах». Нас было 13 человек: механик, два водителя, три повара и семеро «ученых», из которых только мы с Христианом Фишером были собственно археологами.

Мой отряд включал разных специалистов. Начнем с Холгера Капеля, который исходил вдоль и поперек Катар и только что, к 71-му дню своего рождения, опубликовал первый из наших итоговых отчетов — о катарских культурах каменного века. Ему предстояло совершать на машине однодневные вылазки вокруг наших лагерей, отыскивая следы каменного века Саудовской Аравии. От Эрлинга Бундесена, нашего геолога, мы надеялись получить ответ на уйму вопросов о климате. Почему Тадж был построен на берегу солончака? Где проходила береговая линия во времена Герры и Раннего Дильмуна? Откуда и когда пришли пески?

Наш геодезист Оле Бранде, студентом составлявший карту городища на Бахрейне, теперь уже профессора держал на коленях свой теодолит. Самой трудоемкой из ожидавших его задач было начертить план города Тад-жа, а наиболее сложной — разобраться в обширной сети оросительных каналов у «Герры». Чертежница Бенте Хёйхолт до сих пор делала зарисовки черепков, сидя в музее в Дании; на сей раз находки предстояло зарисовывать на месте, потому что в Данию ничего вывозить не придется. Новорожденное Управление древностей в Эр-Рияде предпочитало действовать наверняка и не желало ставить под удар завоеванные с трудом позиции, навлекая на себя обвинения в том, что отдает в чужие руки национальное достояние. Все наши находки предписывалось передать Управлению древностей. И нас это вполне устраивало. Мы слишком долго пребывали в роли Золушки в собственном музее, чтобы не понимать трудности учреждения, идущего непроторенными путями. К тому же мы чувствовали себя как бы крестными отцами саудовского Управления древностей. Мы с волнением наблюдали, как оно рождается и как у него прорезываются молочные зубы, и были готовы на все, чтобы укрепить его позицию.

Управление представлял Абдул-рахман. Специалист по исламской архитектуре и археологии, он однако не меньше нас горел желанием взяться всерьез за доисламское прошлое страны. Нам с Христианом предстояло заниматься раскопками; правда, мы не теряли надежду, что П. В. сможет оставить свой археологический командный пост в Дании и присоединиться к нам хотя бы на часть сезона.

Наша ближайшая археологическая задача в Тадже не отличалась сложностью, и для ее решения достаточно было одного удачно заложенного шурфа. Скрывается ли под городом времен Александра Великого, чье существование подтверждено поверхностными признаками, другой, более древний город (или несколько городов)? Куда сложнее выглядела проблема историческая, требующая длительных исследований. Что это за город? Какую роль играл он в истории Аравии или в мировой истории? Кто жил в нем? Почему его выстроили здесь? Мы не надеялись получить ответы за один сезон. Но, поскольку вопросы были важные, мы намеревались обследовать Тадж и произвести геодезическую съемку с прицелом на будущие обширные раскопки, ибо без последних историческая проблема не будет решена. И при всем нашем увлечении Дильмуном не следовало забывать, что Тадж — важный памятник, сулящий архитектурные открытия, даже потенциальный туристический объект. Памятник, который многие археологи посчитали бы более чем достаточным для работы на всю жизнь.

Погода стояла сырая и очень холодная. В палатках было вполне уютно, но очень уж трудно утром расставаться с постелью и выходить на пронизывающий ветер. Я твердил себе, что в апреле, когда мы приедем в Джабрин, нам будет казаться невероятным, что мы совсем недавно мечтали о более теплой погоде. Увы, это не помогало. Единственным средством было спуститься в шурф, взять лопату и с трехметровой глубины отправлять наверх землю и песок. Шурф был заложен у внутренней стороны южной стены города; его ширина — два метра, так что глубина уже превосходила ширину.