В поисках Дильмуна
Шрифт:
С полдюжины дильмунских печатей изображают двух любителей пива, пьющих через соломинку из одного горшка, но на этой особенно выразительно показано удовольствие, которое они при этом получают. Мы подумываем о том, чтобы сделать этот рисунок гербом нашей экспедиции
И когда в один прекрасный день все будет сделано и последнее слово сказано, когда из раскопов поднимут последние корзины земли и поставят точку в последнем отчете, кто-нибудь спросит: какое это имеет значение? Если Дильмун вновь возник из мглы забвения, если мы можем шагать через порог, на который ступал царь Дильмуна — Упери,
Они ушли и не вернутся, эти отважные торговцы далекого прошлого, и ни лопата археолога, ни перо летописца не возродят корабли, некогда бороздившие голубые воды Персидского залива. Много ли проку людям древности — да и нам тоже — от того, что мы теперь кое-что знаем об их делах, знаем некоторые имена?
И все же, думается мне, Гильгамеш, искавший бессмертия в Дильмуне, и Ут-напиштим, обретший его там, одобрили бы наши труды и мою попытку рассказать о них.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Более двух десятилетий назад известный американский историк С. Н. Крамер писал, что «археологические исследования, проведенные за последнее столетие в Египте и на Ближнем Востоке, обнаружили такие сокровища духовной и материальной культуры, о каких и не подозревали предшествующие поколения ученых. Благодаря наследию древних цивилизаций, извлеченному из-под толщи песка и пыли, в результате расшифровки древних языков и восстановления давно утерянных и забытых литературных памятников наш исторический горизонт сразу расширился на много тысячелетий»[62]. И в этих словах нет никакого преувеличения. За сравнительно короткий срок археологи шагнули от времен, овеянных дымкой библейских преданий (конец II–I тысячелетия до н. э.), прямо к порогу первых городов и цивилизаций планеты (IV–III тысячелетия до н. э.).
Великие культуры Шумера, Аккада, Вавилона, Ассирии и Египта неизмеримо обогатили наши представления о прошлом человечества. Но и это было лишь ничтожной частью того, что когда-то существовало. Полевые исследования в данном регионе по-настоящему только еще разворачиваются: они требуют значительных материальных средств и усилий большого числа людей — рабочих и специалистов. Стоит ли поэтому удивляться, что почти каждый новый сезон археологических раскопок на Ближнем Востоке — этой общепризнанной колыбели человеческой культуры — приносит самые неожиданные результаты. Достаточно вспомнить в этой связи недавнее открытие на территории Сирии блестящей цивилизации Эблы — современницы и соперницы древнего Шумера[63].
Однако даже на фоне непрерывной цепи сенсационных находок и открытий успехи датской археологической экспедиции во главе с Джеффри Бибби, работавшей на восточном побережье Аравийского полуострова, выглядят по меньшей мере неординарно. Кувейт, Бахрейн, Катар, Саудовская Аравия, Абу-Даби и Оман — таковы географические рамки исследований датских ученых. От позднего палеолита до португальской колонизации аравийского побережья в XV–XVI вв. н. э. — таков временной диапазон этих работ.
Вся указанная территория до недавнего времени выглядела на археологической карте мира сплошным белым пятном. Ее история начиналась для большинства исследователей лишь с VII в. н. э. — с момента принятия арабами ислама и начала их широких завоевательных походов на север и на запад, в цветущие области древних земледельческих цивилизаций. О более ранних эпохах приходилось только гадать. Безводные пески, невыносимый зной и воинственные бедуины долго служили для Аравии надежной защитой от любых проникновений извне.
Между тем античные авторы — историки и географы Греции и Рима — оставили в своих трудах немало интересных сведений об упомянутых землях. Александр Македонский в IV в. до н. э выделил немалые силы для обследования Персидского залива и прилегающих к нему территорий. Греки хорошо знали о процветающих Сабейском и Манейском царствах на юге полуострова и о богатейшем портовом городе Герра, построенном на восточноаравийском побережье для торговли благовониями — миррой и ладаном — со странами Средиземноморья и Месопотамией. Баснословные богатства жителей этого города
поражали современников. Один древнегреческий географ II в. до н. э. писал, что «двери, стены и крыши домов были инкрустированы здесь слоновой костью, золотом, серебром и драгоценными камнями». Точное местонахождение руин Герры пока остается неизвестным. Одни исследователи помещают ее в районе современного селения ал-Хубара в Бахрейне[64], другие — близ саудовского порта Окайр в Персидском заливе[65]. Не смогла обнаружить Герру и экспедиция Дж. Бибби.В I в. до н. э. на Аравийский полуостров проникают римляне «Об их знакомстве с этим районом свидетельствуют… наименования, которые они дали различным частям Аравии и которые точно отражали их географические характеристики. Всю Аравию южнее широты г. Акабы они называли Arabia Felix («Счастливая Аравия»), Сирийскую пустыню и часть Большого Нефуда — Arabia Deserta («Пустынная Аравия») и северо-западную часть — Arabia Petraea («Каменистая Аравия»)[66].
В конце XIX и в XX в., по мере прочтения клинописных текстов Месопотамии, выявились еще более ранние пласты местной истории. Начиная с III тысячелетия до н. э. и вплоть до нововавилонского времени (I тысячелетие до н. э.) шумеры, ассирийцы, вавилоняне неоднократно упоминали в своих документах о какой-то богатой и цветущей стране Дильмун (Тильмун) — «стране жизни» и бессмертия, лежавшей далеко на юге, за «горькой водой», «на восходе солнца». Однако туманные сведения древних авторов требовали уточнения и проверки. Где именно находился этот легендарный Дильмун? В Иране? На востоке Аравии?
Правда, еще в 1946 г. американский историк П. Корнуолл на основе тщательного анализа всех имевшихся в его распоряжении письменных источников пришел к выводу о том, что древний Дильмун следует отождествлять с современным островом Бахрейн [67]. Окончательно доказать его правоту могли только археологические раскопки на Бахрейне и на прилегающих к нему участках аравийского побережья. Но до недавнего времени этот район в силу климатических, религиозных и политических причин был наглухо закрыт для археологов.
Ситуация заметно изменилась лишь в конце 50-х годов, когда в песках Аравийского полуострова и особенно на его восточном побережье были обнаружены богатейшие запасы нефти и газа. За считанные годы местные арабские государства совершили стремительный скачок из средневекового прозябания в электронно-атомный век, широко распахнув двери своих владений для влияния внешнего мира. И только тогда вслед за ажурными сплетениями нефтяных вышек и трубопроводов в пески Аравии пришли археологи.
За каких-нибудь полтора десятка лет сравнительно небольшая археологическая экспедиция из Дании сделала здесь почти невероятные открытия. На востоке Аравии, от Кувейта на севере до Омана на юге, она обнаружила и раскопала поселения и могильники совершенно неизвестной до этого самобытной и древней цивилизации III тысячелетия до н. э. — «Культуры Барбар». Центром ее был, вероятно, остров Бахрейн. Дж. Бибби убедительно «связал» эту вновь открытую цивилизацию с легендарной страной Дильмун, упоминаемой в шумерских и ассирийских клинописных текстах. Полученные в ходе раскопок многочисленные находки — стеатитовые печати, бусы, изделия из меди и слоновой кости — свидетельствуют о том, что в III–II тысячелетиях до н. э. Бахрейн-Дильмун играл важную посредническую роль в оживленной морской торговле между древними цивилизациями Месопотамии, Ирана, Индии и Египта.
Большой интерес представляют для науки и другие открытия экспедиции Дж. Бибби: исследование эллинистических памятников у побережья Персидского залива — острова Икарос (Файлака) и города Таджа; а также неожиданная находка поселений раннеземледельческой Убейдской культуры (V тысячелетие до н. э.) и палеолитических каменных орудий на Востоке Аравии.
Таким образом, датским археологам за сравнительно небольшой срок, с 1963 по 1968 г., и при сравнительно скромных материальных и людских ресурсах удалось практически заново воссоздать значительный отрезок древней истории этого обширного региона: от конца палеолита до средневековья. Книга Дж. Бибби «В поисках Дильмуна», естественно, рассказывает лишь о наиболее интересных моментах в жизни экспедиции, связанных с самыми выдающимися находками и открытиями. Поскольку эта проблема почти не освещалась до сих пор даже в специальной археологической литературе, то для читателя она представляет бесспорно большой научный интерес.