В сети

— Ты же видишь, что творится? Финансовые скандалы, махинации, сращивание бизнеса с криминалом…

— Да, вижу.

— Нужен порядок, Оля, — вздыхает начальник, откидываясь на спинку кресла. — Время подходящее, на носу выборы. Власть хочет показать, что закон работает. Общество ждёт справедливости, а не бесконечных судебных разбирательств. Чем громче дело, тем выше доверие к системе. Всё просто. Ничего такого, с чем ты не сталкивалась раньше.

Григорий Леонидович протягивает документы, и я бегло сканирую их глазами, но надолго не задерживаюсь — изучу позже, наедине. В кабинете и с полной концентрацией, которой у меня сейчас нет.

— Что конкретно им вменяют? — ровно интересуюсь, глядя на фамилии, которые на слуху, но недостаточно, чтобы знать подробности.

— Отмывание через офшоры, фиктивные фирмы, теневые сделки. Классика. Эти люди слегка охуели и слишком долго чувствовали себя неприкасаемыми. Уверен, ты справишься, Оленька. И как только сделаешь это — твоя фамилия будет в приказе о назначении на должность начальника отдела.

Я пролистываю дальше…

Имена, данные. Фото.

Просто новые дела. Просто ещё одни обвиняемые. Просто трое из многих, чьи судьбы зависят от нескольких решений.

Покидая кабинет, я полна энтузиазма показать себя во всей красе.

Должность начальника отдела — всего лишь очередная ступенька на пути к вершине карьеры.

Мысли активно роятся в голове и пытаются ухватиться за то, с чего нужно начать, но прерываются единственным входящим сообщением.... Тем самым, от которого перехватывает дыхание и пробегает тёплая дрожь по животу.

10.

***

Я захлопываю дверь кабинета, прижимая папку к груди, и открываю сообщение от Лекса.

Все наставления Григория Леонидовича, которые подарили мне эйфорию, мгновенно перекрываются более яркими эмоциями. Свежими. Неконтролируемыми.

Внутри — геолокация. Адрес той самой кофейни, что я дала своему анониму. Значит, наша игра продолжается, и мы, словно в пинг-понге, перебрасываем друг другу мяч.

Теперь он на моей стороне. Теперь мой ход — взять его или оставить. Резкая пауза в общении была связана с тем, что Лекс читал книгу, а не с потерей интереса или занятостью в реальной жизни.

Несмотря на то, что я должна быть в суде в десять, я выкраиваю лишних двадцать минут, чтобы заехать по дороге в кофейню. Чувствую, если сделаю это позже, просто-напросто не высижу. Буду думать об этом во время заседания, рассеянно перелистывая материалы дела и теряя концентрацию. А мне нельзя позволять себе такой роскоши. Особенно сейчас, когда я готовлюсь к повышению.

Свернув с маршрута, я паркуюсь у обочины и глубоко вдыхаю, прежде чем выйти на улицу.

Взгляд невольно цепляется за вывеску и за прохожих. Прошло не так много времени с того момента, как я получила сообщение. Может ли Лекс все еще быть здесь? На улице или в заведении? Не поторопилась ли я и не убила ли интригу?

— Здравствуйте, — приветствую кассира, с которым общалась буквально в воскресенье. — Для меня должны были кое-что оставить. Для Оливии.

— Да, одну минуту.

Пока парень суетится, заглядывая под прилавок, я нервно осматриваюсь. Все столики заняты, но среди посетителей нет ни одного, кто хоть отдаленно может напоминать того, кого я ищу.

Не к сожалению. К счастью.

Я не хотела бы его видеть. Не хотела бы знать его в обыденной жизни. Меня будоражит сам факт того, что, обсуждая личные темы, которых я не касалась даже с бывшим, мы остаемся инкогнито. Включается фантазия. И каждый раз, когда приходит входящее сообщение, по телу разливается горячая волна.

Тем не менее, язык так и чешется спросить у кассира, как выглядел отправитель подарка. Не обязательно в деталях — хотя бы общие черты. Рост, комплекция… Вдруг он в прыщах? В шрамах? Вдруг гораздо ниже меня? Хотя куда уж ниже, если я едва дотягиваю до ста шестидесяти?

Взяв небольшой плотный конверт и кофе, я вылетаю из кофейни и сажусь в автомобиль, изнывая от нетерпения. Пальцы тянутся к бумаге. Азарт — сильнее самоконтроля.

Сделав глоток напитка, я разрываю конверт прямо на коленях, чувствуя, как сердце отбивает сумасшедший ритм.

Вытащив содержимое, я затаиваю дыхание. Внутри два билета на спектакль. Я пробегаю взглядом по строчкам, и название заставляет пульс разогнаться до максимума.

Мне и смешно, и обидно!

С груди срывается смешок, а губы сами собой растягиваются в улыбке. Ну конечно. После «Черного лебедя» Лекс решил отправить меня на историю про азарт, риск и тех, кто считает, что может просчитать судьбу. Маленький вызов. Намек на его взгляд, который отличается от моего.

А два билета…? Потому что он хочет пойти со мной? Или нет?

Боже.

Я должна что-то ответить, но до суда не беру в руки телефон. Строго-настрого запрещаю себе отвлекаться!

Заседание проходит, как в тумане. Я говорю четко и уверенно, но мысли пляшут вразнобой. Протокол, доказательства, показания свидетелей — всё отрабатывается механически. На автопилоте. В период, когда я должна думать о важном, я думаю о мужчине... О дико волнующем меня мужчине…

За пять лет отношений с Костей я ни разу не позволяла себе такого. Точно не в процессе работы. Возможно, именно это и стало причиной его измен и равнодушия ко мне как к женщине.

Спонтанно поехать в горы, на байдарочный заплыв, в поход, покататься на серфе в океане — всё это всегда проходило мимо меня. Всегда мимо из-за загруженности и ответственности. Потому что, если бы я позволяла себе такую свободу, то не достигла бы того, к чему стремилась.

С одной стороны, Карина всегда говорит, что в мужчине нельзя растворяться, а с другой — превращаться в непробиваемую ледяную глыбу тоже не вариант.

Не знаю, как найти баланс.

После того как я собственными глазами увидела секс Кости с другой в ВИП-комнате фитнес-клуба, в голове пронеслись десятки версий, почему так случилось. Была и злость, и агрессия, и отчаяние. Когда пять лет живёшь с человеком, любишь его, уважаешь и ценишь — мозг отказывается принимать такой поворот событий. Просто отказывается…

Я считала, что у нас всё идет так, как должно: отношения, совместная жизнь, со временем — свадьба и дети. Это было не мечтой и не целью, а чем-то само собой разумеющимся. Логичным продолжением. Мы стремились к этому. Или, по крайней мере, я так думала.

Проанализировать, чего ему на самом деле не хватало, я не могла — каждое воспоминание было слишком болезненным, а выслушивать объяснения Кости не хватило мужества. Я просто собрала вещи, вызвала грузоперевозку и съехала в тот же день, а все попытки помириться пресекала на корню. Хотела подумать, остыть и понять, как жить дальше.