В сети

«Шикарная у вас тусовка».

«Нормальная».

«Никогда раньше не обращала внимания на чьи-то руки, но твои выглядят... впечатляюще. И не прибедняйся, Лекс. Девушка, которую ты гладишь, — очаровательная».

Я хочу написать, что в любой момент — стоит ей только дать знак — могу отменить намеченные планы и встретиться с ней в нейтральном месте.

Не только в нейтральном — где угодно.

Я не против пригласить её домой, если не испугается. Но не знаю, насколько это будет уместно.

Задумчиво отбиваю ритм пяткой.

Я никогда не общался по перепискам. Даже на сайте знакомств ни разу не регистрировался. Даже когда было пиздец как тошно после развода. В какой-то степени Оливия — мой первый подобный опыт. И чтобы не скатиться к «в душ и без меня», приходится постоянно себя одёргивать.

«Давай, я тебе свою впечатляющую руку, а ты мне — что-нибудь не менее интересное. Так и сложим пазл».

«Если ты мечешься между своей спутницей и мной, я, пожалуй, уступлю ей».

«Одно фото, Оливка. Любое. В прошлый раз я правда не успел как следует рассмотреть, но то, что запомнил, — надолго отпечаталось в памяти».

Настя снимает обувь и капризно упирается ступнями в мой бок, требуя, чтобы я продолжил её трогать. Но, несмотря на то, что в паху простреливает от похоти, она направлена совсем не на неё.

Походу, я тронулся, потому что фантазия создаёт образ из ничего. Дорисовывает очертания вслепую — а потом не только их. Цвет волос, цвет глаз. Губы. Фигуру. Голос. Даже то, что скрыто выше юбки, у самой развилки между ног, представляю почти правдоподобно.

«Ставлю на то, что даже без моего фото у тебя будет отличная ночь, Лекс».

«По временным рамкам — насчёт ночи ты сильно загнула».

«Опять прибедняешься?»

Резко тру лицо и ударяюсь затылком о спинку дивана.

«Прости, кем ты работаешь? Не экстрасенсом случайно?»

Чтобы отвлечь Настю, настойчиво требующую моего внимания, всучиваю ей меню. Тонкие пальцы пробегаются по моему предплечью, но я остаюсь неподвижным, не подавая сигнала и уткнувшись глазами в телефон.

«Мимо, Лекс. Воспитателем детского сада. По второму образованию я психолог».

Воспитатель-психолог пропадает из сети так же резко, как и появилась, оставляя неотвеченным моё сообщение с предложением изменить сценарий, который она сама себе придумала.

Это в её силах. В её возможностях. Вполне вероятно, я слишком давлю, но выпитый алкоголь заставляет меня переть как танк, не особо задумываясь об уместности и такте.

— Са-аш, я могу заказать сет из устриц? — спрашивает Настя, опустив ступни на пол.

— Да, конечно, — кручу в руках телефон.

— И коктейль из чёрной малины?

— Само собой.

Лет десять назад о том, чтобы позволить себе коктейль за сто баксов, я даже мечтать не мог.

Я родился в бедной семье. Детство прошло в экономии на всём: от новых кроссовок до нормального ужина. Денег хватало ровно на то, чтобы не ходить голодным, а любая прихоть — даже самая мелкая — казалась непозволительной роскошью. Заказы, не подбивая мелочь, тогда существовали только в кино.

Периодически я ловлю себя на том, что даже сейчас, когда могу позволить себе всё, что захочу, автоматически проверяю баланс на карте. Не из жлобства — просто до сих пор не верится. Кажется, моргну — и всё исчезнет: годы стараний, риска, взлётов и падений.

Вероятно, у меня синдром самозванца. Синдром, при котором возникает ощущение, что я не по праву оказался в другой, сытой жизни и в любой момент всё может рухнуть, заставив меня снова экономить.

Именно поэтому я не закрываю некоторые вопросы — особенно тот, что касается незаконности моих действий. Не исключено, что он может стоить мне свободы.

Оставаясь на месте, я слежу за тем, как Настя начинает танцевать, двигая бёдрами прямо перед моим лицом. Глубокий вырез на спине открывает линию позвоночника и гладкую кожу, подсвеченную мягким светом.

Ставка на то, что у нас будет секс, очевидна. Для меня, для Оливии, для Насти. Для всех присутствующих друзей и не только.

Я одеваюсь, вызывая такси в приложении.

Жду на улице, пока Настя припудрит нос вместе с подругами, заодно обсуждая меня, перспективы или что-то другое. Девушка Яра наверняка попробует её отговорить, только вряд ли это сработает.

Холодный весенний воздух немного проясняет голову, но не настолько, чтобы вернуть мысли в привычное русло.

Я смотрю на экран телефона, проверяя, сколько осталось до приезда машины, и ловлю себя на том, что жду совсем другого уведомления.

Моё сообщение с предложением остаётся висеть непрочитанным. Оно… до сих пор в силе. Наверное, я был груб, когда чуть ли не в лоб предложил Оливке потрахаться, но ничего другого предложить не получается, когда наше общение заходит за рамки. Причём первым их нарушаю не я. И устанавливаю тоже не я.

Водитель сосредоточенно следит за дорогой, пока Настя, не повышая голоса, шёпотом пересказывает то, что хотела бы повторить из прошлого раза.

Она запускает пальцы в мои волосы, а я нахожу в темноте податливые губы. Под ладонью — тёплая кожа. Приятная, покрытая мурашками. Я убеждаюсь в том, что на ней чулки, а не колготки, и что причиной отойти в уборную был вовсе не повод припудрить нос.

Скрипнув зубами, я провожу Настю до подъезда, взяв номер телефона, который даже не вбиваю в контакты. Разочарование между нами слишком явное, чтобы нормально попрощаться. Будет ли у нас следующая встреча — не уверен, но ей об этом знать не обязательно.

Неосознанное стремление сопротивляться очевидному, даже когда проще поддаться, адски бесит. Это не про упрямство. Это про то, что я сам себе усложняю жизнь.

Как бы ни бился во мне здравый смысл, уговаривая подняться на седьмой этаж, пока не поздно, я называю водителю домашний адрес.

Квартира встречает привычной тишиной, и я, скидывая обувь в прихожей и бросая ключи на тумбу, прохожу по коридору в поисках той самой злоебучей книги.

Она находится не сразу. И даже тот факт, что, оказывается, мы с Оливией не совпали в названии, не останавливает меня от того, чтобы сделать фото обложки.