В сумерках веры
Шрифт:
— Ваше преосвященство, — ловким движением я оказался рядом и взял священника под руку, понижая голос до заговорщицкого тона. — Как ваше самочувствие?
— Не беспокойтесь, инквизитор, я в полном здравии, — утомлённо произнес Банифаций Анку и продолжил шагать вместе со мной к лестнице. — Вижу, вы тоже уже на ногах. Это греет мне душу. Хоть какая-то радость в этот чудовищный день.
— Как сестра Мираэль… приняла случившееся?
Кардинал тяжело вздохнул и отвёл взгляд.
— Вынужден признать, что это отважное дитя оказалось запятнано самолюбием. Надеюсь, Бог-Император даст девушке сил,
— Уверен, она скорее пойдет на поправку, когда мы сообщим ей о поимке богохульников.
— Вы знаете кто они? — Один из уцелевших налётчиков сейчас ждёт в карцере Арбитрес, ваше преосвященство. Ему нужно последнее прощение.
Кардинал остановился и заглянул мне в лицо с неподдельным изумлением.
— Я верю, что мне не суждено постичь всех путей Бога-Императора, но не ослышался ли я, сын мой? Прощение?
— Всё так, — кивнул я, доставая из плаща инфопланшет. — Ваше преосвященство, позвольте мне посвятить вас во все детали, пока мы идем…
— Это было бы крайне уместно.
***
После недолгого разговора с кардиналом, мы вернулись в отель. Хронометр давно перевалил за полночь, но Себастьян настоял на том, чтобы я поспал хотя бы несколько часов.
Спорить было бесполезно, но прежде чем позволить себе опуститься в грезы, я посетил небольшую часовенку, оборудованную во внутреннем дворе ветхого особняка. Разговор с Афелией заставил меня вновь почувствовать на себе грязь, хотя мне не единожды приходилось проходить ритуалы очищения после войны на Биатусе.
Снег хрустел под окованными сталью ботинками, а ветер забрасывал крошево под капюшон.
Я осторожно вошёл в часовню, и попытался закрыть за собой двери, но те повело, отчего в комнатке завыл сквозняк. Внутренности помещения оплетало какое-то засохшее растение, пробившее себе путь через древний гранит.
Мои мокрые шаги оставляли на полу чернеющие следы, смахивающие приличный слой пыли. Это место нуждалось в уходе кого-то кроме стареющего сервитора. Кого-то, кто обладал бы душой, а не просто программой, вынуждавшей ставить новые свечи и протирать образ Императора.
Дойдя до конца комнаты, я поставил свою собственную свечу на алтарь и зажёг её. Дрожащий огонек вспыхнул, наполняя доселе сумрачное помещение дрожащими тенями.
Статуя Императора обрела мрачные черты, подсвеченная снизу. Казалось, будто бы величайшее существо во вселенной обрушивает на меня свой осуждающий взор. А я не понимал за что.
Тряхнув головой, я опустился на колени и, сложив руки на груди, начал про себя читать молитву. Эта был простенький по меркам Экклезиархии стих, которому обучали всех детей, что оказывались под крылом Схолы Прогениум.
Не знаю, почему именно он пришёл на ум. Возможно, из-за детской чистоты и невинности. А может потому, что именно его я слышал почти десять лет назад, когда инквизитор Вулханд прибыл за мной на единственной «валькирии».
Это произошло в начале войны, и мой отряд пытался выбраться из захваченного еретиками города. По пути к нам прибилось множество гражданских, которые отчаянно
старались спастись от кровожадных безумцев. В нескольких километрах от города меня ждали, но места на кого-то кроме отряда Микорда и меня не оказалось……я сделал шаг вперёд, бросая непонимающий взгляд в ослепляющий свет грузового отсека.
— Константин, где остальные челноки? Щуплый и напомаженный, Вулханд бросил на меня надменный взгляд с трапа.
— Не будет остальных челноков, Иероним. Мы можем забрать только тебя и гвардейцев.
— Но… а как же эти люди? Если мы оставим их…
— Они примкнут к Бульгору, я знаю, — холодно кивнул инквизитор. — Не переживай, брат. Совет послал меня именно для решения 'подобной проблемы.
Высокомерно улыбаясь, Вулханд щёлкнул пальцами, давая знак своим штурмовикам в непроницаемой чёрной броне. Те немедленно поднялись на ноги и стеной столпились вокруг повелителя.
— К сожалению, апостол еретиков может призвать на службу даже трупы. Поэтому необходимо обезглавить каждого!
— Трон, ты же не… — Я потянулся к кобуре, но замер. Это было бессмысленно.
— Ты знаешь, что иного выхода нет, — инквизитор сошёл с трапа, а следом за ним спустилась дюжина бойцов. — Ты устал, Хальвинд. А потому не можешь трезво мыслить. Но, благодарение Императору, я оказался рядом и помогу.
Поравнявшись со мной, инквизитор шепнул на ухо:
— Если ты не собираешься оголять свой прекрасный меч, то лучше поднимайся на борт и не мешай.
Я остался стоять как вкопанный, ловя на себе тяжёлый взгляд Микорда. Конечно же гвардеец всё понимал и, наверное, это было самое страшное выражение лица, которое я когда-либо видел у капитана. Но он не смел противиться и приказал своим подниматься на борт ревущей «валькирии».
Тем временем штурмовики Вулханда открыли огонь. Шипящий «крик» хелганов разносился над ночным лесом, обрываясь короткими криками и обрывая плач. Кто-то пытался убежать, кто-то просто падал от шока. Те, кто понял неизбежность смерти раньше всех, просто стоял на коленях и молился.
Меньше чем за минуту группа из более сотни гражданских была ликвидирована.
— Не забудьте про головы, парни. И поторопитесь, — брезгливо бросил инквизитор, вынимая из ножен изящный широкий клинок и обрушивая его на ближайшую шею.
Могильную тишину наполнил отвратительный хруст костей…
…который время от времени до сих пор преследовал меня.
Открыв глаза, я посмотрел на погасшую свечу и изваяние Императора. Теперь, погрузившееся во мрак, оно взирало на меня с сочувствием. Как сестра-госпитальер, смотрящая на смертельно больного пациента.
Покачав головой, я поднялся на ноги и ушёл. До рассвета оставалась всего пара часов.
Глава 6
Утром на пороге ветхого особняка появилась группа вериспексов, увешанная оперативным оборудованием. Их капитан по имени Вульпус передал мне информационный планшет с результатами исследования отпечатков и следов в святилище, а также сообщение от маршала.
— Мой повелитель смиренно просит у вас прощения, что не смог прибыть лично, — произнес капитан. — Мне же было поручено обеспечить содействие в сопоставлении полученных данных.