В темном-темном лесу

– Неужели вернешь браслет обратно?

– Скорее всего.

Пафнутий кивнул – на этот раз удовлетворенно, и водрузил на стол блюдо с запеченой рыбой.

– Как прошел твой поход в Глафирины земли? Подобрала себе преемницу?

– Нет, - покачала я головой. – Ни одной подходящей волшебницы я не нашла. И это меня пугает, Пафнуша. В запасе, конечно, имеются и другие чародейки, однако есть нехорошее подозрение, что новую ягу я так и не найду.

– Ой ли? – хитро усмехнулся кот, усаживаясь за стол напротив меня. – Сдается мне, Афанасьевна, что ты попросту лукавишь. И тянешь время.

Я подняла на него удивленный взгляд.

– В каком смысле?!

– В прямом. Не хочешь ты на самом деле ни преемницу искать, ни передавать ей свои полномочия. И не надо делать такие большие глаза и такое возмущенное лицо. Если б нужда припекла, ты б ягу в три часа отыскала: нашла бы девицу посильнее да посмышленей, влила б в нее немного собственной силы и – пожалуйста, новая верховная готова. И жезл бы ей дался, как миленький. Я, Лика, живу на этом свете гораздо дольше, чем ты, а потому знаю – найти магичку, природой предназначенную для охраны межмирного портала, очень тяжело. Зато этому вполне можно научиться. Стараний, конечно, придется приложить немало, однако работа все равно будет сделана. Другой вопрос, сколько этакая яга на своем месте сможет усидеть. Хотя какая разница? Агафьюшка, прежняя верховная хранительница, тоже была из таких – не природных. И ничего, целых сто шесть лет на своей должности оттарабанила.

Ну да. Вот только чего ей это стоило, знают одни небеса.

– Впрочем, кое в чем Агафье повезло – преемницу себе она искала не долго, - продолжил Пафнутий. – Это действительно большая удача – когда у тебя под боком выросла девица, имеющая все необходимые силы и качества для того, чтобы удержать в руках ваш треклятый жезл. Вот только такие, как ты, Лика, - редкость. Возможно, конкретно сейчас ты такая одна, а женщина, которая могла бы занять твое место, еще не родилась. Выискивая подобную себе, ты ищешь ветер в поле. И сама прекрасно это понимаешь.

Я глубоко вздохнула.

– Не могу я посадить на пограничную службу абы кого, Пафнуша. Ты прав, сильных чародеек за эти дни я повидала немало. Некоторых из них действительно можно было немного подпитать, а потом просто вручить жезл и передать на руки Касьяну – пусть знакомятся и вместе межмирные дыры латают. Да только так дела не делаются. Не торговку, чай, выбираем и не посудомойку. Помимо магии, сия волшебница, как ты уже сказал, должна обладать целым рядом черт и качеств, иначе нынешнюю ситуацию мы не просто не исправим, а усугубим еще больше. Поэтому, Пафнуша, я не хочу отдавать свой артефакт первой попавшейся на глаза колдунье. Но если совсем припечет - да, выберу ту, которая окажется в наличии. Вот только пока такой необходимости нет, время терпит.

– Долго ли оно будет терпеть? – скептически произнес мой помощник. – Маги-то наши не железные, всю жизнь в дозоры ходить не смогут.

– Знаешь, они сейчас не очень-то напрягаются, - усмехнулась я. – За последние трое суток не случилось ни одного прорыва, а в Дарьином уделе даже проплешин не наблюдается.

– Так, быть может, кризис уже миновал, можно расслабиться и никого не искать?

Я усмехнулась.

– К сожалению, нет. Состояние энергополотна стало лучше лишь в отдельных местах, но магия по-прежнему утекает в другую реальность.

Пафнутий коротко вздохнул.

– Выводы из всего этого ты, конечно, делать не будешь?

– А что выводы? Все понятно и без всяких рассуждений. Мы с Касьяном пообщались, высказались. Межмирные грани, как следствие, стали крепче. Но сама-то проблема осталась. Для ее решения нужны кардинальные действия, иначе никак.

Он покачал головой.

– Как же ты будешь жить без службы, Лика?

Я не ответила. Откусила кусочек хлеба и принялась сосредоточенно его жевать.

Для Пафнутия можно придумать кучу отговорок, однако с саму себя обманывать - дело глупое и неблагодарное. Не знаю я, как буду жить без службы.

Нет, вариантов, конечно, множество – от лекарского приема страждущих сограждан до вязания на продажу шерстяных носков или переезда в соседнюю реальность. Плохо то, что от одной только мысли об этом где-то внутри поднимается такая волна горечи и неприятия, что приходится поспешно гнать ее прочь, дабы не разреветься, как сопливая девчонка.

Охрана межмирных рубежей – это не просто служба. Это то, что доставляет мне удовольствие и дарит чувство удовлетворенности, ибо я уверена, что нахожусь на СВОЕМ месте и делаю СВОЮ работу.

При этом я чудесно понимаю: без кардинальных перемен действительно не обойтись, и мне действительно нужно уступить свое место другому человеку. Пафнутий прав, пока есть возможность тянуть время, я буду его тянуть. И не только для того, чтобы дольше оставаться верховной ягой, но и чтобы выбрать максимально подходящую преемницу. Ту, которая станет делать свое дело хорошо, с душой и самоотдачей. Как я.

– Знаешь, Лика, я всегда был убежденным фаталистом, - вдруг тихо сказал мой помощник. – Считал и считаю – все, что с нами происходит, что-то значит и для чего-то нужно. Главное понять, что именно судьба от тебя хочет. Тогда жизнь станет легче и приятнее.

– Ты сейчас о чем, Пафнуша?

– Все о том же, Лика. Смотрю на мешочек, что на окошке лежит и думаю: неспроста тебе западный князь на пути-дорожке встретился. Ты, милая моя, отчего от мужа-то ушла? От того, что внимания он тебе мало уделял, к красе ненаглядной равнодушен сделался, о своих делах помнил, а о жене и думать забыл? Так вот тебе Дмитрий – глаз влюбленных не отводит, цветы и украшения шлет, любую возможность использует, чтобы о себе напомнить. Другая б на твоем месте уже от счастья прыгала. А что? Мужик-то видный: и молод, и красив, и положением в обществе не обделен – не холоп, чай, а удельный князь. Да только тебе он и даром не нужен. Правда, Гликерия? Внимание приятно, дары тоже, а уж глаза влюбленные женское самолюбие и вовсе до небес возносят. Но не более того. А стоило Касьяну Трипетовичу явиться, так вы с ним пару раз друг на друга порычали, и пожалуйста – проплешин мало, прорывов и вовсе нет. Что это значит, Лика? Уж не то ли, что чувства ваши никуда не делись, а разводы-расставания – следствие обычного быта и, как любят говорить на твоей любимой Земле, кризис семейных отношений?

Взгляд Пафнутия стал очень серьезным.

– Крепко ты на мужа обижена, Гликерия. Не спорю, причин этому имеется не мало. Как и у него куча поводов обижаться на тебя. А только сдюжите ли вы друг без друга, если навеки вечные в стороны разойдетесь? Два года, Лика, это еще не вся жизнь. Может, стоит плюнуть на обиды, да снова сойтись? Хотя бы попробовать, а? Тогда и реальность наша излечится, и тебе жезл отдавать не придется.

Я вытерла губы краешком старенького полотенца. Криво улыбнулась.

– Касьян передачи моего жезла желает больше, чем сладкоежка сахарных леденцов. Ждет не дождется, когда я со службы уйду. Осточертела она ему, моя служба. А только мне даже думать не хочется, что будет, если я вернусь в навий дворец.

– Почему?

– Потому что ничего нового там не случится. Я ведь Касьяна как облупленного знаю. Даже если представить, Пафнуша, что мы с ним пойдем на мировую и снова сойдемся, взаимопонимание у нас будет длиться одну-две недели, не больше. Потом он снова поселится в своем кабинете, а я опять стану мебелью. Если же мне при этом удастся сохранить пост верховной яги, еще добавятся претензии, что он опять ночует в холодной постели, а по утрам в одиночку давится пирожками. Все это мы уже проходили, Пафнуша. Если на обиды плевать, то всем вместе, а если шагать друг другу навстречу, то одновременно и в ногу. Меня можно сколько угодно обвинять в том, что за своей службой я ни света не видела, ни семьи. А только во всех наших стычках крайней всегда была именно я, и компромиссы в спорных ситуациях тоже искала я. И это не правда, что Трипетович, бедолага, все эти годы пытался под меня подстроиться. Махнуть рукой на мои отлучки – это пожалуйста, а перестроить собственный день, чтобы увидеться и пообщаться с женой – много ей, жене, будет чести! Он даже домой меня через помощников звал, негоже, мол, ради бабы задницу от кресла отрывать. Даже если эта баба – родная супруга. Нет, Пафнуша, не настолько эта песня хороша, чтобы начинать ее сначала. Пусть все будет так, как есть.