В тени двух богов

Однако Антиох, словно поняв ее мысли, отворачивается и выходит из комнаты.

– Ах, какая у тебя белая, нежная кожа! – Деметра рассматривает его тело, приблизив лицо к нему почти вплотную, проводит кончиками пальцев по спине, плечам, груди. Марку щекотно, и он чувствует легкое возбуждение. В комнате нет тепла, жаровня в углу потухла и ему прохладно.

– Сейчас мы посмотрим, что у тебя тут! – со смешком произносит Деметра, опуская руку ниже.

И вот сон повторяется. Перед ним на коленях стоит женщина, он совокупляется с ней и его не отвращает ни запах этого тела, ни вид дряблой, обвисшей кожи, видавшей виды проститутки. Возможно, сейчас она повернет голову, и он увидит лицо императрицы Сабины. Или матери. Нет, это не должно повториться! Женщина поворачивает голову, и он видит Деметру. Конечно! Это Деметра, другого и быть не могло.

Его охватывает сильное возбуждение, он судорожно, рывками бьется о ее тело и почти теряет голову, припав к ее спине. «Слава богам, это проститутка!» – проносится у него в голове, в которой так ясно, пусто и одиноко, что ему кажется, будто он парит над землей в синеве над горными хребтами Альп или над бескрайними водными просторами Средиземного моря.

Нет, этого не было! Ни Деметры, ни ее тела, ни ужасного, постыдного соития. Этого не было никогда. «Это сон, – решает он. – Клянусь Венерой, я девственник и останусь им до свадьбы! Пока боги не найдут мне жену».

Женщина, тем временем, уже оделась, быстро и ловко помогла одеться Марку. Она берет у него деньги и ласково заглядывает в глаза.

– Приходи ко мне снова, мой мальчик. Я Деметра из пятого квартала, что у горы Целий. Запомнил?

Иудейская война

Всю весну и лето император Адриан провел на Востоке, по большей части находясь в Афинах.

Галатия и Киликия, Египет и Иудея. Он не очень любил Азию. Крикливые, корыстные, наглые ее народы, люди в которых трудно было найти присущую эллинам восприимчивость к возвышенному и изящному, раздражали цезаря.

Находясь в аравийских песках или горах Кападдокии, в высохшем под солнцем городе Александрии, среди оливковых рощ Финикии, он нередко обращал свой взор в сторону Греции, туда, куда стремились облака, текущие по синему небу. Там, над вершиной Олимпа, где обитали величественные боги, эти облака осыпались теплым дождем, смягчающим суровость небожителей. Там, готово было осыпаться и его сердце, сердце императора Рима, если бы он оказался на древней земле Эллады.

Но обстоятельства мешали воссоединению души Адриана с божественной и неповторимой греческой аурой. Всему виной оказалась Иудея, непокорная и стойкая в своих заблуждениях, которые с точки зрения Рима виделись варварскими и требующими искоренения.

Началось все два, а может, три года назад. В своем стремлении эллинизировать Восток Адриан, возможно, зашел слишком далеко. Он принял закон о запрете кастрации, невольно затронувший евреев, которым теперь не разрешалось совершать обрезание. А ведь это один из важных обрядов их религии.

Затем он, Адриан, решился переименовать Иерусалим, священный города для каждого еврея, в Элию Капитолину, поскольку казалось, что его важность после разгрома войсками Тита восстания в этих землях существенно снизилось. Город, как представлялось Адриану, уже утратил былое значение религиозного центра всей Иудеи и на Храмовой горе он намерился возвести святилище Юпитера Капитолийского.

Члены совета Адриана тоже не возражали против подобных мер: ни префект Рима Регин, ни префект претория Турбон, ни ближайшее окружение императора, куда входили известные юристы Публий Цельс, Сальвий Юлиан, Нераций Приск. Даже его секретарь Авидий Гелиодор, выходец из Сирии, которому по происхождению были близки народы Азии и тот не нашел аргументов против. Может он и схитрил, ведь сирийцы всегда выступали антагонистами евреев.

Поэтому, получив одобрение со всех сторон, на волне славы и успеха своего блестящего правления, Адриан не задумывался о последствиях.

Но разве можно предугадать, что придет в голову этим сумасбродным людям, фанатикам веры? Ведь божественный Тит почти шестьдесят лет назад, казалось, навсегда уничтожил ростки сопротивления. Однако глухо скрытое и опасное недовольство, таившееся в недрах народа Иудеи, должно было рано или поздно прорваться наружу, подобно лаве Везувия.

Иудеи только ждали своего мессию, предсказанного в Ветхом Завете, и такой мессия явился. Адриану доложили, что его звали Варкохеба 38 , что значило «Сын Звезды», а сам себя Варкохеба именовал князем Израиля. Правда, наместник Тиней Руф сообщал, что у мессии есть и другое прозвище: Бен-Козива, сын лжи. Но к Руфу у цезаря доверия мало.

38

Симон Бар-Кохба – предводитель иудейского восстания в 131-135гг. н.э.

Префект претория Турбон, которому подчинялась служба фрументариев – собирателей людских тайн, сообщал, что наместник вел себя не вполне достойно, и чашу терпения иудеев переполнили приставания Руфа к некоей новобрачной. Будто ему оказалось мало продажных женщин.

С этим Руфом еще предстояло разобраться.

Теперь, после четырех лет кровопролитной войны, в которой римляне потеряли немало опытных воинов, несколько легионов, Адриан восседал перед городом Бетаром на белом коне в доспехах, пурпурный плащ – символ имперской власти, развевался за спиной. На нем, по обыкновению, не было шлема, ведь он никогда не покрывал голову, ни зимой, ни летом. Вокруг на конях застыла небольшая свита.

Раскаленное августовское солнце горело на небосклоне, прогревая воздух, серые камни, далекие горы. Стояла тяжелая жара, какая бывает в этих местах в начале августа и Адриан чувствовал ее удушающие, сдавливающие грудь объятья. Он боялся, как бы у него опять не пошла носом кровь.

Прикрывая ладонью глаза от слепящего света, он смотрел на последний оплот еврейского сопротивления – крепость Бетар. Перед ним открывалась впечатляющее зрелище достойное кисти художника: посреди небольших возвышенностей, опаленных южным солнцем, серо-желтых камней, блеклых зеленых деревьев лежала иудейская крепость, выстоявшая длительную осаду, но захваченная благодаря неожиданной помощи самаритян. Когда изнуренные долгой и бесплодной осадой римские легионы уже собирались отступить, именно они пришли на помощь и помогли узнать, где находится тайный проход в крепость.

Адриан внимательно рассматривал высокие мрачные стены, частично пробитые таранами и разрушенные мощными катапультами, длинный, тянущийся вдоль них ров, заполненный трупами легионеров. Они лежали вповалку в сверкающих на солнце доспехах, и красные плащи покрывали многих, словно готовя к погребальному костру. В небо над крепостью поднимались черные дымы пожаров, занимавшихся сразу в нескольких местах.

Войска римлян вошли в Бетар всего несколько часов назад на девятый день ава 39 по иудейскому календарю. Из города доносились громкие вопли убиваемых мужчин-защитников и сверху сыпались их тела, похожие на мертвых птиц, падающих из разоряемых гнезд. Слышались стенания женщин, которых тащили победители. За стенами города гремели глухие удары, словно кто-то колотил в огромный барабан.

39

4 августа 135 г.н.э.

Из разбитых ворот уже показались испуганные жители: мужчины, женщины, дети, истощенные и грязные, с трудом передвигающие ноги. Их вели охранники, выделенные от каждой когорты. Скоро иудеи превратятся в рабов, в живой товар. Богатая добыча!

В последнее время с этим было трудно. Империи требовалось почти пятьсот тысяч рабов ежегодно, но завоевания закончились, и захваченные на море пираты не могли покрыть всех потребностей. Последним императором, удовлетворившим нужды государства, оказался Траян, захвативший большую добычу в Дакии. А сейчас, он, Адриан, поможет Риму.