В третьей жизни

— Не надо никакого градусника…, - внезапно взорвался я, и добавил потише, — Ты иди, я скоро выйду.

Трудно свыкнуться с мыслью, что ты теперь какой-то окончательно падший извращенец, хоть и по несознанке. Чему уж тут удивляться? Живя в стране с особой извращенной системой ценностей, навязанной вопреки природе русских людей, трудно не опарафиниться. Не одно поколение было пропущено через лагерно-вертухайское сито. Всё это естественным образом отразилось на словах, песнях, культуре общения. Это как побывать в общественном сортире при вокзале в маленьком городке и подхватить оттуда ненужный запашок на свою одежду.

С Тохой определённо надо будет разобраться где-нибудь наедине. Оставлять такой эксцесс без «благодарностей» со своей стороны не был намерен. Предупреждать же надо, если у тебя чего-то там не так сконструировано, а не переться тихушечно, не подставлять друга. Выбрался наконец-то на кухню побитой собакой. Мамаша рыжего предложила на завтрак кофе растворимый с печеньями, но мне было не до еды. Аппетит хромал. Рыжий гад бесстыдно сидел и бесстыже хрумкал печенюшки, запивая эрзац-кофе и хлопая своими бесстыжими глазами. А чего я ожидал, что он бухнется сейчас на колени и начнет целовать мои босые ноги, моля о прощении? После напряжённо установившегося длительного молчания, Лидия предложила:

— Антоша, сходи за сестрой. Со мной она спала. Долго ли её ещё ждать?

Я просто-напросто взвыл в полный голос:

— А она тоже рыжая?

— Я не рыжая. Я — золотая!

В кухню вплыла в китайском халатике с драконами та самая Марго, с танцев. Без всякого стеснения подошла и поцеловала меня в висок с видом, как будто имела на это полное право. Я разулыбался, как самый счастливый в мире человек. От сердца отлегло.

— Вы уже где-то успели познакомиться? — некстати влез братик.

— Да, где-то встречались, — неопределённо ответила Рита.

Перекусив, распрощались с тохиной родней. По пути разговорились с рыжим о его сестре. Она действительно с самого детства занималась гимнастикой и сейчас училась в физкультурном институте на первом курсе. И, самое главное, диверсию в постели помог организовать сам Тоха. Вот же гад подлый! Сколько седых волос это мне стоило! Сколько я нервных клеток пожёг! Он рассчитывал застать сестру дома, чтобы нас познакомить и свести, а та, как нарочно, умоталась к подружке. Вернулась только поздно ночью и разбудила брата. Рассмотрев спящего меня, Марго тогда и придумала свой коварный план при полном тохином содействии. Всё бы ничего, если не проклятый волос.

Первый весенний день оказался серым, тусклым, сонным, хоть и не морозным. Хоккеисты загрузились в Икарус и сразу же принялись кимарить. Вован где-то успел отхватить фингал под правый глаз и пытался сесть подальше от меня. Под моим суровым взглядом ему пришлось поменять своё решение. Объяснил шнягу случайной дракой с какими-то пьяными мужиками у серёгиного подъезда. Я посмотрел на Ливадина. У того фейс блистал девственной чистотой, только глаза бегали обеспокоенно. Припёртый к спинке кресла Змей горестно поведал, что ночью случайно поимел монументальную маму Серёги. Самое странное, что он уснул на одной кровати с ним, а проснулся в другой кровати с Клавдией Игнатьевной.

— Походу, я лунатизмом начал болеть! — сделал умозаключение Змеюк.

— Тоже скоро начнёшь мутировать, — простебался над ним.

Змей ужаснулся.

Лично мне было невероятно жаль Серёгу Ливадина. Увидев утром своего гостя в постели матери, он естественно не сдержался. Побил гадскую рептилину и выгнал на улицу. Потом эти гаврики гонялись друг за другом по посёлку. Ливадин хотел попросить прощения, а Змей улепётывал от него во все лопатки.

— Странно, что Серёга Ливадин тебе жизнь сохранил, — поразился я, — За такое кощунство обычно за яйца вешают.

— Спасибо тебе за такое пожелание. Друг ещё называется! — обиженно разворчался Змей.

К нам в автобус привычно налезлись фанаты, включая злобных котов в полном составе. Сидячие места в автобусе достались не всем, и кое-кому пришлось стоять. Тренер Саша поехал отдельно на своём Москвиче. Глядя на впавших в спячку товарищей и меня потянуло в сон.

Очнулся когда Икарус рассекал по зимней Москве. Ребята сидели по своим местам и подрёмывали, а за окном проплывала пасмурная столица. Снега этой зимой выпало мало, и асфальт тротуаров был весь открыт. Люди в скромных, но вполне красивых и даже элегантных одеждах прогуливались по разукрашеным плакатами улицам. Заметно много строилось многоэтажек в «спальных» районах. Высокие одинаковые дома молочными зубами торчали в новых микрорайонах. Красивые своей геометрической законченностью, но какие-то скучные, равнодушные. Человеку, особенно начинающему жить, нужна среда с эмоциями. Лучше хорошими, но можно и злыми иногда. Не все же сладким насыщаться, можно и слипание одной важной дырочки заиметь.

Боже, какие же тупорылые плакаты на домах! Кто придумывает дебильные рожи с орущими ртами, призывающими честных труженников порвать себе всю жопу во имя какой-то далекой неопределённости? Можно подумать, что страна населена придурками, которые только такое обращение понимают. Представил такие плакаты во Франции, или в Японии. Там бы все охренели, увидев подобное на своих улицах. В общем, язык победившей бюрократии, ловко запрягшей производительный класс в ярмо пустых обещаний.

Дальше начались окраинные промзоны — серые, безликие здания. Меня снова потянуло в сон. Проспал до самого Дмитрова. И чего так торопились. Прискакали туда до полудня. Снова, как и в Можайске обнаружился обычный каток при школе, даже трибун не было, только несколько жалких скамеечек возле борта. Раздевалка предполагалась в самом здании школы. Мы по здравому рассуждению решили переодеваться в автобусе, поставленному возле хоккейной коробки. Нам стесняться нечего и есть чего показать миру, и даже бесплатно.

Оказывается в сашиной машине приехал также низенький и полный человечек с одутловатым лицом и неприятной улыбкой. Нам он был представлен как второй тренер Геннадий Григорьевич Грищук. Змей моментально скис. Сан Петрович сходил и переговорил с представителями принимающей стороны. По результатам разговора нас разместили в комнатах с диванами, предложили выпить кофе с булочками. Торчать два с лишним часа в комнате не хотелось, и я подговорил пацанов прошвырнуться по улицам Дмитрова. В итоге мы поперлись веселой дюжиной осматривать местный кремль. Неплохо побродили там, осматривая всякие церкви. Угостились вкуснейшим квасом. Видели безногого нищего, который исполнял на гармошке «Небоскрёбы». Я тихо прибалдел по поводу того, как быстро токарёвские записи полыхнули до самых дальних уголков Подмосковья. Не удержался и стал допрашивать мужичка. Поскольку мы не пожадничали, то он с готовностью рассказал все то, что я и так знал и предполагал. Песни слышал он из окна одной квартиры.

— Неплохая песенка. Фарца мощно наживается на них, — умозаключил Юрик Колдопский.

Остальные пацаны с ним согласились.

— Сергей, у меня к тебе будет одно важное дело, как вернёмся в Рощу, — продолжил тему Юра.

Внезапно, за поворотом нарисовалась целая шобла хмуро зырящих пацанов.

— Кто такие? Чего по нашему району тыркаетесь?

Вопросы задавал мелкий шкет, но за ним виднелись вполне спортивные парнишки из числа местных аборигенов.

— Мы из Правдинска спортсмены. К вам в гости приехали, — попытался по-комсомольски разрулить ситуацию Жека.

— Идите себе мимо, куда шли, — грубо его поправил Лёха.

— Сами проваливайте туда, откуда притащились, — внезапно взвизгнул шкет и поскакал прятаться за спины габаритных друзей.

Те, недолго думая, стали надвигаться на нашу группку. Начался натуральный махач. Первыми в битву вступили Лёха с Тохой. Пацаны подтянулись следом. Так вот, в историческом месте древнего Дмитрова меж церквей и развернулось пацанское сражение. Я немного притормозил от такой внезапности, но потом тоже влез в бушующую толпу. Тут мне и прилетело, качественно так. Я упорхнул на пятую точку, снова вскочил и принялся всех расшвыривать.