В третьей жизни

Сидели потом у Чинка в комнате на диване. Он на гитаре бренчал, сглатывая слезы. Я для него исполнил четыре новые песни Токарева под запись. Малость утешил бедолагу. Повеселевший Жека вспомнил о подгоне от Шумилова. В обычном почтовом конверте три чирика и открытка с 23 февраля от Вити Ларионова. Он просил позвонить по указанному телефону, или подойти вечером в ресторан. Там же в открытке имелась приписка от дяди с благодарностями за хоккейные успехи и выражено намерение встретиться в самое ближайшее время и обсудить наши дальнейшие взаимоотношения. Сообщил ещё, что в воскресенье по первой программе телеящика пол десятого вечера должны показать конкурсный концерт в Берёзовой Роще.

Незаметно подошло время укладываться спать. Жекина мама обработала наши рожи кремом с бодягой. Пока торчал в туалете, пакостный гад Вовка занял мое начальственное ложе — отдельную койку — и срочно захрапел. Никакого уважения к моим талантам и заслугам. А мне вообще-то и требовалось лечь спать рядом с Жекой.

Долго ждал, когда ребята основательно заснут. Мои призрачные помощницы были на изготовке. Сканировать Жеку не стал, и так все понятно. Включил свои эмоции-вибрации, создав общую энергоинформационную систему. Насытил больного благотворной энергией и приступил к генерации нужных комбинаций из разных эмоций. Методика лечения проникающих ранений была мне известна. Иногда спящий Жека постанывал. Я тоже чувствовал боль. Решил по возможности не применять программу анестезии. И так порядком от меня отсосалось энергии. Как теперь я буду завтра играть в решающем матче?

Глава 16

Воскресенье, 02. 03.1975 г.

Обычно я сны не запоминал, но этой ночью приснились кошмарики. Я весь из себя такой миловидный обезьян скакал по веткам, добывая бананы. Хотя какие могут быть бананы в умеренной полосе на ветках дуба. Это креативные работницы московского зоопарка так пытались отвлечь меня от хандры и простимулировать к активности. Эти курицы охренелые не видят, или просто делают вид, что не видят, что никакой я не обезьян, а обычный голый мужчина, немного волосатый. И мне жутко стыдно прыгать по веткам, размахивая… этими самыми, перед взорами советских людей и прочих туристов. Голод — не тетка. Приходится принимать правила игры, пересиливая внутренние установки.

Ладно, когда наемся, то скроюсь в тех отдаленных кустиках. И фиг кто меня ещё увидит. Будет вам обломинго-шоу. Сказано — сделано. Удалился в укрытие под недовольный вой зрителей. Однако, что там за странный шум? Людей у вольера стало сильно много, и все куда-то смотрят. Мать мою… Смерть моя пришла. Надзирательницы привели здоровенную сисястую и губастую шимпанзюгу, всю покрытую буро-коричневой шерстью. Эта жуть нашла меня взглядом и немедленно кинулась в атаку. Не помня себя от страха, я стреканул от нее, ломая кусты, и проснулся в холодном поту.

Сердце бешено колотилось. Парни дрыхли. Я осторожно, чтобы никого не разбудить, прокрался до туалета пожурчать малеха. Остаток ночи нисколько не восстановил мои силы. Вылез на кухню, чтобы поглотить какую-нибудь углеводную субстанцию, отплёвываясь от остатков вспоминающегося сна. Штормило так, что порой приходилось передвигаться по стеночке. Найденный кулечек карамелек «Клубника со сливками» пришелся очень кстати. Захотелось найти курятину. Не в смысле мяска жирануть, а дымком попыхтеть, успокоиться. Не курил уже тысячу лет, но теперь вдруг захотелось. Понять бы, почему обезьяны во сне так распрыгались накануне решающего матча.

Громыхнуло в туалете и явилось перед моими очами чудище многозевное, зловещий пожиратель зразов. Уселось возле меня на табуретку в своих дурацких трусах и беспрерывно начало зевать, почесываясь. Блин, ну и вонь изо рта.

— Ты чего, крысу дохлую сожрал, что ли? — разозлился я на него.

Пацан даже зевать перестал, уставившись на меня.

— Почему дохлую?

— Я не собираюсь разбираться, в сортах крыс, которых ты предпочитаешь пожирать. Только она ещё и обосралась перед своей смертью, судя по всему, — продолжил я наезд.

— Да иди ты, Клещ, в баню. И там сам обосрись, — обиженно высказался Змей.

Жека поднялся и с огромным удивлением обнаружил, что все конечности у него функционируют должным образом и ничего не болит. И мордень его была вся чистая. Мама внезапным исцелением сына нисколько не впечатлилась.

— Нет у него никакого перелома! Поверьте мне, Елена Сергеевна, — горячо убеждал я её.

— Это не тебе, а врачам решать. В поликлинику он пойдёт. Там ему рентген сделают, — не давала себя уговорить Елена Сергеевна, — У меня он — единственный ребенок. Пока не выздоровеет, ни на какой хоккей не поедет.

Ругаясь, женщина скормила нам макаронник и всякие пампушки к кофе. Жеку на матч она так и не пустила. Тот не сильно возражал, к моему величайшему недоумению, и с удовлетворенным видом побрел спать.

Еле-еле доплелся к месту сбора на полусогнутых ногах. Собравшуюся у ДКС внушительную толпу хоккеистов и едущих на матч фанатов «обрадовали» известием, что автобуса не будет. Икарус неожиданно сломался. Когда подъехал на Волге Шумилов, то и он не сдержался и выматерился. Хоккейная амуниция была частью распределена по легковушкам, частью взята на переноску болельщиками. Все потянулись на автобусную остановку.

Директор предложил мне погрузиться к нему в машину, но я решил разделить общую участь с командой. В общей сумятице ребятам пришлось оплачивать проезд из своего кармана. А если у кого карман оказывался пуст, то из моего. Я как-то стихийно заместил ренегатствующего Жеку на капитанском мостике. Лёха манкировал своими обязанностями. В Правдинске на станции перегрузились из рейсового автобуса в электричку. По причине выходных, народа утренним рейсом ехало в столицу очень мало. Я объяснил Вовке понятную ему ситуацию с энергетическим кризисом и предложил поискать здоровенную женщину прямо сейчас в поезде, пока едем в Москву, и подпитаться от нее сеансом тантросекса. Пошли по полупустым вагонам и… О, удача! В третьем по счету вагоне сидела такая обалденная кандидатура, пальчики оближешь. Толстенная, здоровенная бабища в дубленке. Я прошипел другу, чтобы не вздумал третьим присоседиваться. Он согласно кивнул и присел невдалеке у свободного окна. Я с дружелюбной ухмылкой подвалил к женщине и попросил разрешения приземлиться напротив нее. В ответ меня смерили равнодушным взглядом и промолчали. Присел и осторожно так завел разговор об индийской философии, о переселениях душ, о том, что эта женщина удивительным образом напоминает мне бога Ганешу. Слава тому богу, что она не в курсе того, о чем говорю. Иначе схлопотал бы по хохоталу. Какой-то интерес все-таки пробудился. Ее взгляд уже фиксировался на мне, а не скользил куда-то мимо.

— Меня Валерой зовут, — с отчаянной решимостью выпалил я, зачем-то соврав.

— Марина Евгеньевна, — спокойно ответила женщина.

Чего-то я всё время попадаю на маринок. Ладно, можно теперь задвигать про тантрический секс. Естественно, в целях осторожности использовал нейтральное слово «контакт». Включив по максимуму свое обаяние, добился разрешения заделать «контакт на расстоянии». Женщине возможно было скучно, и она решила просто развлечься в дороге общением с занятным пареньком. В общем, проинструктировал её, что делать. В смысле, сконцентрироваться. И сам начал действо, благо, что перегон между станциями оказался большим, и нечего не обещало нас отвлечь.

Это танго вдвоем с толстухой я станцевал с бешеным драйвом. Нескольких качков энергии хватило, чтобы полностью воскреснуть. Марина оказалась не аккумулятором, а целой атомной бомбой. Хапанул немного лишнего про запас и решил, что пора отключать контакт, не дожидаясь опасной концовки с криками, воплями и прочими вызовами милиции. Не учел, даже с высоты опыта своей первой жизни, что монументальная женщина в оргазме — это шимпанзе с той же атомной бомбой. Мужчина как-то ещё может чё-то там сунуть-вынуть, переключиться и снова как огурчик, а женщина — случай тяжелый.