В третью стражу. Трилогия

Заглушив мотор и отдав сержантам приказ "не выводить задержанного до особого распоряжения" - от такой казённо-привычной формулировки у Степана чуть не свело скулы, так повеяло "родиной" - капитан направился прямо к парадному входу в дом. Быстро переговорив о чём-то с часовым, он скрылся за высокими резными дверями. Матвееву, стиснутому охранниками, казалось, ещё крепче, чем прежде, оставалось только покорно ждать и по возможности - наблюдать. И думать, разумеется, выстраивая непротиворечивую линию поведения с "железобетонной" легендой, которая могла бы устроить местных чекистов. Не правду же им рассказывать, каким ветром занесло в эти неспокойные края, к самой линии фронта, респектабельного британского джентльмена с корреспондентской карточкой "Дэйли мейл".

"Хотя, если они каким-то образом узнают об истинной цели моей поездки, - да хоть святым духом!
– не выбраться мне отсюда, пожалуй, никогда. Будь проклят сэр Энтони с его не вовремя проснувшейся подозрительностью и желанием перестраховаться!"

***

Курьер из британского посольства, - точнее тех несчастных нескольких комнат, что остались нетронутыми после погрома, устроенного разъярённой толпой в начале октября, - оторвал Степана в баре гостиницы от утренней чашки кофе и большого сэндвича с хамоном - роскоши по военному времени.

–

Сеньор Гринвуд! Сеньор Гринвуд! Хефе просить вас прийти быстро к телефону. Вас искают родственники из Уэльса, - парень запыхался, мешая испанские и английские слова.
– Вашей тёте стать плохо, совсем плохо!

От понимания истинного смысла этих слов поплохело уже самому Матвееву. "Родственник из Уэльса" в несложном шифре это не кто иной, как сэр Энтони, а фраза об ухудшении здоровья "тётушки" означала требование выхода на связь в чрезвычайной ситуации. Нет, не так - в экстремальной ситуации, когда летели к чёрту все планы, и возникала настоятельная необходимость срочно покидать место пребывания.

Через полчаса, сидя в душной клетушке комнаты связи, - бронированную дверь толпа погромщиков так и не смогла сломать, - Степан внимательно слушал "голос из Лондона". Сэр Энтони был непривычно, да что там "непривычно", попросту неприлично взволнован.

– Майкл, мальчик мой! Надеюсь, у тебя не осталось неоплаченных счетов и неудовлетворённых женщин?
– речь сэра Энтони была вполне разборчива, хотя и пробивалась сквозь "пургу" помех.

– Да, даже если и остались, забудь о них. Из посольства до особого распоряжения не выходи. Соответствующие инструкции де Рензи-Мартину я уже передал. Тебе предстоит покинуть Мадрид как можно скорее.

– В чём причина такой поспешности?

Но "невинный" вопрос Степана был отметен самым решительным образом.

– Не перебивай!
– отрезало начальство.
– Мне от тебя сейчас нужно слышать только три слова: "Будет исполнено, сэр!" - и не более того. Все расспросы и мелкие подробности - потом, когда перейдёшь португальскую границу. Пока могу сказать только одно: тебе, как и некоторым другим нашим людям в Испании, угрожает серьёзная опасность. Я хотел бы оказаться старым паникёром, но, похоже, у нас текут трубы, если ты понял, о чём я говорю.

Матвеев понял. Даже слишком хорошо. Значит, как считает его лондонское руководство, произошла утечка информации о действующих в республиканской Испании агентах. Это действительно повод "рвать когти", и именно таким экзотическим способом. В морских портах, и на немногих аэровокзалах, его, скорее всего, уже ждут. Не важно кто конкретно: местные "красные", "товарищи из Москвы", или, скажем, "приятели Шаунбурга" - разница невелика.

Не прошло и двух часов после телефонного разговора, как аккуратно упакованные вещи Степана были доставлены из гостиницы в посольство, а сам он, в компании Мигеля, уже выезжал из Мадрида на стареньком "Форде" с намертво заклиненным в поднятом положении откидным верхом.

До Кальварассо-де-Аррива, где его должны были ждать люди "с той стороны", чуть больше двух сотен километров по не самой лучшей даже на испанский взгляд дороге. Их Матвеев надеялся преодолеть часов за пять-шесть, если, конечно, не случится ничего непредвиденного.

Накаркал. Случилось. Да еще как...

***

Теперь Степан, в одном нижнем белье - "Как же холодно... И угораздило дурака надеть шёлковое... Пижон..." - сидел на заднем сиденье всё того же "Форда", в окружении напряжённо-неподвижных "конвоиров", и беспрепятственно предавался воспоминаниям и размышлениям на тему: "что же пошло не так?"

Суета перед штабом, как-то неощутимо и сразу, замедлилась и даже, словно бы, упорядочилась. Из самого большого легкового автомобиля, без сомнения он был главным в колонне, вышли несколько командиров в больших чинах. Матвеев автоматически отметил, что один из них, судя по трём ромбам в петлицах, - комкор, а второй - мама дорогая!
– целый командарм второго ранга. Командарм, при внимательном рассмотрении, оказался обладателем длинного носа, густейшей бороды и усов.

"Интересно, кто это? Вот незадача, не помню я тогдашний "цвет" Красной Армии в лицо, разве что покойного Тухачевского, троих лысых и одного усатого. Впрочем, и тех - смутно. Так... Невысокий, лицо круглое, смуглая кожа, прямой нос, усы щёточкой, будто приклеенны над тонкими губами. Конечно! Тем более что комкор здесь может находиться только один - командир Отдельного Экспедиционного корпуса, Урицкий Семён Петрович, а вот командарм... Кого же он мне так напоминает? "

Странно, но больше всего командарм был похож на Бармалея. Нет, не того, что сыгран Быковым в "Айболите-66", а мультяшного, озвученного когда-то в будущем Семеном Фарадой. Было в этом военном что-то этакое, "кровожадно-беспощадное", в повороте головы, позе, зычном голосе. И сама собой, зазвучала в сознании Степана незатейливая песенка из еще не нарисованного мультфильма.

"

Маленькие

дети,

ни

за

что

на

свете,

не

ходите

в

Африку

гулять

..."

Однако долго ломать голову над загадкой личности красного генерала Матвееву не пришлось. Помощь пришла, как обычно, "откуда не ждали". Неподалёку от матвеевского "Форда", кто-то невидимый, но судя по тону - командир, запыхавшись, шёпотом отчитывал подчинённого. Но таким шёпотом, что не услышать его мог только глухой. К тому же - крепко спящий.

– Пасынков, лось слеподырый, ты видишь, куда несешься? Стоять! Смирно! Ты что, совсем с нарезки слетел, через площадь с помойным бачком прёшься? Там, сам товарищ командарм Дыбенко приехал, а тут, нате вам: "Здравствуйте, я красноармеец Пасынков, дежурный по кухне, очистки с объедками несу..." Тьфу!
– говоривший смачно сплюнул.
– Ослоп ненадобный! Вдоль заборчика давай, в обход, задами-огородами. Да смотри, бачок не урони, дятел шестипалый! Рысью, пшёл!

В ответ прозвучало лишь сдавленное подобие испуганного писка: "Есть, товарищ старшина! Виноват, товарищ старшина!"