В третью стражу. Трилогия

Мысли его, как и действо по исполнению высшей меры революционной справедливости, самым драматическим образом прервал гул автомобильных моторов. Звук, едва различимый из-за возбуждённых криков республиканских солдат, стремительно превратился в рёв. Степан обернулся и в подкатывающей автоколонне разглядел легковые "эмки", грузовики с солдатами, и несколько бронеавтомобилей: лёгких - пулемётных, и тяжёлых - пушечных.

"А, вот и кавалерия из-за холмов! Будем считать, что шансы на благополучный исход растут. Только бы они остановились... Только бы не проехали мимо!"

Повезло. Из притормозившей у обочины "эмки", придержав фуражку с чёрным околышем, сверкнув рубинами "шпал" и перекрещенными якорем с топором в петлицах, не дожидаясь полной остановки, выскочил молодой командир с напряжённым, злым, но отчего-то показавшимся прекрасным, лицом. "Русский, советский..." - Матвеев, внезапно накрытый откатом волны уходящего животного страха, обмяк в цепких руках анархистов, и позволил себе потерять сознание.

"Будем жить!.."

Очнувшись, Степан обнаружил себя в собственном автомобиле. За рулём сидел капитан, тот самый, которого он увидел перед тем как "вырубиться". А на заднем сиденье два сержанта в советской форме ("пилы" треугольников в чёрных петлицах), - зажав между колен приклады пистолет-пулемётов (дырчатый кожух ствола, коробчатый магазин), - подпирали Матвеева справа и слева.

– Товарищ капитан, англичанин очнулся, - подал голос правый сержант, напряжённо косясь на оживающего Степана, шевельнувшегося и заморгавшего.
– Может, руки ему связать?

– Отставить связывать, Никонов. Никуда этот хлюпик от нас не денется. Испанцы его не били даже, а он глазки закатил и сомлел как институтка, - капитан даже головы не повернул, но иронические, слегка презрительные нотки в голосе были явственно различимы.

– Беда с этими интеллигентами, Никонов: болтать, да бумагу пачкать все горазды, а как до крови доходит, хуже кисейных барышень. Ну, ничего, мы почти приехали. Сейчас сдадим его в Особый отдел бригады - пусть там разбираются, что за птичку мы из силков достали.

"Со сковордки, да на огонь...
– подумал Степан.
– Для полноты картины ещё армейских особистов не хватает. Ладно, с моим паспортом как-нибудь отбрешусь. Лишь бы не возникло у особо прытких "товарищей" соблазна вербануть по-быстрому попавшего в затруднительное положение иностранца. Интересно, кого мне напоминает этот капитан?"

Совершенно ясно, это было что-то из прошлого... Причем, не из гринвудовского, а из матвеевского, дальнего-далекого. Что-то этакое вертелось в голове, но - увы - никак не вытанцовывалось. И эмблема в петлицах у командира какая-то совершенно незнакомая.

"Технарь вроде. Попробовать прощупать, что ли, пока не приехали?"

Громко застонав, Матвеев потряс головой, пытаясь максимально естественно изобразить человека приходящего в сознание, к тому же только что избежавшего самосудного расстрела.

– Do you speak English, officer?
– Степан обратился напрямую к капитану, игнорируя охранников.

Сидевший за рулём командир явственно дёрнулся и, не оборачиваясь, сказал:

– Это он, наверно, спрашивает, не знаю ли я английского. Придётся огорчить буржуя. Нет!
– последнее слово, произнесённое вполоборота, было чётко артикулировано и подкреплено однозначно трактуемым покачиванием головой.

– Sprechen Sie Deutch?
– Матвеев в зеркало заднего вида заметил, как капитан усмехнулся.

– Habla usted Espanol?
– без результата.

– Parla catalana?
– об этом вообще не стоило спрашивать...

"А вот как ты на такой заход отреагируешь?
– подумал Степан, изрядно разозлённый тем, что ему явно, по выражению начала двадцать первого века, "включили тупого".

– Pan znasz Polsky?

Последний вопрос, похоже, всерьёз вывел капитана из себя.

– Полиглот, мать твою, королеву вперехлёст...
– в сердцах вырвалось у него, но продолжения не последовало. Сержанты никак не отреагировали на вспышку командира. Снизив скорость, колонна втянулась в небольшое селение. Перед взглядом Матвеева неспешно проплыл десяток улиц, настолько узких, что, казалось, высунь руку из окна - и достанешь до стены ближайшего дома или высокого каменного забора. Непременная iglesia parroquial - местная церквушка - на центральной площади, почти не разрушена, - лишь с легкими следами копоти над входной дверью, да оспинами пулевых отметин по режуще-яркой побелке стен, - но оставила ощущение опустошённости, брошенности.

"Бог здесь больше не живёт, он покинул Испанию..." - мысль эта простая, родилась сама по себе, без всякой связи с предыдущими, и настолько поразила Степана, что он оставил попытки ещё как-то расшевелить сопровождающих. Или всё-таки конвоирующих?

"Сначала Барселона, теперь вот эта деревня... Похоже, я всё-таки прав. Если Бог уходит, его место занимает дьявол".

Улицы городка можно было бы назвать пустынными, если бы не патрули в красноармейской и республиканской форме то тут, то там открыто стоящие на перекрёстках и низких крышах домов. И ни одного местного жителя...

Почти у самой окраины, где улица неощутимо и сразу переходила в просёлочную дорогу, - такие Степан не раз и не два видел и на Украине, "ещё той, советской" или, скажем, где-нибудь под Краснодаром, - колонна остановилась. Броневики, сразу рассредоточились по площади, куда сходились несколько улиц, и перекрыли подъезды к группе домов, резко выделявшихся из однообразного - бело-соломенного с вкраплениями терракоты - окружения.

"

Как

гранд

заметен

на

сельской

свадьбе

..."

Двухэтажные, с бледно-розовыми и светло-жёлтыми оштукатуренными стенами, с крышами крытыми ярко-оранжевой, новой на вид, черепицей, - на слегка отстранённый взгляд Матвеева, - домики напоминали странный муравейник, вокруг которого деловито сновали сосредоточенные люди-муравьи в одинаковой одежде-форме, то и дело приветствуя друг друга взмахами рук к головным уборам.

"Ага! Похоже на штаб бригады, - Степан фиксировал детали привычно, не подавая вида, что заинтересовался происходящим.
– Конечно, выбрали себе самые богатые дома. Хозяев, местных буржуев - на улицу, если те ещё живы после перехода деревни под контроль республиканцев, а сами с комфортом разместились в "барских хоромах".

"Форд", в котором везли Матвеева, - "интересно, кому он достанется?" - остановился чуть поодаль от основной группы машин, у самого большого дома с фасадом, украшенным высокими стрельчатыми окнами-арками и цветными стёклами в частом переплёте рам.