В третью стражу. Трилогия

А еще через полчаса и к счастью, без приключений - они въезжали в пыльный городишко, носивший на вкус Кейт весьма многозначительное название - Торо.

"Торо..."

Но в Торо никому до них дела не было. На улицах оказалось неожиданно многолюдно, но "люд" этот, весь без исключения, состоял из тех кто в форме. Сплошные "человеки с ружьями", из гражданских - одни только разнопартийные товарищи. Население города, попряталось, по-видимому, еще, вчера или позавчера - от греха подальше. И неважно, военные тому виной или нет, - бардак в Торо наблюдался просто классический, так что колонну остановили только на главной площади, где в здании мэрии располагался штаб 14-й интербригады. Да и то, не столько "остановили", сколько ехать вдруг стало некуда. Улочка, которую они миновали, была узкая - грузовик едва прошел - а на площади, куда она вливалась, царила "суета сует и всяческая суета".

– Ничего себе!
– по-русски сказал Кармен.

– Е-мое...
– откликнулся Макасеев.

"Запорожцы пишут..." - усмехнулась Кайзерина, игнорируя реплики на "незнакомом" ей языке.

Не запорожцы это были, конечно, а бойцы-интернационалисты, и не писали они никому, а выясняли отношения.

Что это было? Кто виноват? И что делать

?

"Ну, где-то так..."

Машины встали, и народ повылазил "на холодок". Вышла из автомобиля и Кейт. Закуривая очередную сигарету - пахитоски кончились, и достать их в нынешней Испании не представлялось возможным, - осмотрела площадь, и с удивлением обнаружила в "клубящейся", словно дым над пожарищем, гомонливой толпе пару знакомых лиц. На ступенях высокого крыльца мэрии стояли грузный и как бы "набычившийся" Андре Марти - известный Кайзерине, хоть и издалека, еще по Парижу, и невысокий, но крепкий и сухощавый генерал Вальтер - его она встречала в Мадриде. Говорили эти двое, похоже, на повышенных тонах, что интересно само по себе. Генерал ведь только числился интернационалистом, поскольку поляк, но на самом-то деле, насколько знали Кейт и Ольга, являлся командиром Красной Армии. А товарищ Марти представлял здесь Исполком Коминтерна, и сталиниста круче, чем он, не было, вероятно, не только во всей Испанской республике, но и во Франции тоже. Соответственно, возникал вопрос...

"И что же такое вы не поделили, голуби?"

Очевидно, что-то все-таки они не поделили.

– О, мой бог! Кого я вижу! Баронесса?!
– говоривший отличался изумительно узнаваемым аристократическим "прононсом", да и сам выглядел настолько импозантно, что надо было знать его настоящую историю, чтобы оценить по достоинству и то (произношение), и другое (внешний лоск).

– Леди Кайзерина, я счастлив, - к ней сквозь толпу интернационалистов шел капитан Натан.

Несмотря на общую сумятицу и только что закончившийся бой - а то, что бой имел место быть, Кейт уже нисколько не сомневалась - капитан выглядел великолепно в отутюженной до невероятности офицерской форме, начищенных до зеркального блеска сапогах, и с украшенным золотым набалдашником стеком подмышкой. Ну, ни дать ни взять - английский офицер и джентльмен.

– Рада вас видеть, Джордж!
– улыбнулась Кайзерина.

На капитана, и в самом деле, приятно было посмотреть. Высокий, худой, лощеный... И взгляд водянистых прозрачных глаз узнаваем до безумия. Но вот какое дело, Джордж Натан не являлся джентльменом в том смысле, который вкладывали в это слово настоящие английские джентльмены. Он был евреем, хотя и стал гвардейским офицером еще в Великую Войну. Теперь он командовал англо-ирландской ротой Ноль в батальоне "Марсельеза".

– Что здесь происходит?
– спросила она, подавая капитану руку для поцелуя.

– Содом и Гоморра, баронесса, - усмехнулся капитан.
– Война, мор и глад...

– А если быть не столь поэтичным?
– подняла бровь Кейт.

– Мы атаковали Замору, это, разумеется, настолько очевидно, что не может являться военной тайной, - объяснил капитан Натан с кислой миной на узком, несколько лошадином, но, тем не менее, мужественном и даже интересном лице.
– С некоторых пор все ищут шпионов и предателей... Не хотелось бы встать к стенке из-за неосторожного слова.

– К стенке?
– переспросила Кейт, пытаясь понять, о чем, собственно, речь.

– Только что расстреляли капитана Ласаля, - судя по всему, сообщение это не доставило Джорджу Натану никакого удовольствия. Скорее, наоборот.

– Это тоже военная тайна?
– поинтересовалась Кейт, обратив внимание на то, что Эренбург остался стоять рядом и внимательно прислушивается к разговору. Понимал ли он английский, Кейт не знала, но и в любом случае, никакой тайны содержание ее беседы с англичанином не составляло.

– Нет, это не тайна, - покачал головой Натан.
– Атака захлебнулась. Французский батальон побежал... Мы потеряли Френка Райана. Вы помните, Кайзерина, ирландца Райана? Не то, чтобы я одобрял политику ИРА, но Френк был мужественным человеком и хорошим солдатом. Он, Ральф Фокс - наш комиссар, и молодой Джон Корнфорд... Мне кажется, вы говорили с ним о поэзии...

"Черт возьми!" - она помнила обоих: и интеллектуала Фокса, закончившего оксфордский колледж Магдалины, и поэта божьей милостью Корнфорда. И вот их уже нет среди живых.

"А в реальной истории?" - но Ольга об этом ничего не знала, и Кайзерине оставалось надеяться, что кровь их не на ее руках.

"Боишься испачкаться?" - в который раз спросила она себя, но вопрос был скорее риторический, чем содержательный. Она знала, что историю в белых перчатках не делают.

– Ласаля обвинили в трусости?
– спросила она.

– Хуже, - дернул губой Натан.
– В измене и шпионаже в пользу санхурхистов.

– Твою мать!
– выругалась Кайзерина, не сдержав эмоций. Когда она не сдерживалась, брань - на всех языках - лилась с ее уст мутной волной.
– Он что, и в самом деле, был шпионом?

– Не знаю, - пожал плечами капитан Натан, но огонек, вспыхнувший в его холодноватых глазах, заставлял усомниться в произнесенных словах.
– Насколько мне известно, на суде Ласаль утверждал, что невиновен.

– На суде?
– не поверила Кейт.
– Но бой же только закончился, капитан, или вы имеете в виду какой-то другой бой?

– Этот самый, - подтвердил командир роты Ноль.
– Но товарищ Марти созвал трибунал прямо "по горячим следам". В общем, полковник Путц из штаба фронта... Вы знаете Путца? Он эльзасец, кажется.

– Нет, - покачала головой Кайзерина.
– Я такого не знаю.

– Он подписал приговор...
– тихо закончил историю Натан.

– Кто же теперь командует батальоном?

– Батальоном командую я, - уверенность вернулась в голос капитана.
– И мы возьмем Замору, но, вероятно, не сегодня и не завтра, хотя русские и хотели, чтобы мы обеспечили им фланг.

– Это тоже не военная тайна, - поспешил он заверить Кайзерину.
– Все это отлично известно по обе стороны фронта...

2.

"Действия сводной маневренной мотомеханизированной группы в Первой Саламанкской операции 1936 года". Оперативно-тактический очерк начальника кафедры Академии Генерального Штаба РККА, комбрига Андрея Никонова (отрывок)

"...По стечению обстоятельств, имевших роковое значение для наступления республиканцев, в Саламанке оказался генерал Мола, командующий Северной армией, один из лучших военачальников мятежников. Получив известие о прорыве фронта под Вальядолидом и пленении всего местного командования националистов, он с группой штабных офицеров в срочном порядке вылетел в Тордесильяс. Однако из-за поломки самолет Молы был вынужден приземлиться в Саламанке. Здесь командующий армией узнал, что Тордесильяс захвачен республиканцами, стремительно продвигающимися на юг. Генерал Мола принял единственное правильное решение: отказаться от попыток остановить республиканцев севернее рубежа Монтеррубио-де-Армуния - Кастельянос-де-Морискос и все резервы, имеющиеся в распоряжении, бросить на создание оборонительных позиций под Саламанкой. На вышеозначенный рубеж был выдвинут отряд полковника Тины, состоящий из самых боеспособных подразделений санхурхистов: двух таборов марокканцев и батальона наваррских рекете. Отряду были приданы четыре батареи противотанковых орудий. Тина поклялся командующему, что живым он республиканцев не пропустит.