Вампиры тут беспризорные

— И вам не было больно? — Веце нужно было докопаться, залезть в самую душу и поковырять там палочкой, чтоб хотя бы отдаленно понять, в какое дерьмо влип. И как теперь с этим жить.

— На моей родине мужчинам не принято говорить про боль, только если не оторвало руку. — тут, конечно, Степан преувеличил, но суть передал.

Да и что-то он уже начинает жалеть, что вообще помыслил о том, чтоб оказать неблагодарному поганцу моральную поддержку.

— Какой ужас. — зевнул полукровка, — Но мы ведь сейчас не на вашей родине. Никто не узнает. — и лукаво улыбнулся, хотя улыбка эта на раскрасневшемся тухлом лице смотрелась отвратительно. Словно алкаш-бомж у подъезда подмигивает.

— Только потому, что мне тебя жаль, учти. — предупредил попаданец, идя на уступку, чтоб просто не видеть это отвратительное выражение лица. И чтоб совесть потом не докапывалась, — Я чувствовал себя потерянным. Ненужным. Выброшенным. Словно мусор какой-то. Знаешь, одно дело, если б я узнал это от нее, да хоть в СМСке, а не от друзей услышал, что она беременна. Вот это было очень неприятно. — Степан поморщил нос, — Хоть бы сказала, что мы расстались. Стремно узнавать об этом от посторонних.

— Вы планировали пожениться, когда вы вернетесь? — деловито уточнил Веце, взбалтывая бутылку, чтоб посмотреть, сколько осталось. На ещё один стакан хватит, а потом можно начинать вторую.

— Нет, мы не настолько хорошо друг друга знали. — вампир прожевал кусочек сыра. И зачем он вообще встречаться начал за несколько месяцев до армии?

Ох уж эти ошибки молодости.

— Тогда почему вы вообще за эти отношения цеплялись? — Веце вот было непонятно. Зачем расстраиваться и грустить, если в принципе ничего не потерял? Как влюбился, так и разлюбится.

Жаль, на себе такие доводы применять не выходило. Полукровка поджал губы и задумчиво обмакнул оставшийся недогрызеный сухарь в соль.

Может Аламия пошутила просто неудачно? У господина вон, шутки жесть какие тупые и скучные. Вдруг у нее тоже с чувством юмора беда?

Веце тряхнул головой. Нет, хозяин запретил оправдывать чужое предательство, а это именно оно и было, как ни поверни. Полукровка горько рассмеялся, а ведь он все ещё ее любит, как бы ни злился, как бы не ненавидел.

— Не задавай дурацких вопросов, Веце. — Степан отставил пустой стакан в сторону, пожалуй, пока хватит. Хотя бы один из них должен оставаться относительно трезвым, — Нравилась она мне. Безумно нравилась. — вздохнул вампир, печально прищурив глаза. На губах играла легкая улыбка.

Вспоминать родной мир было на редкость приятно, даже если в таком контексте.

— А второй раз? — полукровка был из тех, кто предпочитал учиться на чужом опыте, но только в теории. На деле же, пока не набьет сотню шишек, может и не дойти.

Глава 44 Для тех, кого мы отпустили

Степан отвечать не хотел, вспоминать тоже, скривил рот и отвел глаза. Но кто тогда вообще даст ума этому малолетнему беспризорнику?

Вампир приклацнул зубами, вечер выходил каким-то слишком уж… ностальгирующим. Если про свой первый разрыв попаданцу было ещё нормально и вспоминать, и рассказать, то про второй он всегда предпочитал молчать. Там и правда очень стремно все вышло.

Но об этом он обычно не давал знать ни словом, ни жестом, когда разговор сворачивал в русло бывших.

— Тоже нехорошо получилось. — слабо мотнул головой вампир, — Мы встречались года два наверно, я тогда как раз начал думать, вдруг она та самая? Хотел, если все хорошо будет, двигаться уже к браку. А потом она приходит ко мне с моим лучшим другом и извиняется. — Степана перекосило, мда, дружба это так сложно. И отношения штука не проще.

— За что? Тоже беременна? — с живым любопытством спросил Веце, словно главная сплетница на районе.

— Нет, она все тянула с расставанием, оказывается, не хотела меня ранить. А с Женькой они уже полгода с друг друга глаз не сводили, встречались за моей спиной. Он мне поклялся еще, что ее не трогал, типа дружба и все такое. Но какая блин разница, если мы расстаемся?

— Нет, вот я вам скажу, что разница очень большая! — заявил Веце, как сторона, у которой не спрашивали и рога наставили, без всякого там уважения и обременения моралью, — Она хотя бы имела стыд, воспитание, чтоб не поступить так, как моя! Или ваша первая!

— А ты вот представь, что Аламия твоя не забиралась бы мне в постель, а просто встречалась полгода со мной, а потом: «Ой, прости, Веце, я вот Степана люблю, и мы с ним поженимся через три месяца! Но мы даже не целовались, чтоб тебя не обидеть! Нам очень стыдно, и ты наш хороший друг, приходи на свадьбу!» — передразнил вампир.

— И что? Пошли? — Веце окинул господина оценивающим взглядом, чтоб примерно прикинуть насколько тот безумен.

— Пришел конечно. — поморщился вампир, — Женькина ж свадьба, как я мог не прийти? — они дружили с садика, как братья друг другу были. И терять дружбу из-за нелепиц на личном фронте Степан не желал.

И плевать, что на свадьбе все на него взгляды косили и шептались за спиной. Он пришел поздравить друга, ни больше, ни меньше.

— Он же вас предал. — удивленно возразил полукровка, словно пытался отговорить хозяина от подобной глупости.

— Он не переступил черту. Хотя и разозлил меня ужасно. Как я мог из-за девушки лучшего друга потерять? Они даже за руку не держались, пока она со мной не порвала. Хоть и погано себя чувствовал, но они поступили честно. Не делали из меня идиота.

— А зачем? Вы и так идиот. — прицыкнул полукровка, смиряя хозяина разочарованным взглядом.

Веце-то надеялся, что господин расскажет, мол, пришел на свадьбу и все столы перевернул, торт в жениха швырнул, стулья переломал и прокричал, чтоб весь честной народ услышал, что та девчонка — бесстыжая вертихвостка!

Но вампир, как и всегда, оставался верен себе, то есть был до неприличия скучен.

— Вот сейчас отхватишь хорошенько и научишься со старшими разговаривать! — пригрозил попаданец, отодвигая вторую бутылку подальше от пацана. Хватит мелкому, и так не следит, что языком свои мелет.

— Возрастом давите? А мы с вами все равно оба дураки! — раздосадованно заявил Веце, бахнув стакан на стол, — Подлейте ещё, не могу от этого вкуса мразотного во рту избавиться.

— Вкуса хлеба с солью? — скептично уточнил Кифен, иронично глядя на полукровку.

— Крови. Язык прикусил. — полукровка широко открыл рот, показывая окровавленные зубы и маленькую ранку на языке. Степан без вопросов налил полукровке полстакана, — А вообще, я догадывался. Ну, сами понимаете, как это бывает. Подумал, да нет, это просто у меня крыша от любви течет, вот и стал таким ревнивым и дерганым, а оно вона как вышло… Нормальный я, не сумасшедший. — с сожалением выдохнул Веце, растирая лицо.