Ван Вэй Тикет

Пацаны крутые. С такими стильно потусоваться. Сегодня не пойдёшь, в другой раз никто не позовёт. И компаха в ДК стоящая намечалась. А пятисотки нет.

Не помню, как в мамину сумочку сунулся. Но, глянь, там тысячи стопочкой сложены. Штук шесть или семь. Я одну и взял. Решил, а кто заметит, что меньше стало? Подумают, потратилось куда-нибудь.

Не подумали.

Вечер-то классно прошёл. И билет купил. И пивом кого надо угостил. И с девчонкой рядом сидел -- просто куколка! Жаль только, что у куколок таких всегда свой парень имеется.

Сутки минули. В гостиную зовут. Лица у родаков сумрачные. Напряжённые.

– - Дима, у меня в сумочке семь тысяч были отложены на квартплату, а теперь только шесть, -- вступает мама, а голос подрагивает.

– - Ты не брал?

Мне бы сознаться, но я не могу. Не выталкивается признание. В отказ идти легче.

– - Чо я?
– - бурчит мой сдавленный голос.
– - Надо мне по вашим сумкам шнырять...

– - Где деньги!
– - взрывается отец.

А смотрят, будто из-за меня одного во всей России так жить хреново.

И тут мне сразу ясно становится, что не будет по-ихнему. Теперь уж никак не получится.

– - А докажи, что я брал!
– - ору навстречу.

Вижу, как слюна брызжет. И переполняет меня ярость несусветная.

Визжу, воплю, чуть ли не извинений требую за обвинение бездоказательное.

И они, замечаю, тушуются. Не могут ничего сделать с напором моим.

Мне и противно до рвоты, а всё одно свою линию гну.

Так ничем дело и закончилось.

Но понял одно: никогда больше не полезу в кошель. Ни к родакам, ни к кому другому, постороннему. Даже если случай стопудовый представится.

И осталось что-то внутри. Такой противный слой, что и вспоминать об этом не хочется. И не вспомнил бы! Но тут пятёрик этот. Лежит, блестит, словно выпал из того самого дня, который лучше бы никогда и не случался.

Медленно-медленно я слез, чуть не навернувшись в середине, и потопал к жилым корпусам, чутко вслушиваясь в пространство, ловя любой живой звук. Но округу окутало безмолвие. Никого не было в лагере. И я только теперь обратил внимание на пожелтевшую листву главной аллеи. Вся лагерная территория превратилась в Осенний Угол. Осень властвовала здесь, умертвив и усыпив всё вокруг. Я оставался единственным жителем странного опустевшего мира.

И я поплёлся к безжизненным корпусам. В царстве омертвевшей безмолвной пустоты мне хотелось быть поближе к творению рук человеческих. Так почему-то спокойнее.

Впрочем, насчёт безмолвия я ошибся.

Наплывали звуки.

Звуки барабана.

Мерный рокот барабанной дроби.

Нескончаемой барабанной дроби, будто дюжина сердитых барабанщиков получили вместо сердца вечный двигатель.

Далеко-далеко. Откуда-то с севера.

Выглянуло солнце. Всё вокруг было осенним. И солнце не выделялось из общего ряда. Оно словно светило сквозь кисейную пелену. Было холодным, неярким. Казалось, можно смотреть на него без очков, не опасаясь расстаться со зрением.

На полегшие травы упали чёрные тени. Корпуса обрели двойников, распластавшихся по земле и не имевших сил от неё оторваться. В этот миг я увидел, что тень корпуса, вытянувшаяся ко мне, не одна. Рядом пролегла большущая тень неизвестного. Кто-то длинный прятался за углом. Тень выдала его. Солнце не могло согреть мир, утонувший в осени, но оно спасло меня, обозначив зловещую тайну. Быть может, засаду. Впрочем, имелось ли у меня время плавать в раздумьях? Я рванул прочь, но краем глаза успел засечь, как качнулась чужая тень, следуя за мной. Если бы я обернулся, то увидел бы преследователя. Но жуткий страх приказывал не терять ни мгновения. Всё время, которое у меня оставалось, теперь принадлежало лихорадочному бегу.

К тени толстого ствола тополя, высившегося впереди, жуткой гигантской бородавкой приклеилась тень лохматого великана.

Вторая тень?

Определённо, не первая, так как обладатель первой сейчас топает за спиной. Я слышал его тяжёлые торопливые шаги. Я отчаянно боялся услышать, что они приближаются, что я не могу удерживать спасительную дистанцию.

Тень у тополя шевельнулась.

Но этого не может быть!

Если злобный Яг-Морт выслеживает меня, как диверсанта, вторгнувшегося в его царство, то кому принадлежит вторая тень?! Не бывает же сразу двух Яг-Мортов!

Вильнув в сторону от тополя, за которым таилась засада, я почесал к полю. Туда бежать не хотелось. Следовало выбираться к главным воротам, а от них -- к дороге. Но паника не давала выстроить связные планы. Ноги уносили прочь от погони. И несли они меня прямиком к Осеннему Углу.

Взгляд опасливо стрельнул в сторону самого Угла и замер, словно замороженный. Створки стояли нараспашку. Вернее, то, что от них осталось. Обугленные доски выгорели почти до основания. Дорога уходила в густую желтизну неприветливого леса. Оттуда, из лимонной и золотой листвы сочился запах горелого. Но не пожара, а пожарища. Что-то пылало там не так давно, но теперь пригасло, затухло, прибитое дождями и сыростью. Лишь запах ещё уносится на крыльях ветра, но когда-нибудь развеется и он.

Наверное, стоило пойти по дороге и рассмотреть всё в деталях. Место, куда не пускают, всегда притягивает. Тем более, там, в жёлтой гуще, не чувствовалось ничего живого. И ожившего тоже не чувствовалось.

Я пугливо обернулся, ожидая увидеть лохматых преследователей, но за спиной никого не оказалось.

Почему-то это подействовало на меня успокаивающе, будто никуда бежать уже не нужно. Будто я прибыл в пункт назначения. "Конечная станция. Поезд дальше не идёт".

Не торопясь, я прошёл меж обгоревших створок. Ничто не остановило меня. Упругая невидимая преграда никак не проявилась.

Жёлтый лес казался умирающим. Ноги нехотя вели меня по лесной дороге, но после я остановился. Жутчайшее чувство опасности пронзило холодной иглой. Что-то не так в обстановке. И это "не так" не стоило оставлять за спиной.

Пришлось обернуться. В который уже раз.

Распахнутые ворота. Вдали покинутые корпуса, каждый из которых теперь обрёл статус заброшенного.

Я не сразу понял, что изменилось. Но когда понял, встревожился. На лагерной территории появилось лишнее строение. Не было его утром, а сейчас стояла, будто всегда находилась на этом месте, бревенчатая избушка. Выстроили её удивительным образом -- в три угла. На трёх стенах ни одного окна. И дверей, кстати, не было.

Таинственное появление избушки не давало уйти далеко. Я наворачивал круг за кругом, размышляя, зачем она здесь? И что внутри неё? А ведь можно узнать! По брёвнам забраться на крышу и поискать лаз внутрь. Мысль пришла, когда я в очередной раз огибал один из углов. Но в эту секунду передо мной возникла дверь.

Мной владело странное безразличие. Я не верил, что там, за дверью, меня ждут люди. Но одновременно не верилось, что это место сбора лохматых великанов. Однако неописуемо хотелось повстречать хоть кого-то.