Ван Вэй Тикет

Пока я добрался до коридора, успел покрыться липким потом, ибо половицы нещадно скрипели. Но никто не проснулся, словно какое-то волшебство отделяло меня от них.

На всякий случай я пробрался к комнатухе Саныча. Пляшущего света свечи не наблюдалось. Осторожно сунув голову в проём, я увидел на кровати тёмную массу, закутавшуюся в одеяло с головой. Но комок казался подозрительным. Не дыша, я подошёл к кровати. Чужого дыхания не слышалось. Изнывая от ощущения провала, я потянул простыню на себя. Думал, увижу руку или голову и остановлюсь. Но простыня сползала, а взору представало нечто несуразное. Я никак не мог опознать увиденное, пока вдруг не догадался, что это грубый зимний тулуп.

Саныч исчез. И почему-то я твёрдо был уверен, что он сейчас прячется в подземелье под кухонным полом. И вместе с ним там конспирируются Палыч, Андреич и повар.

А ещё я очень обрадовался, что ночь эту проведу вне лагеря. Не хотелось оставаться в месте, где знающие люди скрываются в убежище.

Меня волновала лишь мысль о том, что у назначенного фонаря не обнаружу Лёньку. Но Лёнька ждал. И когда я его увидел, в сердце поселилась уверенность, что мы всё сделаем, как надо!

Мы шли за Машуней. Нас окутывала тьма. Лишь серебряные лучи полной Луны пронзали завесу листвы. Спицы таинственного света словно указывали маршрут. Я думал не о Луне. Я думал о костре, горящем далеко на севере. И я боялся, что тот, кто разводит костёр, не сидит сейчас возле него, а идёт по нашим следам. Я был благодарен неведомым силам, что нам не надо идти к северу.

– - Вспомни, -- настаивал Лёнька, пока мы шли неприметными тропинками ночного леса.
– - Что-то там должно быть не так. Что-то должно показаться странным. Вот в этой странности и прячется отгадка.

Я вспомнил, когда показалась ограда "Спящей Красавицы".

– - Водокачка, -- восторженно прошептал я.
– - Первый раз видел водокачку, к которой уходили бы электрические провода. Много проводов.

– - Тогда в первую очередь идём к ней, -- решил Лёнька.

Я не спорил. Мне отчего-то казалось, что Лёнька лучше сечёт ситуацию.

Почему-то я опасался, что башня исчезнет. И тогда Лёнька рассердится. Но чёрный гриб стоял на месте. Где-то вдали. У самого забора. В глухом углу, густо заросшем кустами. Сами кусты в ночи казались чёрными, спустившимися на землю грозовыми тучами. Водокачка угрюмо темнела, хотя над лагерем висел круглый фонарь Луны. Обычной, серебряной с лимонным оттенком, хоть по-научному она сейчас и звалась голубой. Луна освещала обратную нам сторону водокачки. Со всей округи к зловещей башне уходили провода.

– - Прежде, чем внутрь соваться, надо посмотреть, что те провода питают, -- предложил Лёнька.
– - Если в башне источник, то надо искать, куда он подаёт ток.

Мы огляделись.

Фонари вдоль центральной аллеи выглядели искорёженными столбами. Ни один из них не давал света. Провода явно шли не к ним.

Нити чёрной паутины устремлялись к корпусам. В прошлый раз я не обратил на это внимания, а теперь увидел. К каждому домишке уходило по нескольку проводов: где десяток, где дюжина. И всего один к двухэтажной столовой. И ни одного к дальнему, заброшенному корпусу.

Мы шли по коридору. Старые доски жалобно поскрипывали. Скрип нервировал. Каждый тёмный угол казался засадой. И малейшее поскрипывание выдавало, где я сейчас иду. С другой стороны, если бы тут кто делал засаду, он бы поймал меня ещё при первом визите. Хотя, кто знает, может, зловещие наблюдатели караулят лишь ночью. А днём они безмятежно спят.

Лёнька нырнул в палату и тут же замер. Носом я чуть не клюнул его спину. Потом шагнул в сторону и понял, что остановило Лёньку.

Кровати не пустовали. На кроватях в длинных ночнушках спали девчонки. Их закрывали невесомые почти прозрачные покрывала с серебряными узорами, походившими то ли на развалины лабиринта, то ли на буквы неведомого алфавита. Хуже всего, что девчонки тоже были полупрозрачными. Сквозь них я видел матрацы с серебряными полосками, а сквозь матрацы проступала сетки старых кроватей.

Чёрные провода сквозь оконные проёмы вонзались в комнату, где отвесными толстыми нитями спускались к кроватям. В комнате они становились серебряными и расплывались тонкими почти невидимыми пузырями. Пузыри эти коконами охватывали девчонок, безболезненно проходя сквозь спинки кроватей и боковины сеток.

У окна спала Машуня. Я бросился к ней. Проткнул невидимый кокон и коснулся пальцами плеча, чтобы тряхануть как следует и разбудить ту, кто не пришла к мосту. Вернее, мне только показалось, что я коснулся. На самом деле, рука просто прошла сквозь полупрозрачную фигуру. Кончики пальцев ощутили холод металла пружинистой сетки. Сетка была реальной.

– - Такого же не бывает, -- я обвёл рукой, показывая на спящих красавиц.
– - Такого просто не может быть.

– - Мы это видим, -- сказал Лёнька.
– - И ты. И я. Значит, не глюки. Значит, это есть. По-самому по-настоящему.

– - Словно призраки, -- я поёжился от тревожного ужаса перед неведомым.

– - Похожи на привидений, -- кивнул Лёнька.
– - Но не забывай о проводах. Может, всё дело в них. Вот если бы разбудить хотя бы одну спящую красавицу.

– - Они просыпаются лишь на молодую Луну, -- вспомнил я.
– - Когда первая фаза.

Лёнька уставился на ночное светило, заглядывающее в комнату через окно.

– - Сегодня полнолуние, -- прикинул он.
– - До новой луны ещё ждать две недели.

– - Когда родится новая луна, нам стоит сюда вернуться, -- сказал я.

– - Вопрос только, будем ли мы ещё здесь, -- пожал плечами Лёнька.

Тогда я думал, что он это о смене, которая могла закончиться. Несмотря на жуткие исчезновения, я по-прежнему верил, что как только истекут проклятые три недели, за нами -- оставшимися -- приедет автобус и повезёт в город -- в привычную благословенную жизнь.

– - Один конец электрической цепи нам известен, -- прошептал я.
– - Теперь можно поглядеть, что за питалово прячут в водокачке.

– - Может, всё наоборот, -- послышал мне Лёнькин ответ.
– - Может, ток уходит в водокачку. А питалово -- это вот они.

Бледная Лёнькина рука обвела спящих красавиц.

Мы торопливо покинули корпус, но до грибообразного строения так и не дошли. Я прямо чуял, что от чёрной башни исходила подозрительная неслышимая дрожь. Внезапно непонятное строение осветилось лиловыми сполохами. А потом под её крышей словно замерцали звёзды. Только на небесах звёзды неподвижны. Эти же не стояли на месте. По тёмным проводам скользнули сиреневые искрящиеся кольца. На каждый провод по кольцу.

– - Не нравится мне такое электричество, -- прошептал Лёнька.
– - Ходу отсюда. После вернёмся. Днём. Когда ты днём тут разгуливал, не видел никаких разрядов?