Ван Вэй Тикет

Крыльца не было. Я встал на цыпочки и гулко стукнул в дверное полотно. Мерзко скрипнув, дверь распахнулась в мглистую неизвестность.

Я понял, что лагерная осенняя пустота пугает меня гораздо больше непонятного строения, и быстро запрыгнул на порог. Я лез туда, словно передо мной открылась дверь в иной мир.

Когда я шагнул в комнату, то сразу понял, что тут есть кто-то ещё.

Он был похож на плотную вязанку веток, перехваченную посередине витым кожаным поясом шоколадного цвета. Вязанка держалась на паре тонких ножек, переходивших у основания в разветвления дюжины кривых пальцев. Такие же две тонкие руки-ветки торчали из верхнего края вязанки, будто из плеч. Над вязанкой высилась небольшая голова неопределённой формы, чем-то смахивающая на комок смятого белья. Два круглых чёрных шарика-глаза пытливо осматривали меня. В выпуклой черноте причудливыми звёздами отражались отблески света. Я разглядел всё это, потому что по комнате рассыпали сотни и тысячи гнилушек, источавших мутное зеленоватое сияние, заставлявшее мрак тесниться в углах.

Мне сразу стало ясно, что передо мной Леший.

– - Меня Димкой зовут, -- сказал я, почему-то не решаясь произнести привычное "Димон".

– - Вэрса, -- рокочуще представился он, быстро пожав мне руку.

Странное рукопожатие, будто коснулись меня не пальцы, а корявые, шероховатые ветки.

– - Вот мы и свиделись снова, -- усмехнулся леший.
– - Только ты не помнишь нашу встречу, потому что она для тебя впереди.

Я промолчал, потому что не понимал смысл сказанного. В который уже раз.

– - Там я бы путал тебе дорогу, -- сказал леший, -- Я бы крал пути из-под твоих ног. Но в этом мире меж нами нет связующих ниточек. Ты -- не моя жертва, я -- не охотник за тобой.

– - Это здорово, -- сказал я.
– - А то мне всё время кажется, что кто-то меня выслеживает. Зрит за мной. Наблюдает. А иногда бросается в погоню.

– - Правильно кажется, -- спокойно сказал леший.
– - Сейчас ты мне не интересен. За тобой есть кому охотиться. Заступать им дорогу я не собираюсь.

– - Я устал убегать, -- признание далось нелегко.
– - Такое чувство, что я не бегаю, а сражаюсь. Что каждый день -- это битва. Но только я не понимаю, с кем и когда.

– - Но ты же прошёл за ворота, -- удивился леший.
– - Пылали все мосты. Кроме одного. Того, что привёл тебя сюда. Того, по которому шагает тот, кто утратил всё, когда ты оставил створки за спиной. Когда вы встретитесь, разрушится последний мост.

Он говорил, как Машуня. Будто я уже всё знал. Будто должен понимать с первого же слова. Будто стал кладезем мудрости. Но я не стал. И почему-то снова боялся неловким вопросом разрушить имидж всезнайки, с которым даже потусторонние существа говорят на равных.

– - Ты достойно вёл себя при первом знакомстве, -- сказал хозяин треугольной территории.
– - Надо сделать тебе последний подарок.

Он открыл дверь, за которой должна простираться лагерная территория, заполонённая осенью. Однако за ней обнаружилась небольшая комнатёнка, стены которой были увешаны часами. Циферблаты мягко светились. Розовым. Алым. Лазурным. Так светятся неоновые вывески на фотографиях прошлого века. Разноголосое тиканье наполняло комнату. Оно отражалось от стен причудливым эхом. Все часы показывали разное время.

Звуки ничуть не напоминали обыденное "Тик-так". Любые из ходиков шептали мне: "Ма-ша, Ма-ша, Ма-ша..."

– - Подругу твою вряд ли разбудить земной чаровницей, -- печально сказал леший.
– - Но можно попробовать сотворить из неё красу небес.

На круглом циферблате голубого цвета две золотые стрелки среди сиявших звёздами чисел показывали одиннадцать часов.

– - Самое подходящее время, -- хмыкнул леший, оказавшись рядом.
– - Запомни его. И луна уже выйдет на небеса. И смотрящие ещё не проснутся.

– - Это всё Ваше?
– - уточнил я, кивая на часы.

– - Моего там ноль граммов, -- усмехнулся Вэрса.

– - Для меня нет хода в ту комнату. Там заправляет Часовых дел мастер. Живёт он в хижине на склоне горы, заросшей Чёрными Лесами. Я, так сказать, тоже не последний пенёк в лесной иерархии, поэтому могу открывать туда дверь. Но не более того.

"Ма-ша, Ма-ша, Ма-ша...", -- стучало в голове, покалывало, не давало успокоиться.

– - Иди, -- махнул леший корявой лапкой.

Имя "Часовых дел мастер" чем-то меня пугало. Встречаться с ним не хотелось. Я опасался, что примет незваного гостя он очень неласково. Но до одури желалось как можно скорее покинуть пустой мир, пленённый колдовской осенью. Я смело шагнул через порог. Краем глаза где-то в стороне я увидел громадные часы, на которых вместо цифр были нарисованы домишки. Я вонзился во мглу, твёрдо веря, что окажусь в ещё одной комнате. Но вместо этого рухнул с высоты. Ударился. Расшибся. Потирая зверски ноющий локоть, вскочил и обернулся, намереваясь устроить жестокий разнос лешему за то, что не предупредил.

Но избушка исчезла, словно её и не было никогда.

Оглядевшись, я отметил радостный факт: листва на деревьях снова позеленела. Где-то неподалёку, конечно, находился и Осенний Угол, но туда я отказывался смотреть. Скользя пальцами по шершавым доскам забора, я двинулся в другую сторону: к главным воротам лагеря. Подушечки пальцев терзали неласковые прикосновения шероховатостей, выступов и засохших сучков. Но я боялся отпустить доски. Мне казалось: потеряй я связь с забором, и меня снова обступит тоскливый мир осени.

Я стоял на одной из вершин треугольника, две другие -- столовая и заброшенный корпус. В центре треугольника высилась знакомая высокая фигура.

Нет, не Яг-Морт, как кто-то мог подумать.

Ефим Павлович, расположившись ко мне боком, листал знакомую записнушку. Пальцы сжимали карандаш, но его остриё не торопилось ставить отметки на страницах. Взбивая траву с громким шелестом, я двинулся к начальству.

– - Дмитрий, -- было видно, что Палыч весьма удивлён.

Книжечка с заветным телефоном на обложке ощутимо дрогнула. Я встал на цыпочки и сумел заглянуть на разворот прежде, чем она захлопнулась. Я ведь уже видел эту страницу. И уже знал, на каком месте там стоит моя фамилия. Глаза успели ухватить, что количество галочек напротив фамилий заметно увеличилось. И углядели, что напротив моей фамилии место тоже не пустовало. Только там темнела вовсе не галочка. Там нарисовали шарик с чёрточкой, похожий на Сатурн, кольца которого ребром вытянулись в виде тонкой линии.

– - Я это...
– - вот совершенно непонятно, что говорить.

– - Не объясняй, -- отмахнулся Палыч.
– - Раз уж вернулся, то не опоздай хотя бы на ужин. Порция тебе пока найдётся.

Цепкий взгляд отпустил меня, а сам начальник неторопливо побрёл куда-то к столовой. Я же бочком отступил с дороги в траву и побежал к корпусу.

Я слышал голоса. Я слышал звуки. Кто-то негромко чем-то постукивал. Кто-то чего-то пытался насвистывать. Насвистывал он фальшиво, но эти ломаные ноты казались мне сейчас лучшей музыкой на свете.

Народ восторженно обступил меня плотным кругом.

– - Ты первый, кто обратно вернулся. Тебя ж ещё во вторник потеряли.

– - А сегодня?
– - спросил я, холодея.

– - Сегодня, братан, четверг, -- и Кабанец щёлкнул меня по лбу.

Тихонько. Ласково. Видно было, что он искренне рад моему возвращению.

– - Тут за пару дней народу жуть поисчезало, -- делился новостями мой однокомнатник.
– - Старшаки, слышь, из похода вернулись. Но даже их сейчас так мало.