Варфоломеевские ночи

Янкель стал на колени, помассировал лысину вождя и начал его утешать.

Пока Лейбба занимается полезным делом, ты, Янкель, еще раз повтори, сколько наших соратников подключены к перевороту? Вспомни всех евреев, китайцев, венгром, чехов, словаков, американцев, немцев и прочий сброд, сколько их всех? сколько, Янкель?

Триста пятнадцать тысяч с учетом головорезов, выпущенных из тюрем и около пятьсот тысяч настоящего пролетариата.

– А это не мало? это мало, мало...Керенский, он еврей? Если он еврей, он войска поднимать не станет. Я...я боюсь.

– Успокойся, а то произойдет разрыв сердца. Вот уже снова штаны, то бишь женское платье мокрое. Поменьше дуй чаю. А если сердце...тогда прощай, прости. Трон Николая Второго может вернуться. Вспомни Инессу, она сейчас тоже не спит, хочет, чтоб ты ее обнял и хоть несколько раз.... Сексуальная сука, стольких детей родила, но все равно гуляла со всеми подряд, за что ее муж прогнал. А потом ты, эх Володя, она все соки из тебя вытянет.

– ...еволюция, ...еволюция, прррр, - стрельнул Ленин из заднего прохода и тут же направился в нулевое помещение.

***

Бронштейн прислал гонца, который доложил о том, что Зимний взят, Временное правительство арестовано и препровождено в Петропавловскую крепость.

Ленин казался настолько нервным и даже подозрительным, что Янкель Кацнельсон дул ему в затылок.

– Прошу вас повторите! что-что? Зимний? он пал или сгорел? еще раз повторите, что вы сказали, я требую. Вождь мировой революции требует. "Вставай проклятьем заклеймённый..."

Янкель поддержал и гонец, что принес великую весть, тоже присоединился.

Во время исполнения гимна Ленин силился снова посетить туалет, но Кацнельсон сунул ему руку в карман брюк и не отпускал.

После исполнения гимна и ухода Пуцика, присланного Бронштейном, Янкель произнес:

– Поздравляю от евреев всего мира. Это первая наша победа над огромной страной со времен царя Соломона. Надо вырезать всех русских, опустошить эту территорию и заселить ее евреями. Я согласен с Броштейном.

Но Ленин нахмурился и сощурил левый глаз, а когда он щурил левый глаз, Янкель уже зал, что друг мыслит. И точно.

– Ты не понимаешь момента. Я хочу использовать гусских ду..гаков в качестве штыков для завоевания мировой революции. Победим во всемирном масштабе, тогда возьмемся за гусских...выкурим их, похороним в одной общей яме.

18

Какие процессы происходили внутри вождя мировой революции, Янкель не знал, хоть и находился рядом. Он не прочь был, чтобы там, внутри, произошел взрыв и этот человек, издающий непонятные флюиды, от которых наступает дрожь в коленях, разлетелся на части и тогда он, Янкель Кацнельсон, вполне мог бы принять от него волшебную палочку и управлять кровавым оркестром.

Вождь все время поднимал вверх руку и произносил один и тот же лозунг: да зд...авствует ми...овая еволюция! Потом забирался в кресло в бофортах, пытался исполнить древний танец, но тут же сваливался и начинал выть.

– Володя, что с тобой?

– ев...ев...ево...уция!
– был его в ответ, потом изо рта капала слюна на колени.

– Да, да, Володя, я знаю, сейчас ответственный момент. Но ты держись. Ты - вождь.

Вождь взобрался на крышку столу в не совсем чистых ботфортах, и оттуда смотрел на Янкеля, как на букашку.

Ленин спрыгивал со стола, как мальчишка, садился в кресло, доставал чистый лист бумаги и в левом верхнем углу ставил роспись, приговаривая: к расстрелу, повесить, расстрелять! Попов, расстрелять всех попов, сжигать живьем, распинать на крестах, церкви и монастыри разрушить, а те, что не поддаются разрушению, превратить в конюшни, складские помещения и даже в туристические базы.

Весь имущий класс уничтожить, отдав все богатство пролетариату.

– Тору, не забудь Тору, - умолял Янкель, складывая руки, как христиане перед изображением Иисуса Христа.

Сам Янкель вдохновился, и это вдохновение помогло ему увидеть в образе Ленина, которого недавно отмывали в ванной, великого человека, некоего миссию, способного перевернуть мир вверх ногами. Старый мир изжил себя, он должен стать другим и стоять на голове!

– Как же я раньше не увидел в нем царя Давида? вот он Давид передо мной... произносит пролетарские лозунги, - сокрушался подельник, Ленина Кацнельсон, но тот его не слышал.

Он стал на колени и уже не поднимался, а только стучал лбом об пол.

Ленин не обращал на него внимания, продолжая произносить лозунги по разрушению старого мира и установлению нового порядка на земле.

Вскоре едва слышно скрипнула входная дверь, в проеме которой показался Лейба Бронштейн в кожаной тужурке со следами крови на рукавах. За ним кошачьей походкой, опустив головы в покорности, следовали остальные соратники. Кто-то из них кашлянул и тут же получил кулаком в рыло от могущественного Лейбы.

Все встали в два ряда, а когда не хватило места, образовался и третий ряд, склонили головы и как по команде, хором произнесли:

– О великий, о мудрый, гений всего человечества! Прости нас! позволь каждому рабу твоему пасть пред тобой на колени и поцеловать твои ботфорты.

– Всем на колени!
– велел Ленин и стал обходить своих капризных соратников, сверля глазами каждого. Все отводили глаза. Только Джугашвили и Бронштейн выдержали взгляд вождя.

– На руки вождя и под потолок!
– скомандовал Бронштейн-Троцкий.

– Нельзя, обгадится. Костюм новый, белье. Я умоляю вас, клянусь Торой: говорю правду, - умолял соратников Янкель Кацнельсон, наперд зная, что произойдет.

– Что будем делать?
– взревел Ленин и выкатил глаза.

Все молчали, в рот воды набрав.

– Что будем делать, я спрашиваю?!

– О, великий, о мудрый!
– начал свое краткое выступление Лейба Бронштейн.
– После всего, что произошло, после реализации ваших мудрых предвидений, все члены Политбюро, ВЦИК, Цик и мик, добровольно отказываются от своего мнения и хотят руководствоваться только твоим разумом и твоим мнением. Мы раньше ошибались, разнежились в пуховых подушках с молодыми женами и подругами, когда надо было придерживаться параграфа "это есть наш последний и решительный бой". Отныне мнение гения - закон для неразумения, то бишь для неразумных. Прими нас таких, переродившихся, преданных под свое...ленинское крылышко.