Вас сюда не звали!

– Ага, знаю, - почти весело откликнулась я.
– Мне тогда всего пять перепало, и то чуть на костер не легла. Ничего, выходили. Зато ума прибавилось.

– Пять плетей ребенку?
– Ингвара аж подбросило от возмущения.
– Вконец оскотинели! Сколько тебе тогда было? Десять?

Вот смешной, зачем теперь-то злиться?

– Восемь, или около того. Да и били-то не за старика умученного, а за вранье и упрямство. Видишь ли, я все никак признаться не хотела, кто же это меня подучил на имущество почтенного господина торговца покуситься. Так и не поверили, что я сама могла до такого додуматься.

Ингвар упрямо выпятил подбородок, сжал кулаки и уже открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но тут дверь распахнулась и в проем робко заглянул тощий коротышка, до самых глаз заросший клочковатой черной бородищей. Потоптался за порогом и, видно, уверившись, что бросаться на него никто не собирается, все-таки решился шагнуть внутрь и сунуть мне в руки глиняную кружку. Да так неловко, что чуть не половину выплеснул.

Больше всего на свете мне хотелось осушить остатки одним большим глотком, но я сдержалась. Для начала принюхалась - вроде бы, просто вода. Не слишком свежая, но лучше, чем никакой. Мелкими глотками отпила примерно половину и поставила кружку так, чтоб Ингвар мог дотянуться.

Тот даже не шевельнулся.

– Не глупи и пей, - недовольно буркнула я.
– Еще помрешь от жажды, чего доброго, и. кто тогда меня спасать будет?

– Попозже, когда этот недомерок уйдет, - очень тихо и спокойно откликнулся он.
– Видишь, как трясется? А у него ведь нож в рукаве. Сорвется, чего доброго, и плевать ему будет на хозяйские приказы. Убить не убьет, но порезать может запросто. Зачем нам с тобой лишние шрамы?

– Капаче-нены!
– взвизгнул бородач и только тогда я его узнала.

Ну конечно! Тот самый крысиный хвост, который ночью заглядывал. И даже огрызаться на него не стала. Много чести.

В рукаве у господина Хвоста оказался вовсе не нож, а зубило. Нервно косясь на Ингвара, он оттащил мою цепь в уголок, наставил зубило и зашарил рукой по поясу, будто что-то нащупать хотел. Не нащупал. Очень удивился. Оглядел пол. Зачем-то оглядел потолок. Подозрительно покосился на меня. Потом вдруг хлопнул себя по лбу и выскочил за дверь. А зубило осталось.

– Ну что, подождем, пока он за молотком сбегает или так попробуем освободиться?
– спросила я, цепляя с пола тяжелую железку.

– Ладно, предположим, от цепей мы избавились, -с изрядной долей сомнения в голосе откликнулся Ингвар.
– Ну а дальше что? Предлагаешь перебить всю команду? А кто будет кораблем править? Вдвоем с такой громадиной не сладить, это тебе не лодка.

– Поймаем их лысого командира, - тут же предложила я, - запремся с ним в каюте и пусть оттуда командует, чтобы поворачивали и везли нас обратно.

– Ну да, а он вместо этого скомандует дверь выломать, - подхватил этот чересчур подозрительный господин, - и мы даже не узнаем, пока не станет слишком поздно.

– Ладно, ты прав, -нехотя признала я.
– И что делать?

– А ничего, - он пожал плечами и поерзал, устраиваясь поудобнее.
– Ждать. Верить, что судьба еще подарит хороший шанс.

Такой план мне совсем не понравился, но все остальные были еще хуже и я смирилась. Забросила железку обратно в угол и села.

Последнее дело - ждать стоя.

Скоро объявился тот бородатый недотепа с деревянным молотком в руках. Заметил позабытое зубило, охнул, затравленно оглянулся, наткнулся взглядом на мою ободряющую улыбку и почему-то совсем приуныл. Осторожно пихнул железку мыском сапога, как будто ждал, что она сейчас накинется и покусает.

О, а ведь это первый раз, когда я вижу здешние сапоги. На вид обычные, у Ингвара такие же были. Или это те самые и есть? Видно, за воровство в этом мире не вешают. Нет, ну до чего же гнилое место!

Коротышка, между тем, успел перерубить одно из звеньев моей цепи, и уже маячил в дверях, делая мне какие-то знаки, которые при большой доле воображения можно было истолковать как "иди за мной". Я послушно поднялась, махнула Ингвару на прощание и, вслед за моим трусоватым охранником, покинула тесную каморку с крюками и потолочным люком.

Шли недолго: через короткий коридор, а потом по лесенке, только не вверх, как я ожидала, а вниз, в глубину этого странного корабля. Там было душно, воняло ржавчиной и мой лысый тонкогубый хозяин уже поджидал меня, нетерпеливо расхаживая по комнате.

Я тогда честно попыталась вспомнить, как его зовут, но не смогла. Да оно и понятно, все-таки ночью, когда он соизволил мне представиться, я была еще не совсем в себе. Поэтому решила, что буду звать его "господин Червяк".

– Ты должна называть меня "сахиб", - торжественно провозгласил он вместо приветствия, будто мысли мои подслушал.
– Только так. Запомнила? Повтори.

– Сахиб, - послушно повторила я.

Словечко мне почему-то сразу не понравилось. Гадкое. Впрочем, для него в самый раз.

– Мне все равно, какое имя ты привыкла носить, - продолжал он.
– я буду звать тебя Сечиль. Это означает "та, что избрана". Запомни и привыкай на него откликаться.

– Как прикажешь, сахиб, - спокойно откликнулась я.

Ну вот, а я уже почти привыкла откликаться на "чоль ылан". И что-то мне подсказывало, что избрана я была совсем не мир спасать.

– Я выбрал тебя. Тебе предназначено вернуть славу моему великому роду. Это большая честь, - снова откликнулся на мои мысли господин Рыба.
– Ты довольна?

– Да, сахиб, - сказала я, потому что он ждал, что я это скажу.

Бледные губы растянулись в улыбке и меня слегка замутило.

– Спать будешь здесь, -он показал на плетеный коврик перед дверью.
– Слуга даст тебе чистую одежду. Ночью я призову тебя к себе, ты должна быть готова. Кроме того, ты должна содержать мои комнаты в чистоте и приносить мне еду. Также ты будешь помогать мне в ишь ода. Поняла?

– Да, сахиб, - повторила я, точно зная, что скорее за борт выпрыгну чем позволю ему меня "призвать".

– Очень хорошо, - милостиво кивнул мой самозваный хозяин и потрепал меня по щеке, как ребенка.
– Такая послушная кюле. Я доволен. В награду получишь столько воды, сколько захочешь. Ты рада? Тогда поблагодари меня. Опустись на колени и коснись лбом пола. Так кюле благодарят своего сахиба.

Опускаясь на колени, я думала: "скоро я убью тебя, ты, мерзкая гнилая рыбина". Касаясь лбом пола, я думала: "твоя смерть не будет легкой, червяк-переросток". Поднимаясь на ноги, я думала, что скорее своими руками вышвырну за борт всю команду, чем стану ублажать эту бледную скользкую тварь.