Вас сюда не звали!

И начну с того бородатого недоумка, который тут за прислугу. Нет, ну ладно ошейник с меня снимать не стал - может, тут так принято, но зачем оставлять мне еще и цепь? Длинный кусок отличной толстой цепи с мой рост длиной, а я совсем не коротышка. Это же готовое оружие! Должно быть, он, как и господин Червяк, надеялся на защиту сили-шмили.

Если так, то его ждал большой сюрприз.

Глава 7

Весь следующий день мой самозваный хозяин где-то пропадал, а я слонялась из угла в угол по его дурацкой комнате пока не кончилось масло в лампе. Потом сидела на полу, таращилась в темноту и думала. Окон в комнате не было, и темнота была что надо: хоть закрывай глаза, хоть открывай - все едино. Бородатый слуга тоже куда-то пропал, воды мне так и не дали, чистой одежды тоже и вообще, было похоже, что слова господина Червяка стоят не больше, чем воздух, который они сотрясают.

Ужасно болела голова, чесалась рука под повязкой и донимала жажда, но я как-то ухитрилась заснуть. Проснулась от того, что в комнате вдруг стало светло и очень шумно - это вернулся господин Червяк. Следом прибежал слуга с подносом, но его тут же отослали прочь. Хозяин явно был не в духе.

Для начала он перетряхнул свою постель, расшвыривая подушки, потом выволок из-под кровати большой сундук и попытался его приподнять, но не смог. Крикнул мне что-то, чего я не поняла - видно, хотел, чтоб я помогла. Вдвоем мы справились. Сундук с грохотом перевернулся и все, что в нем было, посыпалось на пол.

– Ага!
– господин Червяк торжествующе потряс над головой курительной трубкой.
– Вот она! Смотри внимательно, Сечиль. Это афйон люле. Ты должна следить, чтобы я никогда ее не терял. Поняла? Позже я научу тебя ее чистить и набивать.

– Да, сахиб, - уже привычно откликнулась я.

– Уберешь потом, сейчас иди на место - он ткнул пальцем на коврик у двери.

Руки Червяка заметно дрожали и он все никак не мог распустить шнурок на маленьком кожаном мешочке. Откуда он этот мешочек достал я не заметила, да и не очень-то приглядывалась.

– Лучший афйон, самый сильный,- похвастался он и подмигнул мне значительно, как будто я прямо-таки обязана разбираться в сортах всякой пакости.
– Но тебе нельзя. Только для адем кадешь.

Ах ты, жалость-то какая! Всю жизнь мечтала затянуться вот этим вот вязким, черным пес-знает-чем, воняющим выгребной ямой.

От дыма этого афйона у меня щипало в носу и болела голова, а хозяину моему самозваному хоть бы что - развалился на кровати, трубкой попыхивает, жмурится блаженно да языком прищелкивает. Вкусно ему, паскуде.

– Ты умеешь петь, Сечиль?
– вдруг встрепенулся он.
– Я хочу, чтобы ты мне пела. Прикажу, чтобы тебя научили нашим песням.

Спою, червяк поганый. Так спою, что сам за борт прыгнешь.

– Ветер меняется, - совсем уж невпопад протянул господин Червяк, - рюзгяр деишикликлири. Скажи им! Это важно. Иди и скажи: рюзгяр деишикликлири.

– Кому сказать, сахиб?
– спросила я, но он уже храпел на всю комнату.

Понятно. Никому, значит.

Тем более, у меня были дела поважнее. Например, неплохо бы исследовать поднос, который принес бородатый недоумок

Стоило вспомнить про еду, и в животе заурчало. Но и тут меня пождидало большое, жирное разочарование: оказалось, что пленников тут не кормят не потому, что лысые господа такие жадные. Просто с едой в этом мире, похоже, туговато. Почему бы еще такому важному господину на ужин принесли сухарик, миску пустой картофельной похлебки и кувшин затхлой воды, отдающей козлятиной?

Впрочем, мне было уже все равно, чем она там отдает - выхлебала половину прямо из горлышка. Только тогда перевела дух и оглянулась на господина Червяка. Тот все так же храпел, запрокинув голову и неловко подвернув под себя ногу.

В коридоре было темно и пусто. И тихо. Толькои слышно, что мощный жреческий храп из комнаты, и еще один, чуть повыше и с присвистом, откуда-то справа. Слуга, не иначе.

Прихватив светильник, я двинулась на звук, стараясь ступать как можно тише. Не то, чтобы я всерьез боялась разбудить Червяка или бородатого недомерка - за своим храпом они и конный отряд не услышит. Но осторожность лишней не бывает. Мало ли, вдруг поблизости ошивается еще кто-нибудь..

Слугу я нашла почти сразу, на коврике под лесенкой, ведущей наверх. В обнимку с пустой бутылкой. Еще одна, точно такая же, обнаружилась на полу, прямо у моей ноги. Времени даром не терял, это точно. Уж не знаю, что он такое в себя влил, от чего таким перегарищем разило. Из чего бы то пойло не гнали, съедобным оно не было.

Больше никого в этой части корабля не оказалось, если не считать Ингвара, все так же запертого в комнатушке наверху.

– Не дергайся, это свои, - сказала я вместо приветствия, прикидывая, как бы так протиснуться в узкую дверцу с широким подносом, чтобы ничего с него не уронить.

– Знаю. Ты три раза мимо прошла, -ухмыльнулся господин всезнайка, перехватывая мою ношу.
– Могла бы просто спросить, я бы тебе и так сказал, что тут кроме нас и тех двоих никого нет. Ого, откуда такое богатство?

– Тебя что, совсем не кормили?
– нахмурилась я.

Это было плохо. Значит, живым он им нужен ненадолго. Возможно, только пока меня не доставят в это их бюйук келе, или как его там. Да и я, наверное, проживу не многим дольше, меня ведь тоже не кормят.

– Угу, я тоже думаю, что нас на убой везут, -кивнул Ингвар, облизывая ложку.

В миске оставалась еще половина.

– Доедай, - посоветовала я, - тебе нужнее.

Нет, я конечно могла бы соврать, что уже наелась, так ведь не поверит же все равно.

– Конечно нужнее, - тихо рассмеялся он, подвигая поднос ко мне,- чтоб, когда ты от голода с ног свалишься, смог одной рукой тебя нести, а другой от врагов отбиваться. Не глупи и ешь! У тебя в животе так бурчит, что наверняка даже на берегу слышно.

Стоило бы настоять на своем, но я не железная. И очень, очень голодная.

– Стоп, а как ты ошейник снял?
– спохватилась я, дожевывая свою половинку сухаря.
– Только не говори, что тот бородатый недоумок опять забыл тут зубило.