Вечерний круг. Час ночи

Соколов понравился Виталию, спокоен, рассудителен, держится с достоинством.

Просторный кабинет был увешан всякими таблицами, вымпелами, афишами и фотографиями, в застеклённых шкафах мерцали металлические кубки и фигурки спортсменов, а на столе посредине комнаты был установлен большой макет какого-то стадиона.

Виталий и Соколов уселись на диван, и Виталий, попросив разрешения, закурил.

– Вообще-то у нас не курят, - сдержанно улыбнулся Соколов.

– Даже у нас бросают, - согласился Виталий.
– Я из последних. А теперь вот что меня интересует, Василий Павлович. Как ваша команда закончила прошлый сезон? И много ли ребят из позапрошлогоднего состава в ней сохранилось?

– Как видно, вы интересуетесь именно позапрошлогодним составом?

– Вы угадали.

– А кем именно?

– Знаете, мне хотелось бы, чтобы вы мне сначала, так сказать, на равных охарактеризовали весь тот состав. Можете вспомнить?

– Конечно. Этим составом мы впервые завоевали кубок городского совета общества. Это большой успех.

– А на следующий год состав изменился?

– Да. Многие ушли. По разным причинам.

– И кубок ушёл?

– И кубок, - огорчённо кивнул Соколов.
– Переходы, переманивания. Я протестовал, писал всюду, выступал. Безнадёжное это дело. Заработал врагов и ничего не добился. В результате потеряли очень перспективную команду, в которую я столько вложил.
– Соколов безнадёжно махнул рукой.

– Да. Бывает, - сочувственно согласился Виталий.
– Так назовите мне игроков. А я буду записывать, если это вам не помешает.

– Ну что вы! Итак, я начну с вратарей. И пойду по линиям. Устроит?

– Как угодно.

Соколов принялся перечислять игроков. Виталий внимательно слушал, изредка делая какие-то бессмысленные пометки, только чтобы не дать понять, кем именно из ребят он интересуется.

– У кого-то я видел фотографию всей команды возле кубка и вашу подпись на обороте, - сказал Виталий.

– Да-да, - подхватил Соколов с горькой усмешкой.
– Отлично мы тогда поиграли, и отличные были ребята.
– Но тут же, словно спохватившись, добавил: - Не все, конечно.

– Вот и давайте продолжим, - сказал Виталий.
– Мы до средней линии дошли.

– Давайте, - согласился Соколов.
– Про Левина я вам уже сказал. Теперь Коротков, Виктор. Способный парень был, старательный. Больше скажу - даже фанатик был. Домой палкой прогонял каждый раз.
– Он сдержанно усмехнулся своим воспоминаниям.
– После того как кубок взяли, пятерым из команды первый разряд присвоили. И ему тоже. Товарищ хороший. Любили его в команде.

Соколов, видимо, ничего плохого говорить о Витьке не хотел, в том числе и об его уходе из команды, скандальном, видимо, уходе. И тогда Виталий сделал какую-то пометочку у себя в книжке. И Соколов тут же поспешно добавил:

– Но неуравновешенный был. Из-за одного инцидента пришлось отчислить.

– Какого инцидента?

– Драка. Избил двоих игроков команды.

– Ого! За что же?

Виталий не уследил за своим тоном, и вопрос прозвучал излишне требовательно.

– Если хотите знать, то за дело, - неожиданно с вызовом ответил Соколов.
– Я бы сказал, за предательство. А официально если, то за их неспортивный поступок. Игру сдали противнику. Сами в ту команду перебежать собрались.

– Это было доказано?

– Нет, конечно. Спокойно перешли туда. Хотя все кругом знали.

– А что было с Коротковым?

– Отчислили, как я сказал. Ушёл и пропал.

– И вы его не искали?

– Искал. Только не сразу. Это была последняя календарная игра. Меня отправили на курсы переподготовки. Потом всякая суета, сын болел, зимой тёща умерла.
– Соколов досадливо махнул рукой.
– Знаете, как бывает.

– А потом?

– Потом вспомнил. Разыскал. Парень опустился, запил. Играть отказался.

– И вот потеряли не только хорошего игрока, но и хорошего человека, - с горечью сказал Виталий.
– И теперь ему грозит суд.

– Так вы из-за него пришли?
– понимающе усмехнулся Соколов.

– Именно.

– Что же он выкинул?

– Ничего особенного. Только бросился с ножом на человека.

– Вот чёрт! Между прочим, это на него похоже. Он и раньше…

– Знаю. Вы всё это замечали, только не было времени заняться. Так вот в отличие от вас мы такое время выкраиваем, чтобы не только отыскать, но и спасти человека, если ещё можно. Хотя заняты не меньше вашего, и работа у нас куда более нервная, можете мне поверить.

– Поздно вы его, однако, спасать-то взялись, - язвительно произнёс Соколов.
– Сами говорите, ему уже суд грозит.

– А раньше только вы могли. И вам он верил, между прочим. Лично вам, Василий Павлович. Но теперь уж давайте не перекладывать друг на друга ответственность. Я не для этого к вам пришёл. Давайте подумаем, что сейчас ещё можно сделать. Очень важно, с какими мыслями он пойдёт на суд, как себя там поведёт, с какими мыслями уйдёт в колонию. Я убеждён, это не потерянный парень. Вообще таких почти не бывает. А Виктор тем более. Вы согласны?

Запальчивые слова Виталия словно застали Соколова врасплох. Он нервно потёр руки, с раздражением, но решительно спросил:

– Что от меня требуется?

Виталий помедлил, внимательно посмотрел на тренера и подчёркнуто холодно ответил:

– Ничего. Если у вас самого нет желания вмешаться.

– Вы меня просто не поняли.

– Очень рад. Поясните в таком случае.

– Я готов для Короткова сделать всё, поверьте. Но что можно сейчас сделать?

– Можно… увидеть Виктора.

– Увидеть?
– растерялся Соколов.

– Да. И сказать ему, что вы его помните, что он, по вашему твёрдому убеждению, способный футболист и хороший товарищ. Так вы говорили?

– Так.

– Ну вот. Сказать, что вы в него верите и будете его ждать. Да вы сами найдёте, что ему сказать, вы только подумайте о нём, Василий Павлович.

– Да-да. Всё это можно сказать, безусловно, можно, - заволновался Соколов.
– При этом я даже не покривлю душой, уверяю вас. Это так и есть… так и есть… И я в самом деле буду его ждать. Только… сколько он просидит, как вы думаете?

– Не много. Он, слава богу, не успел пырнуть ножом человека. Да и на суде вы, надеюсь, выступите. Личность подсудимого многое определяет в приговоре.

– Выступлю, - с воодушевлением объявил Соколов.
– Непременно. Вы не думайте, ребята мне… - Он чуть запнулся и, стесняясь, закончил: - Они мне дороги. И… вообще спасибо. Хорошо, что вы пришли, честное слово. Надо думать шире, чувствовать шире. Не только о сиюминутном, не только о своём. Ведь если честно, то мы всё время думаем о себе или в связи с собой. Нельзя так. Вот вы мне помогли в этом смысле. Так когда я могу его увидеть?