Вечерний круг. Час ночи

– Чего же?

– Не знаю. Но при случае продаст он Бороду, точно тебе говорю.

– Так, сам же говоришь, он ничего не знает. Чем же торговать?

– Для такого случая узнает.

– А ты не считаешь, что Борода своё получить должен?

– С меня ему получать нечего…

– Плохо, если так думаешь. Выходит, если он тебе хрусты давал, то уже купил тебя со всеми потрохами, так, что ли?

– А больше он мне ничего не делал.

– А другим? Ведь на каком-то обмане его «станок» работает, верно?

– Кто его знает!

– Кто же знает, кроме тех троих?

– Кто?
– Витька посмотрел на потолок.
– Ты у Майки спроси, кассирши.

– А кто она такая, чтобы знать?

– Майка-то?
– усмехнулся Витька.
– Да ты на неё посмотри сначала.

– И что?

– А то. Борода её недавно Вадику, говорят, отдал. В карты проиграл.

– Да ты что?

– У них так, - широко улыбнулся Витька.
– Феодализм. И потом, - многозначительно добавил он, - через неё все деньги идут. Касса. Понимать надо.

– Понимаю.

– Слушай, - неожиданно спросил Витька.
– А ты все там фотографии у меня разглядел?

– Все.

– И Катьку видел?

– Видел. Чёрной рамке только удивился. Думал, умерла. Но Лялька сказала…

Разговор незаметно ушёл в сторону. И Виталий был даже этому рад. От той опасной темы следовало чуточку передохнуть. И кроме того, Витька вдруг открывался ему новой своей стороной.

– Я почему на ней крест поставил, - говорил он.
– Потому что я во всём верность требую до последней точки. Вот у нас в команде так было, у Василия Павловича. Все, как один, друг за друга. И с девчонками я тоже так. Я тебе скажу, между нами, конечно. Любовь я уважаю. Во!
– Он зацепил ногтем за передние зубы и громко щёлкнул, потом вдруг неожиданно заключил: - А Гошку за это убить мало.

– Скор ты больно насчёт убить. Я вот полагаю, когда дадим Гошке подумать, он тоже кое-что склеить захочет в своей жизни.

– Жди!

– Думаю, дождусь. Что Гошка! И не такие, как он, задумываться иной раз начинали. Вот, к примеру, возьми… Ну, скажем, тот же Горох разве не задумается, когда время придёт, когда подопрёт его?

– Ему Нинка задуматься не даст.

– Это кто такая?

– Жинка его. Он её тоже в кассирши определил. Ну, зверюга, я тебе скажу, - убеждённо тряхнул головой Витька.
– Вообще-то бабы вроде потише мужиков, это факт. Но уж ежели какая из них звереет или бесстыжей становится, то любого мужика перешибёт.

– Так и эта Нинка?

– Во-во. Её даже Борода боится.

– И Вадик?

– И Вадик. Он даже побольше.

– Может, она и имеет больше их?

– Не. Дело в их руках.

– Что же всё-таки за дело, а, Витя?

Вопрос этот вырвался у Виталия невольно.

– Кто его знает!
– сухо ответил Витька.
– Меня не касается.

– Ну ладно. Хватит, пожалуй, на сегодня, - объявил Виталий и, вздохнув, добавил: - Эх, Витя, ничего ты мне под протокол не сообщил. Ну хотя бы обещай одно: не молчи ты, как пень, когда тебя следователь Фролов допрашивать будет. Не порть ты себе картину.

– Что тебе сказал, ему не скажу, - упрямо мотнул головой Витька.

– Да ты про себя, про одного себя говори. Какие тут секреты?

– Секреты не секреты, а выворачиваться не желаю.

– И не выворачивайся. Только по фактам говори.

– Ладно, - снисходительно кивнул Витька.
– Для тебя уж так и быть.

Виталий сухо возразил:

– Ты одолжений не делай. Тебе это нужнее всех, запомни.

– Ладно, ладно, - поспешно и примирительно повторил Витька.

На этом они и расстались. Конвой увёл арестованного.

Виталий задумчиво прошёлся по комнате, на ходу с силой покрутив руками, и даже сделал несколько резких прыжков.

«Чёрт возьми, ну что за работа!
– досадливо думал он, снова принимаясь шагать по комнате.
– Ведь как у других? Суббота, воскресенье - их. Делай, что хочешь, и поезжай, куда хочешь. В другие дни свои восемь часов отработали - всё, домой до завтра. И спокойная ночь впереди. А тут? Хоть и ничего не случается, всё равно спишь вполуха, ведь в любой час тебя могут вызвать, если что. И ведь никто на аркане сюда не тянул, сам пошёл, дурацких книжек начитался, эдаким романтиком был. Ах, уголовный розыск - бух-бух-бух!.. А ведь мог бы после института вполне солидно распределиться. Ну, допустим…» И Виталий принялся досадливо перебирать в памяти все спокойные, достойные, сытные места, куда бы он мог устроиться, куда его даже звали. А если бы ещё знакомства подключить! У одного только отца какие связи! Кого он только не лечил, не консультировал! Сейчас для врачей чего хочешь сделают. Отцу только словечко бы сказать, кому надо… В конце концов Виталий домечтался до того, что самому стало противно. Устал он, здорово устал, вот и всё.

…Парк уже изрядно надоел Виталию со всеми своими фонтанами, лозунгами, аттракционами, танцплощадками и толпами гуляющих. В потемневшем небе вспыхивали, кружились, сияли разноцветные огни. Отовсюду доносилась музыка, казалось, ею был перенасыщен весь парк. Кругом слышались оживлённые возгласы, смех, чей-то свист. В толпе сновали стайки мальчишек.

Виталий прошёл знакомым путём на набережную.

Неожиданно из толпы выскочил Гошка и, подбежав, торопливо сказал:

– Айн момент - и я тут, понял? Можешь торчать пока спокойно, не тронут.

– А кому я нужен?
– пожал плечами Виталий.

– Ха! Не смеши мои ботинки, детка! Ну, привет!

И Гошка снова исчез.

Виталий стал внимательно приглядываться к окружающим. Неужели он не сможет ничего заметить в этой людской круговерти? Ведь некий «станок» продолжает «печатать». И кассы, кстати, ещё работают. В одной из них - красавица Майка, которую даже проигрывают в карты, а в другой - зверюга Нинка. М-да.

А спустя несколько минут перед Виталием снова возник Гошка и возбуждённо спросил, бегая глазами по сторонам:

– Ну что, двинули?

– Слышь, - сказал Виталий.
– Хороша тут одна девушка у вас.

– Майка-то?
– безошибочно определил Гошка.
– Хошь, познакомлю?

– А удобно?

– Ха! С ней чего хошь удобно. Только с собой её сейчас не брать.
– Гошка многозначительно поднял палец.
– Она с ума сойдёт, если я буду, учти.

– Ладно. Не возьмём.

Гошка огляделся. Кассы уже закрылись, возле них никого не было.

– Айн момент, - бросил Гошка и торопливо направился к одному из аттракционов.

Вернулся он быстро. Рядом с ним шла невысокая девушка в лёгком пальто, чётко обрисовывавшем её стройную фигуру. Тёмные волосы были модно подстрижены, чёлка наползала на глаза. Тонкое лицо выглядело в полумраке бледным и усталым.

– Познакомься, Маечка, - выламываясь, сказал Гошка.
– Мой закадычный кореш. Как тебя увидел, так покоя лишился. «Познакомь да познакомь». Ну, я что же… я человек добрый. Для кореша всё. Ты уж меня… это самое…

К своему удивлению, Виталий уловил какие-то заискивающие нотки в его голосе.