Вечное дерево

– Что ж... Придется.
– Степан Степанович по военной привычке встал.

– Посиди. Давай еще покурим,-сказал Кузьма Ильич, сразу переходя на "ты".

* * *

Кузьма Ильич погасил папиросу о чугунную пепельницу и сказал по-свойски:

– Завтра приходи пораньше. Помозгуем насчет наряда. Дело тонкое. Тут надо...
– он почему-то замялся и улыбнулся неловко, одними губами.

Только вечером, когда Степан Степанович вернулся домой и поужинал в одиночку, он догадался, почему надо "мозговать насчет наряда" и отчего начальник цеха замялся при этих словах.

"Так он же хочет дать работу полегче, не надеется на меня, старается, как говорится, подпереть с тылу".

Степан Степанович разделся, лег, но никак не мог уснуть. В доме было как-то особенно тихо и пусто, как в нежилом помещении. Что-то пощелкивало, резко и равномерно, как метроном. Это пощелкивание напомнило эпизод из времен войны. Под Данцигом было. Их штаб разместился в двухэтажном помещичьем доме. Степан Степанович вернулся из госпиталя, еще трудно ходил и потому занял полуподвальную комнату-дворницкую.

Вот так же не спалось. И среди ночи он услышал тиканье.

Срочно вызвал саперов. Оказалось, дом заминирован и через два часа взлетел бы на воздух.

"Тогда можно было разминировать. Приказал - и сделают. А сейчас... Я хуже их работаю, а получать буду столько же, сколько и они. Это несправедливо...

Я должен взять себе отдельный наряд",

И как только ему пришла эта мысль, стало легче, и он уснул.

Проснулся Степан Степанович рано, сразу, как привык просыпаться за годы службы. Вновь услышал пощелкивание и лишь теперь выяснил, что пощелкивает счетчик, он забыл с вечера выключить свет в прихожей.

"Зато не забыл главного. Вот сейчас приду к начальнику цеха и начну с этого, с наряда".

Кузьмы Ильича не было. Нормировщица молча подала Степану Степановичу уже готовый наряд.

У первого же станка Степан Степанович столкнулся со своим мастером, по фамилии Дунаянц.

– Здравствуй, дорогой, - сказал тот приветливо.

Степан Степанович удивился этой приветливости.

В первые дни работы мастер вообще не замечал его. После злополучной рекламы - статьи в многотиражке и фотографии -мастер при виде его хмыкал и отворачивался.

После того как Степан Степанович возмутился незаслуженной шумихой, отказался принимать корреспондентов-мастер начал отвечать на приветствия. А сегодня сам поздоровался.

– Идем, дорогой бригадир. Покажу и расскажу, что делать надо.

– Тут такое дело, - прервал его Степан Степанович.
– Относительно наряда.

– А что, разве не получил?

– Получить-то получил...

– Не бойся, дорогой.
– Дунаянц дружелюбно похлопал его по плечу.-Справишься. Работа нетрудная.

Идем.

Степан Степанович не двигался.

– Я хочу иметь отдельный наряд,-сказал он.

Темно-карие глаза Дунаянца блеснули таким осуждающим светом, что Степан Степанович поспешил объяснить:

– Я не ради своего... Не думайте... Я о заработке молодежи забочусь...

– Не то, не то говоришь.
– Мастер весь сморщился и махнул рукой, что означало: "Следуй за мной".

Он издали подал знак Сене Огаркову, и тот, прекратив разговор с друзьями, подбежал к нему. Вместе с Сеней подошли девушки - Галка, Нюся и Нелька.

– Вот, пожалуйста.-Мастер кивнул в сторону Степана Степановича.-Он не хочет с вами на один наряд работать.

Девушки переглянулись, а Сеня Огарков вздернул длинные брови и проговорил ни к селу ни к городу:

– Неубедительно.

– Как же так?
– спросила Галка.
– Мы привыкли все вместе. Как же так отдельно?

– Я хуже вас работаю. Меньше заработаем на одном наряде.

– Что вы такое говорите?!-возмутилась Галка.- Ну, девочки!

– В самом деле,-в один голос сказали Нелька и Нюся.

Степан Степанович повысил голос.

– Дослушайте меня,-настаивал он. Ему казалось, что его совершенно не понимают, что неверно истолковывают его добрые намерения.-Я хуже вас работаю,- повторил он,-а котел у нас общий, то есть заработок.

Значит, незаслуженно буду получать столько же, сколько и вы...

– Не смейте так!
– перебила его Галка.
– И не думайте...

– Но эта несправедливо,-доказывал Степан Степанович.

Галка обиженно пожала плечами и отвернулась.

Молчавший все это время Сеня Огарков сделал шаг вперед и спросил:

– А если бы вы, например, воевали с нами... представьте, товарищ полковник... Вы тоже бы выбрали себе отдельный участок?

– Нет, почему же?
– смешался Степан Степанович.
– Я воевал т'ам, где все.

– А почему теперь отдельно?-спросил Сеня.

Хорошим, искренним, далеким, тем бескорыстным чувством, что наполняло Степана Степановича и его друзей в годы юности, повеяло сейчас от этой молодежи, от Сени, Галки, Нюси и Нельки. Он понял, что его отдельный наряд для них оскорбление, вроде бы как он с подчиненными, с товарищами по службе за один стол сесть не пожелал.

Степан Степанович минуту помедлил, кашлянул и, все еще не решаясь произнести ответ, протянул руку Галке и Сене Огаркову.

– Наряд тебе, дорогой, вне очереди за ошибки!- воскликнул мастер и хлопнул укрощенного бригадира по плечу.

* * *

Весь этот день Степан Степанович не отходил от станка. Лишь к концу работы не выдержал и, найдя предлог, прошел мимо Сени Огаркова, косясь на железную коробку у его ног. В коробке лежали готовые детали-тусклые пластинки с тремя разнокалиберными отверстиями. Даже не считая, заметно было: Сеня выработал больше его.

Степан Степанович возвратился к станку, опять взялся за дело, стараясь догнать молодого товарища. Он чувствовал, что рубашка прилипла к спине, и видел, как от сверла шел легкий дымок, как будто и оно вместе с ним вспотело от напряжения.

Он снова поглядел на Сеню. У того ловко все получалось, споро, красиво. Пластинки нанизывались на сверло одна за другой, и получался "шашлычок". Новая порция. Новый "шашлычок".-

Степан Степанович попробовал также нанизывать пластинки на сверло. Не вышло.