Вечное

Марко развернулся и помчался вниз по лестнице. Сандро бросился за ним, но тот уже выскочил на улицу.

— Подожди, Марко! — Сандро поспешил в погоню, краем глаза заметив соседей, прильнувших к окнам.

— Отвяжись! — Марко развернулся на бегу. — Забирай ее! Хватит с меня вас обоих!

Сандро остановился. Он знал, что Марко в таком состоянии ничего не соображает, друг всегда подчинялся порывам сердца.

— Все вы евреи брехуны! — прокричал Марко. — Грязные брехуны!

Сандро вздрогнул, услышав мерзкое оскорбление, эхом разлетевшееся среди домов. Соседи отошли от окон, закрыв ставни. Сандро стоял, глядя, как Марко исчезает во тьме и его черная форма сливается с ночью.

Он повернулся и пошел домой.

Отослать прочь Элизабетту — снова.

Глава пятьдесят девятая

Марко, 9 июня 1940

Марко торопливо шел по гетто с затуманенными от слез глазами. Сердце колотилось, грудь тяжело вздымалась. Он трясся от злости, спотыкаясь о брусчатку. Никогда еще ему не было так больно. Элизабетта и Сандро вместе. Он сам видел.

Какой-то прохожий шарахнулся от него, и Марко опустил голову. Он так сильно любил и Элизабетту, и Сандро. Беспрекословно им доверял. Их предательство вонзилось в него точно нож.

Марко, потрясенный и разозленный, отбросил волосы назад. Вино дурманило голову. Не стоило так громко выкрикивать оскорбления. Лишь об этом он сожалел. Ему хотелось причинить Сандро такую же боль, какую тот причинил ему.

Он торопливо прошел мимо синагоги, утирая глаза, и вдруг услышал позади шум. Обернувшись, он увидел вышедших из тени Кармине и Стефано, офицеров ОВРА, которые шагали за ним по пятам.

— И снова ты в гетто, да? — Стефано опустил руку на правое плечо Марко, а Кармине — на левое.

— Топай дальше, парень.

Марко пронзил ужас. Офицеры ОВРА, держась от него по бокам, повели его вперед. Наверняка за ним следили. Марко не знал, что делать. Они были вооружены, а он — нет. Должно быть, он совсем рехнулся, если отправился к Сандро. Марко был пьян, зол и ослеплен любовью. Теперь ему это дорого обойдется.

— Что ж, Марко, — пробормотал себе под нос Кармине. — Похоже, у тебя наконец открылись глаза на евреев.

— Давно пора. — Стефано подгонял его идти быстрее.

— Куда мы направляемся? — спросил Марко, скрывая страх.

— В Палаццо Венеция. Буонакорсо желает тебя видеть.

— Зачем? — удивился Марко.

— Завтра Италия вступит в войну.

Часть четвертая

E facile saper vivere.

Grande saper morire.

Уметь жить — легко.

Уметь умирать — геройство.

Арриго Паладини [98]

98

Итальянский военный разведчик.

Глава шестидесятая

Марко, 10 июня 1940

Марко стоял в коридоре второго этажа Палаццо Венеция, дворец заполонили фашистские офицеры, члены Совета и персонал. Муссолини должен был произнести речь со своего балкона и объявить войну Великобритании и Франции. У Марко голова шла кругом от поворотов судьбы, изменившейся всего за одну ночь.

Уже на следующее утро после того, как он пал с неизмеримой высоты, застав невесту в объятиях лучшего друга, Марко снова оказался на вершине. От предательства его мутило, но он взял себя в руки. И поклялся никогда больше с бывшим другом и бывшей невестой не видеться.

Прошлой ночью Марко работал, ни на секунду не сомкнув глаз. Ему приказали подносить кофе, воду в бутылках, еду, телеграммы и все, что потребуется сегодня Буонакорсо и остальным. Марко не верилось, что он находится здесь в такую важную минуту. Огромная толпа на площади Венеции скандировала так громко, что внутри дворца отдавалось эхо.

— Дуче, Дуче, Дуче! — кричали они.

Офицеры, что заслоняли ему обзор, рвались к балкону, а Марко смотрел на все это со своего места, надеясь хоть мельком увидеть Муссолини. Слухи о войне ходили уже давно, и Марко выдался шанс наблюдать за торопливыми обсуждениями, телефонными звонками и офицерами, склонившими головы над картами. Волнение электрическим разрядом пробежало по его телу. Он стоял на пороге великих приключений, как и его страна.

— Дуче, Дуче, Дуче!

Офицеры вокруг Марко замолчали, а с балкона послышалось начало речи Муссолини. Толпа в ответ взревела так громко, что военные заткнули уши и повернулись друг к другу, переглядываясь, ухмыляясь и широко распахнув глаза. Толпа ревела и ревела, пока Дуче не заговорил снова.

— Бойцы на земле, на море и в воздухе! — воззвал Муссолини. — Чернорубашечники революции, легионы! Мужчины и женщины Италии, империи и Королевства Албания! Слушайте!

Марко завороженно слушал речь Дуче, чей голос, усиленный громкоговорителями, транслировали с помощью радио на весь Рим и все крупные итальянские города.

— Для нашей Родины пробил час, назначенный судьбой! Час бесповоротных решений! Объявление войны уже вручено послам Великобритании и Франции…

— Марко, — сказал кто-то позади него, он повернулся и увидел офицера Ди Филлипо, из писарей. — Сходите в диспетчерскую. Для меня пришла телеграмма без грифа секретности. Принесите ее.

— Да, синьор. — Марко пробился к выходу и зашагал вниз по широкой лестнице под звуки голоса Муссолини, рикошетом разлетавшегося от мраморных стен. Марко спустился в подвал, прошел по коридору в диспетчерскую, оказавшись в помещении без окон, заставленном телеграфными аппаратами. В комнате не было никого, хотя вчера вечером там дежурил пожилой работник, который собрал для Марко все нужные телеграммы — что было хорошо, ведь сам он не мог их прочитать.

Марко подошел к первому аппарату, но телеграмм в нем не обнаружил. Проверил следующий, но и там ничего не нашлось. Пуст был и третий. Марко предположил, что их кто-то забирает, поскольку в прошлый раз их было очень много. Он заметил дверь в дальнем конце помещения, направился к ней и распахнул, перепугав симпатичную секретаршу, которая сидела за своим столом и печатала документы, между делом лакомясь панна-коттой.

— Боже, синьор, чем я могу вам помочь? — Секретарша так и подскочила, а потом заслонила собой десерт, будто пытаясь его спрятать.

— Да, я искал телеграмму для офицера Ди Филлипо.

— О, я только что ее вытащила из аппарата. — Секретарша взяла телеграмму и протянула Марко, торопливо вытирая крем с нижней губы.

— Спасибо. Можешь не прятать от меня свой десерт. — Марко улыбнулся, разглядев прекрасные зеленые глаза незнакомки, темно-рыжие волосы, волнами спускающиеся к плечам, и округлости фигуры, которые подчеркивала военная форма.

— Пожалуйста, не говори моему шефу. Мы готовили угощение для приема, но предполагается, что оно для высших чинов.