Вечный воин

Первый день потратил на экскурсию по городу. Он защищен довольно мощными стенами, которые кое-где высотой метров двенадцать, и башнями метров на пять выше. На башнях, даже прямоугольных, круглые деревянные крыши, напоминающие азиатские соломенные шляпы. Планировка города сейчас, как в римских каструмах: улицы идут строго с севера на юг (кардо) и с запада на восток (декуманус), образуя квадратные кварталы. Проходящая через центр, где главная площадь, имеет прилагательное Максимус. Улицы мощеные, с подземной канализацией, стекающей в море. Дома из песчаника высотой от двух до шести этажей. Плотность населения, судя по толчее на улицах, почти такая же, как в Константинополе. Много безносых. Как мне позже объяснил торговец на рынке, так вандалы метят рабов.

В северо-восточной части, дальней от моря, на срезанном холме высотой метров шестьдесят находится цитадель Бирса, которая даже величественнее, чем будут рассказывать о ней тунисские гиды. У нее свои крепостные стены, но та, что в сторону моря, общая с городской. Там сейчас обитает правитель вандалов Гейзерих. Как мне рассказал Менно, два года назад вандало-аланские олигархи взбунтовалась против усиления диктатуры. Восстание было подавлено жестоко: несколько тысяч человек были после пыток распяты на крестах. Аристократическая республика, если так можно выразиться, сменилась монархией. С тех пор Гейзерих редко покидает цитадель, охрану которой увеличил втрое. Понимая, что меня туда не впустят, даже если сумею объяснить смысл слов «турист» и «экскурсия», не стал карабкаться в жару вверх по склону, пошел на рынок.

В Тунисе мне когда-то понравились плоды кактуса опунция, который там рос на пустырях, как сорняк, или в виде живой изгороди. Проблема была сорвать и почистить плод, потому что покрыт колючками. Я посмотрел, как это делает местная детвора — трет его о камень, после чего и сам приноровился. Под кожурой довольно сладкая красноватая мякоть с твердыми косточками, которая на вкус что-то среднее между киви и спелым крыжовником с привкусом алоэ. Решил и сейчас купить, обошел весь рынок, но так и не обнаружил. Потом вспомнил, что кактусы еще не доплыли сюда из Америки. С горя накупил фиников разных сортов, чтобы не надоедало есть их.

Уже на выходе с рынка столкнулся с Менно, который, пошатываясь, вывалился в большой компании из таверны. Все изрядно поддали, поэтому я предположил, что сейчас будет сведение счетов, и пожалел, что приперся сюда. К счастью, всё пошло не так.

— Вот мой спаситель! — прокричал радостно Менно и полез целоваться в десны.

Его приятели по очереди похлопали меня по плечу и высказались, что я правильный мужик. После чего захотели вернуться в таверну и отметить встречу со спасителем, но я сказал, что надо срочно вернуться на судно, потому что ветер усиливается. Менно сразу поведал корешам, какое у меня быстроходное и вместительное судно.

— Слушай, а почему бы тебе не присоединиться к нам?! — пробило вдруг Менно. — Как только ветер стихнем и море успокоится, мы пойдем захватывать Мелиту. Тебе не надо будет участвовать в боях, только отвезешь нас туда и обратно и за это получишь половину награбленного, — предложил он и объяснил корешам: — Его судно может перевезти раза в три больше груза, чем большая галера.

Допустим, не в три, а в два, но поправлять я не стал, а попробовал отказаться в мягкой форме:

— У меня трюма забиты александрийской пшеницей. Вез ее в Рим. У вас своей хватает.

Из-за похолодания на севере Африки вполне себе комфортный климат. По крайней мере, по всему побережью никаких пустынь, везде зеленые поля и луга.

— Если цену запросишь низкую, заберут, а потом сами отвезут в Рим. Потеряешь здесь, найдешь на Мелите, — подсказал Менно. — Я сведу тебя с купцами.

Я отнесся к его словам, как к пьяной болтовне. Мы распрощались. Я пообещал, когда буду на рынке, заглянуть в эту таверну и, если застану их, разопьем вместе пару кувшинов вина, которому, конечно, далеко до «Серого тунисского», но пить можно. После чего вернулся на берег моря, где меня поджидала лодка с матросами, успевшими сбегать в ближнюю таверну и принять на грудь, благодаря чему гребли быстро и распевая песни.

Каково же было мое удивление, когда утром приплыла лодка с Менно и двумя карфагенскими купцами. Судя по пейсам, оба были иудеями, судя по тому, как торговались за каждый нуммий — стопроцентными. Они пытались забрать груз за половину того, что я заплатил в Александрии. Если отвезти пшеницу в Рим сейчас, пока не созрел урожай здесь и на Сицилии — основных житницах Западной Римской империи, то смогут продать ее раза в три дороже. О чем и сказал купцам. После чего выслушал продолжительный диалог, какая она плохая и сколько еще надо вложить денег и сил, чтобы отвезти ее римлянам, и прочую ерунда из набора матерого спекулянта. Поскольку я не возражал, а только твердил, сколько они наварят на этой прекрасной египетской пшенице, сошлись на двадцатипроцентной скидке. После чего мне предложили зайти в торговую гавань и стать посреди нее на якорь для перевалки зерна в две сорокавосьмивесельные галеры вместимость тонн сто двадцать каждая, которые ошвартуются к бортам марсильяны.

Грузовые работы шли быстро. Мои матросы нагребали деревянными лопатами и небольшими досками пшеницу в кожаный круглый конус с завязанным отверстием в центре, после чего грузовой стрелой поднимали его, выносили за борт и, когда зависал над нужным местом галеры, ее матросы развязывали веревки — и содержимое быстро высыпалось. Если не считать облаков пыли, процесс был не очень трудоемкий. До захода солнца трюма марсильяны были пусты.

53

Есть места, которые мне понравились, несмотря на кучу недостатков. Одно из таких — Мальта. В первую очередь потому, что люди там ленивые, а лентяи не бывают злыми. Это чувство требует большого расхода сил, физических и духовных. Мальтозы, как их называли русские туристы, даже жестикулируют раза в два медленнее, чем их соседи и дальние родственники сицилийцы, от которых их отделяет всего лишь Мальтийский пролив шириной девяносто три километра. У меня даже была мысль поселиться там, женившись на аборигенке. К сожалению, как это обычно бывает у древних народов, живущих изолировано, женщины на острове, за редчайшим исключением, страшненькие. Изредка можно было увидеть симпатичную, у которой один из родителей иностранец, чаще британский пенсионер, а вот красивые не попадались ни разу. Зато у мужчин все с точностью до наоборот. Правда, на Мальте они не задерживаются. Мне даже пришла в голову мысль, что красивые мужчины — главный экспортный товар страны.

В середине пятого века остров издалека смотрится приветливее, чем в двадцатом. Он сейчас зеленый с небольшими вкраплениями светло-коричневых поселений, а не светло-коричневый с небольшими вкраплениями зелени, как в будущем. Валетты еще нет. Столицей является Мелита, которая, судя по расположению на холме, в будущем станет небольшой деревенькой Мдина.

Марсильяна дрейфует как раз напротив столицы на удалении миль пять от острова. Мы прибыли на двое суток раньше, потому что пошли напрямую, а не сперва на северо-восток к Сицилии, потом на юго-восток вдоль нее до самого узкого места Мальтийского пролива и оттуда на юг. Караван из почти трех сотен галер разного размера сейчас приближается к нам с севера. Где-то еще телипаются десятка два «круглых» судов, которые пошли вместе с ними, но сильно отстали. Я предлагал им пойти вместе напрямую. Отказались. Чужестранцам веры нет. Свои жулики ближе к телу.

На борту марсильяны десант из сотни человек под командованием Менно. По договору мне достанется половина их добычи, если довезу ее вместе с ними до Карфагена. На вторую половину вандалы надеются купить либурну и отправиться на промысел. Битым неймется.

Радомир собирается высадиться вместе с ними. Он быстро сошелся с вандалами, рассказав, что вместе со мной воевал в гуннской армии. Я не стал уточнять, в какой роли юноша был там. Владеть оружием я научил его, так что совсем уж неумёхой выглядеть не будет. К моему удивлению, вандалы относятся к Атилле с большим уважением, считают великим полководцем. Если полководческий талант измерять количеством захваченной добычи, то можно согласиться с ними.