Ведьмак с Марса

Пьер прохаживался по комнате, заложив руки за спину и выпятив грудь. Я невольно вспомнил, что древним символом французов был петух. Вот сейчас мой противник настолько соответствовал этому символу, что было сложно спрятать усмешку. На меня он бросал такие взгляды, что я начал всерьёз подумывать обратиться к Профессору.

Если Мориарти сможет записать для меня последний взгляд Пьера в капсуле пилота… Нет, тратить такие деньги на столь нецелевые расходы было глупо, конечно. Но я очень хотел бы посмотреть в лицо этому человеку в тот момент, когда он поймёт, что упал в яму, которую выкопал для меня.

Лишь бы он сам не сбежал через ту лазейку, в которой отказывал мне. У Пьеро не было ни чести, ни принципов, ни достоинства. Он согласится на что угодно, лишь бы выжить.

Значит, у него не должно остаться даже этого призрачного шанса. Я должен убить его прежде, чем он сможет найти того, кто его выкупит.

— Юлий? — услышал я голос Каса. Судя по взгляду, окликал он меня не в первый раз. Что-то я начал часто выпадать. Надо было сосредоточиться.

— Простите, задумался, — я сел прямо. — Что от меня требуется?

Всё же в древности дуэли выглядели как-то… благороднее, что ли? Были в них своеобразные достоинство и красота. Поединщики обязательно жали друг другу руки, разговаривали друг с другом исключительно вежливо…

Здесь не было красивых фраз. Два человека согласились убить друг друга, поставили подписи под контрактом, условия которого были составлены так, что ни один корпоративный юрист не смог бы привлечь выжившего к ответу.

Я проверил, внимательно прочитав текст. Мало ли, вдруг там где-то затесалось что-нибудь незначительное на первый взгляд, набранное таким мелким шрифтом, что без лупы не разберёшь? Но документ оказался честным, без подвохов. Да, месть вполне могли попытаться осуществить другими способами, но это уже будет совсем другая история.

— Медицинские заключения готовы? — спросил Люциус.

Я скинул файл на смарты секундантов и Магнуса, то же самое сделал Пьер. С выписками из наших карт ознакомились самым вдумчивым образом. Потом, когда дело будет сделано, эти выписки прикрепят к отчёту по дуэли, а пока было достаточно того, что три человека засвидетельствовали: мы вполне здоровы, чтобы убить друг друга без помех из-за самочувствия.

— Технические?

Пьер отправил второй файл.

Я мысленно хлопнул себя по лбу. Совсем вылетело из головы запросить результат техосмотра у Михалыча.

— Минуту…

Я заглянул в переписку. Глухо. Ничего нового, кроме ещё не удовлетворённых «волчат». От Михи ни слова. И судя по таймеру, не заходила она в чат уже довольно давно. Примерно с обеда.

— Какие-то проблемы? — от голоса Пьера могло слипнуться вообще всё. Включая станцию.

— Никаких проблем, — спокойно ответил я. — Видимо, Микаэла забыла прислать отчёт. Я позвоню.

Около минуты я слушал какой-то латиноамериканский хит. Миха не отвечала.

— Все тебя подводят, — вздохнул Пьер с деланым участием. — Невеста убегает, инженер молчит… Да и с секундантом ты поторопился… Совсем в людях не разбираешься, да, марсианин?

Я наградил клоуна сложно читаемым взглядом.

— А мы не можем сменить оружие? Скажем, голые кулаки?

— Было бы забавно на это посмотреть, — оживился Люциус, глядя на побледневшего француза.

— Согласен даже в грязи, чтобы дать фору, — подначил я. — Родная стихия для всяких ползучих гадов.

— Да ты… раз такой смелый, может согласишься на рапиры? — выпятил грудь французский петушок.

— Может и соглашусь… — улыбнулся я. — Вот только у тебя будет всего один шанс для атаки. А потом… то, что с тобой сделала Ведьма, будет нежной прелюдией.

— Так, жаль вас прерывать, но смена оружия невозможна после первичного согласия, — Люциус, пока шла перепалка, проверил смартфон и встал из-за стола. — Мне Михалыч тоже не ответила. Пошли. Надо выяснить, что происходит.

***

Микаэла разогнулась, отошла на несколько метров от меха, который проверяла перед дуэлью. Невольно залюбовалась боевой машиной.

Спору нет, современные мобильные доспехи превосходили стандартный «Палач» по всем параметрам, прогресс не стоял на месте. Но что-то безвозвратно утрачивалось по мере роста боевой мощи мехов.

Отточенную, хищную, смертоносную красоту этого меха, удивительный баланс между тяжеловесной грацией и своеобразным изяществом уже невозможно было встретить в последующих поколениях…

К восхищению примешивалась толика раздражения — она по-прежнему не знала, что скрывается за его бронёй. То, что показывал Юлий, было невозможно. Если только кто-то не нашёл способ так модернизировать старый мех, что тот вполне мог составить достойную конкуренцию нынешним мобильным доспехам. Это могло объяснить секретность — такая разработка дорого стоила, и обладание ею могло очень существенно усилить боевую мощь клана.

Вот только у Юлия Марса клана не было.

Или всё-таки был?

Однако ничто не могло объяснить, как современные модули сумели разместить в устаревшем корпусе, который совершенно для них не подходил. Не мех, а одна сплошная загадка…

Миха чертыхнулась, шуганула сунувшегося под руку помощника и хотела уже вернуться к прерванному занятию, как вдруг парни разом повернулись к кому-то у неё за спиной. Микаэла оглянулась.

К ним шли несколько девушек, которых она иногда видела в компании Пьера, и этого было достаточно, чтобы нахмуриться. Что они тут забыли?

— Ой, Михалыч, ребята, привет! — защебетали девицы.

— Чего надо? — неприветливо спросила Миха.

Незваные гостьи надули губки. Но чирикать не перестали.

— Фи, какая ты грубая…

— Нам просто любопытно.

— Мы вообще тут в сторонке постоим, можно? Мы не будем мешать.

— Правда-правда!

— Ой, какой старый мех…

— Но красивый. И цвета ему очень идут, прямо такой белый рыцарь!

— Михалыч, а этот новенький что, действительно думает, что победит?

— А у него что, какие-то фишки есть, про которые никто не знает?

— Скорее уже не помнит. Вот мне брат рассказывал…

— А может, расскажешь по секрету?

— Мы никому не скажем, честно-честно!

От щебета у Микаэлы голова пошла кругом. Девицы висли на её подручных, доверительно брали её за руки, смотрели умильными глазками…

— А ну отойди! — зарычала девушка, запоздало заметив, как одна из них что-то перебирает в её инструментах.

Провинившаяся ойкнула, уронила прибор, который разглядывала, торопливо поправила его и заныла: