Ведьминскими тропами
Шрифт:
Оценив размер опасности, которую им удалось избежать, воины посмотрели на Бальдра с уважением. И кажется, только сейчас поверили в его божественную сущность. Он смог в одиночку справиться с двумя десятками крупных особей, а в кустах и под заборами обнаружилось еще с полсотни тварей помельче, но не менее кровожадных, чем их более крупные сородичи. И все они были мертвы.
Оставшееся до темноты время потратили с толком, вытаскивая из уцелевших домов тела поверженных монстров, каждый размером с теленка, не меньше. Ночь обещала быть морозной, а значит, не следовало ждать распространения заразы от разлагающихся трупов поверженных врагов. Их полное уничтожение можно было отложить до завтра. Едва только рассветет, на краю деревни запылает огромный костер, пламя которого очистит землю от скверны. Таким образом вся округа получит известие о еще одной победе, одержанной
Но все это будет потом, сейчас же гораздо важнее было озаботиться горячим ужином и ночлегом. Дом, в котором разместились Анитра, Бальдр, Хакон и еще пять воинов из отряда, хоть и был крепким, но тепла в нем не осталось совсем. Холодные ветреные дни и морозные ночи выстудили дом до основания. Перед тем, как здесь ночевать, придется сжечь не одну охапку дров, благо хозяева заготовили их достаточно для того, чтобы хватило на всю долгую зиму.
В котелке весело побулькивала каша с кусочками мяса. Ароматный запах готовящегося блюда, вызывал в желудках всех присутствующих голодные спазмы. Последние два дня им пришлось нелегко. Они питались солониной и сухарями, спали на лапнике возле костра, укрываясь подбитыми мехом плащами. Не удивительно, что даже такие простые вещи, как горячая еда и ночлег под крышей, заставляли всех блаженно улыбаться.
И только Хакон был мрачен, как никогда. Ему предстояло решить непростую задачу. Он не собирался задерживаться тут надолго, надеясь во время совместной трапезы уговорить Бальдра помочь и другим отрядам справиться с нашествием хищников. Даже нечисть не приносила людям столько горя и разрушений, как эти клыкастые монстры. Откуда они только взялись на их головы? Помнится, в древних преданиях встречалось несколько упоминаний о порождениях бездны, но мало кто верил тогда в эти сказки. Однако, с появлением Бальдра существование демонов бездны уже не казалось Хакону и его людям чем-то невероятным. Зло из древних легенд и преданий вдруг обрело реальные формы и стремительно ворвалось в их жизнь. Пару месяцев назад появились первые человеческие жертвы. Пока их было не так много. В основном погибали приезжие и чужестранцы, не ведающие об опасности, которая их тут подстерегает, и не придающие значения предупреждениям местных жителей.
Хакон в который раз за вечер неосознанно перевел взгляд на Анитру, увлеченную беседой с новым знакомым. Ведьмочка, хоть и была молода, но за короткое время сумела завоевать уважение его воинов. Даже то, что другие ведьмы согласились на сотрудничество с людьми, было ее заслугой. С каким упорством она разыскивала их тайные убежища, скрытые при помощи магии от посторонних глаз. Уговорами, мольбами, а иногда и угрозами заставляла выйти к людям. Клялась собственной жизнью, что храмовники будут навеки изгнаны с их исконной территории. Только благодаря Анитре, ведьмы вернулись к своим обязанностям и дружно принялись за восстановление печатей. Дело шло к завершению, когда случилось несколько крупномасштабных прорывов. Только их отряду удалось обойтись без потерь, другим же повезло гораздо меньше.
А сегодня Анитра вновь смогла всех удивить, призвав на помощь древнего бога. Или Бальдр сам к ней явился? Видать, чем-то она смогла его заинтересовать. Неспроста же он начал с ней ту игру со сменой личины? Его мотивы оставались не известными, зато помощь оказалась своевременной.
Хакон вспомнил, как увидел себя самого, весело улыбающегося молоденькой ведьме. Ощущения тогда и сейчас были странными. Но, не смотря на растерянность, Хакон не мог не заметить, как зарделись щеки девушки при виде его двойника. Он давно понял, что нравится Анитре, но не воспринимал ее чувства всерьез, не хотел давать ей надежду. Юная ведьмочка в каждом воине пробуждала неосознанное желание беречь и защищать. Хакон не стал исключением. Он как и все заботился об Анитре, старался облегчить ей тяготы походной жизни, но это не означало, что она стала для него особенной. В своей жизни ему не раз приходилось сталкиваться с девичьей влюбленностью — яркой, как вспышка молнии и такой же мимолетной. Вот и у Анитры, он был уверен, это скоро пройдет. И все-таки от того, как она улыбалась этому золотоволосому красавчику Бальдру, у Хакона становилось муторно на душе. Он и сам не понимал зарождающегося в нем чувства собственника, только почему-то хотел, чтобы улыбка Анитры принадлежала лишь ему одному.
И словно подслушав его мысли, или просто почувствовав на себе его недобрый взгляд, Бальдр посмотрел Хакону прямо
в глаза и неожиданно подмигнул, медленно растягивая губы в насмешливой улыбке.— Весело ему, — проворчал Хакон, затем демостративно отвернулся и продолжил растапливать очаг. В ответ на его действия, в спину ему донесся тихий смех божества.
ГЛАВА 16
Под ногами Пресветлого горела земля. Не в буквальном смысле, разумеется, но с каждым днем недовольство Харальда возрастало все больше, грозя в скором времени перерасти в бурю. Эйрик продолжал пребывать в беспамятстве, Альдейбьергу с каждым днем все труднее было убедить безутешного отца в скором выздоровлении сына. Если бы Харальд был так же беспечен, как его отпрыски и не носил на себе несколько защитных амулетов, можно было бы подчинить его своей воле. А так приходилось терпеть его недовольство, со смиренным лицом выслушивать гневные отповеди и продолжать искать выход из сложившейся ситуации.
В конце концов Альдейбьергу не осталось ничего другого, как пойти на крайние меры. Он решил отказаться от продолжения религиозной деятельности и взять в свои руки светскую власть. Всего то и надо было, что сменить одно физическое тело на другое, что для него не составляло труда. Хуже всего было то, что, покинув храм, он может потерять так необходимую ему энергетическую подпитку. Поразмыслив еще немного, Альдейбьерг решил, что нужно всего лишь перекинуть привязку к храму на тело Эйрика, которое Пресветлый намеревался занять в скором времени. А то, что сын Харальда и будущий наследник время от времени станет посещать храм, никого не удивит. Особенно после его чудесного исцеления. Людям должно понравиться его благочестие. Разумеется, на роль святыни, которой все будут поклоняться, Альдейбьерг избрал свой теперешний образ. Эта идея настолько ему понравилась, что он без промедления занялся ее воплощением в жизнь.
В храме имелось подземелье, в которое не было доступа никому, кроме его основателя. В просторном помещении царил полумрак и пробирающий до костей холод. Только очень внимательный человек мог заметить вырезанную на каменных плитах пола октаграмму — восьмилучевую звезду. Будучи вписанной в круг, она должна была олицетворять порядок и созидание, но в данном случае окружность, соединяющая лучи воедино, отсутствовала, что делало этот знак символом хаоса и разрушения.
Та крупица сознания, что еще сохранялась в теле Пресветлого, должна была послужить основой ритуала привязки. Жертвоприношение в таких случаях было необходимо.
Радостная новость об исцелении принца Эйрика мигом облетела всю столицу. На ее фоне исчезновение Альдейбьерга Пресветлого осталось незамеченным. Несколько дней в городе царило веселье. Харальд расщедрился и велел выкатить на центральную площадь бочки с элем, чтобы подданные могли выпить за здоровье его любимого сына.
А когда пьяная вакханалия закончилась, и толпы страждущих вновь потянулись в храм, выяснилось, что Пресветлый исчез. Нетрезвые умы поднатужились и связали воедино два важных события. Вывод был сделан однозначный: Альдейбьерг пожертвовал собой ради высокой цели — спасения жизни их будущего короля.
Сам же Эйрик, в котором от настоящего Эйрика осталось ничтожно мало, благосклонно принимал поздравления будущих подданных, старательно запоминая тех, чьи слова звучали не достаточно искренне. А через месяц столицу накрыла череда случайных смертей, ни у кого не вызвавших подозрений, но изрядно проредивших ряды его недоброжелателей.
Харальд, озабоченный недавней болезнью Эйрика, принял неожиданное для всех решение. Славный воин, объединивший когда-то разрозненные земли, теперь решил поделить их между своими сыновьями. Подобную глупость нельзя было объяснить ничем иным, как старческим слабоумием. В королевской семье начались распри. Кровные братья не стеснялись выказывать недовольство друг другом. Нередко между ними случались вооруженные стычки. Но все сходились в одном — в своей ненависти к старшему брату, которому завидовали с юных лет, мечтая занять его место.
Эйрик не стал ждать, когда к нему подошлют убийцу, а, заручившись поддержкой верных людей, напал первым. Сначала от его руки пал сам Харальд, обвиненный сыном в измене и вызванный им на поединок. Потом пришла очередь братьев. Самые умные из них предпочли сбежать и затаиться до лучших времен, а те, кому не повезло, были также убиты в поединке. Эйрик безжалостно уничтожал не только возможных соперников, но и членов их семей, получив в народе прозвище — Эйрик Кровавая Секира.