Ведун

— Спроси, — разрешил Дедко. — Спросить можно. А уж как я тебе отвечу, покуда не знаю. Может и прибью, если вопрос твой шибко не понравится.

Прежде Бурый испугался бы. Теперь нет. Шутит Дедко. Значит и впрямь можно спрашивать.

— Зачем ты людям пособляешь?

— Долго думал? — поинтересовался Дедко. — Вижу: долго. А отчего ж сразу не спросил?

— Ну так это…

— Похоже поучить тебя надо, — задумчиво проговорил Дедко. — Силу почуял, обнахалился?

Бурый примолк. Подумалось: не угадал Дедкова настоя.

Нет, все же угадал. Дедко заперхал, закхекал. Смеялся.

— Верно ты заметил, — сказал он, прополоскав рот медовухой, которая и привела его в игривый настрой. — Помогаю я людишкам. И много. И понял уже, что не из-за даров?

— Ясно, понял, — подтвердил Бурый. — На страхе куда больше добыть можно, чем на добре. За добро люд отдаривается, как сам пожелает, а когда напугаешь — как сам велишь.

— И тут верно, — согласился Дедко. — А что тебе не так? Что не ясно? Я ведун. Хочу — помогу, хочу — придавлю.

— А как же Госпожа Морена? — спросил Бурый. — Ты полечишь того, кто к ней попасть должен, и, получается, душу у нее увел?

Дедко вдругорядь захихикал.

— Глупость сказал, — сообщил он и потянулся выдать Бурому леща, но не попал. Баклага меда — не чашка водицы.

— Почему ж глупость?

— Да потому что мимо Морены ни одна душа не пройдет. Даже в светлый Ирий через нее уходят. Смерть никого не минует, даже богов. Но не смерть убивает, Младший. Убивают живые живых. Даже если кто от мора помер, так мор этот ему от живых достался. Смерть не убивает. И не спешит. Все живое рано ли поздно, но к ней придет. Так что ежели я пособлю кому еще год-другой по эту сторону погулять, Госпожа меня не накажет. Она знает, что я ведаю, что ей любо, а что нет.

— И что же? — спросил Бурый.

— А не любо ей, когда те, кому должно за Кромку уйти, по миру живых шастают. Заложные, к примеру. Или навьи беглые. Еще не любит она, когда в ее уделе чужие боги души наши исконные к себе тащат.

— А ты как же? — Бурый показал на посох с Мордой.

— А мне можно, — ухмыльнулся Дедко. — Мы с пестуном моим немало для Госпожи потрудились. И сам я тоже. Даже и ты постарался. Помнишь колдунью, что ты моим ножиком достал? За одну только ее нам Морена многое отпустила и еще отпустит.

— Ага, — сказал Бурый, хотя и мало что понял.

— Что Госпожа не любит, я понял. А что ей надо, ну, вообще?

Он не знал, как спросить, но Дедко все равно понял.

— То же, что и все наши боги, — сказал он. — Покон, закон и устои. Для того пращурам и позволено потомкам помогать. Чтобы было, как издревле. — Дедко вздохнул: — Только не будет так.

— Ведаешь? — спросил Бурый.

Дедко снова вздохнул. И не ответил.

* * *

Наждана у папки первой родилась. Пережила мамку, которая родами и ушла. Четырнадцатой своей весной ушла. Столько, сколь Наждане нынче.

Наждану ж, как народилась, в сельцо забрали. Папка ейный — из охотников. Что ему с крохой в лесу делать.

Обиходила Наждану папкина мамка. Той весной у кобылки, что в роду была, жеребеночек родился. Вот и с ним Наждану и выкормили. Думали: помрет махонька, ан нет. И лето пережила, и зиму, а потом еще. А на третий год ей и имя дали. Видать. Пособляла мамка дочке с той стороны.

Папка вдрогорядь да поспешно жениться не стал. Пошел с воеводой на латов. Не ополченцем-воем, а кем был: охотником-добытчиком. Зато со своим конем.

Из похода папка с добычей вернулся. Поход удачен был.

Пятый год Наждане пошел, когда папка новую женку взял. С приданым добрым: тремя козами и утварью медной. И еще дочкой, погодкой Нежданы.

В тот же год папка из большого рода вышел, стал наособицу жить, в посаде городском.

Новая мамка Наждану невзлюбила. То пнет, то щипнет, то кусок из рук вырвет. Не явно, украдкой. На виду же ласкова была. Когда папка в лес уходил, старшей в доме бабушка оставалась.

Бабушка мамку вторую не любила даже побольше, чем та — Наждану. Не принесла папке ни сына, ни дочки. Бесплодна вышла. Бабушка выгнать ее хотела, но папка не дал. Красивая вторая мамка. И с ним ласковая. И работящая. Папка сказал: вторую жену возьмет, да так и не взял.

Принял к себе братаню от сестры бабушкиной. Родне помогать — хорошо. С ним и с артелью плотницкой поставили двор на берегу лесного озера. Стали своим малым родом жить. Там же, в своем дворе, в конюшне, родила вторая мамка папке сыночку, а Наждане братика.

Как тринадцатый год Наждане пошел, кровь у нее упала. Бабушка сказала: замуж пора. Хороший род нашли, куда ее отдать. Мастеровые кожемяки. Папка с ними не один год дела делал. Считай, товарищи.

У второй мамки дочка тож в пору вошла, но ей, бабушка сказала, другое назначение будет. Так папка решил. А какое, не сказала.

По весне пришли соседи — Наждану смотреть. И другие люди — второй мамки дочку. Те, другие, Наждане не понравились. Ей-то ничего, а сестру обижали. Щупали, будто козу. Говорили меж собой по-чужому.

После вторая мамка и дочка ее плакали.

Наждана их жалела.

А потом как папка в лес ушел, дядька-братаня Наждану продал.

Она и не поняла сразу, что да как. Пошла на озеро постираться, а тут дядька с чужими. Теми, что сестру щупали. Чужие с дядькой перемолвились, а потом Наждану хвать и в лодку. И рот зажали, чтоб не кричала…

— … Пропала! — закончил смерд, глядя в сторону, потому что на Дедку ему глядеть не хотелось совсем. — Схитили ее. Только портки на мостках остались, а ее — нет. Братаня мой не видал ничего. Матушка тож. Приболела она в тот день. Хорошо, я быстро обернулся. Был бы следок, я б ее сам сыскал, так нет же. Помоги, Волчий Пастырь! Справная девка. И сговорена уже. Не отыщем — обида будет. Слова не сдержал!

Дедко отвечать не торопился. Думал.

Так-то смерд не с пустыми руками пришел. Полдюжины шкурок лисьих принес, выделанных, и меда крынку. И сразу сказал: отыщем дочку его, серебром расплатится. И три монетки показал, чтоб Дедко не сомневался.

Бурый не понимал, в чем у Дедки сомнение. Смерд как смерд. Охотник из кривичей. Не бедный, а лук так и вовсе хорош. Серебро явил. И понятно все. Раз следов на земле нет, значит водой увезли. До того места, где девка пропала, от них пол-поприща лесом, а на лодке и того быстрей. А там водянику иль навьям его прикорм дать…

— Добро, — наконец согласился Дедко. — Поищем твою девку.

Наждане было страшно. Одна. С чужими. Никогда с ней прежде такой беды не бывало. Всегда родня рядом. И родня же и предала. Дядька. Вот как так? Свою кровь? Или может…