Величайшая Марина: -273 градуса прошлой жизни

– Ты сейчас не испытал и трети той боли, которую причинил мне, Стронций… – невольно её рука сжалась, и ногти сдавили бледную кожу. Быстро опомнившись, она разжала плечо.

Дымовая завеса рассеялась. Ни сказав, ни слова, девушка поднялась. В глазах однокурсников она читала тот же страх, и в глазах Рачны Висмут ненависть горела сильнее всех. Алма внутри усмехнулась, когда сложила из них пару, что не говори, у Висмут противный характер, нет ничего светлого, что Вашингктон отметила бы в ней, но про Курта она больше не могла сказать ничего. Голова отказывала понимать, какое чувство выделилось из остальных, когда он предавал её.

– Однако, пара из них никакая, – выдохнула Алма тихо, не шевеля губами.

Теперь девушка понимала, что всё сделано. Тогда, в тот день, в который её выписали, оставались незавершённые дела и неотвеченные вопросы, но сегодня она со всем разобралась. Поняла, ответы на вопросы «Будет ли страх в глазах окружающих? Появится ли он у друзей?» эти, и многие другие вопросы получили ответ в первый же день, но сегодня выполнилась последняя цель – дать почувствовать Курту боль, хотя бы немного.

Не сказав ни слова, Алма вышла из класса, сзади послышался голос профессора Гелиа, призывающий её вернуться, но девушка широко улыбнувшись, подумала, что теперь вообще не хочет сюда возвращаться. НИКОГДА.

Это был последний урок, посмотрев на часы, Алма сразу поняла, что делать. Было без десяти три. Девушка быстро зашагала по коридору в сторону спальни.

Её руки быстро дёргались от полок к наколдованному чемоданчику, лежавшему на кровати.

– Алма!

От неожиданности Вашингктон остановилась как вкопанная. Голос! Этот голос принадлежал Курту. Но она не обернулась, пальцы разжались, бросая на пол аккуратно сложенное, то самое платье, в котором она танцевала на первом новогоднем балу… со Стронцием. Будто не заметив этого, Алма сделала шаг, наступив ногой на валяющуюся медную ткань, потянулась через кровать к тумбочке, и взяла единственную ценную вещь – золотую ракушку. Спрыгнув со своего яруса вниз, она приземлилась за Стронцием, стоящим по центру комнаты, и быстро побежала к выходу.

Она и не сомневалась, что Курт следует за ней, и знала, что после того, как она случайно столкнулась с Вольфрамом и Авроним они тоже не отстают от неё. Однако время поджимало, и Алма, ускорившись, перешла на бег.

Почти опоздав, девушка выбежала на открытую местность, на поле, разделяющее задние ворота академии и берег у воды, на которой уже трогался с места поезд.

– Подожди, остановись!

– Что ты делаешь?! – услышала она голос Лерил, но не отреагировала на него.

Быстрым бегом, она пересекла значимое расстояние, и в один прыжок впилась в перила поезда, в самом его конце, под навесом. Притянув ноги, она плотно схватилась за крышу, и, повернувшись, подхватила на лету золотою ракушку, готовую упасть в воду.

Поезд ещё не отъехал, набирал скорость и следовал вдоль берега. Даже несмотря на мешающиеся волосы, которые трепал ветер, девушка всё же, обернувшись, увидела на берегу тёмную фигуру. Алма узнала Стронция. Из-за чёрных джинс и пиджака он казался просто тёмным пятном, однако, на этом фоне ещё ярче выделялось бледное лицо и светлые волосы…

– Отстань! Убирайся! – крикнула Алма, стараясь перекричать шум поезда, – Я не хочу больше вспоминать тот день, в который ты изменился! Ты сделал свой выбор! Теперь я делаю свой!

Он, наверное, хотел что-то сказать, но не мог, скорость, с которой он бежал, была слишком быстрой, чтобы сбивать дыхание. Хотя, он всё равно медленно отставал от поезда, что было вполне очевидно.

Курт бежал за одним огромным вагоном, пока тот следовал вдоль берега, а потом, видя, как тот совсем уезжает, будто ничего не понимая, прыгнул вперёд на воду, хотя постоянно помнил, что та мёртвая. Но вместо того, чтобы погрузиться, он поскользнулся и упал лицом на шершавый лёд, будто тот был в иглах. Однако, в этой жёсткости и холоде, он узнал ту самую мягкую Алму, создавшую это. «Она ненавидит убивать» повторил он про себя. Подняв голову, он даже не обратил внимания на то, что местами лёд окрашен в красный, а лоб и висок болят, ему сейчас было важно другое. Впереди он увидел «водный путь», на нём свою бывшую подругу, спустившуюся с крыши, и сейчас, она, открыв дверь, вошла в поезд, и опустила небольшую шторку в двери, похоже, она и правда больше никогда не хотела его видеть.

Академия ей дала всё, что могла: знания, друзей, врагов, соперников, единомышленников, боль. Алме Вашингктон больше нечего было здесь делать.

Оставшись одна в совершенно пустом вагоне, она медленно и гордо пошла по коридору к другому его концу. Дойдя, она повернулась спиной к его стене, оперлась на неё, молча, сползла, ещё ближе притянула к себе ноги, обвила их руками, и уронила на пол только одну слезу.

– Это был выбор, мой и твой. Потом посмотрим, кто из нас запутался…

====== В Уджем пополнение ======

Не дождавшись остановки в Кохиле, Алма высадилась чуть раньше, и полетела в сторону гор, на душе было душно и погано. Ни за что бы она не подумала, что избавление от проблем будет в сто раз тяжелее, чем носить их на плечах. Впервые в жизни она разозлилась настолько, что не смогла лететь, крылья напрасно били воздух с ненужной резкостью, и, опустившись, девушка побежала пешком. Останавливаться не хотелось, жить тоже. Теперь её жизнь стала бегом. И она была готова убить каждого, кто встанет на её пути и скажет, что от проблем убежать невозможно. Впервые в жизни она добралась до того самого речного поворота менее, чем за трое суток. Когда она повернула от реки в сторону Торниэла, солнце подводило на закате итоги второго дня её скитаний. Путь, ранее занимающий парой часов меньше недели, теперь она преодолела за пять дней. Питалась Алма преимущественно калорийной едой, которую наколдовывала себе, но, съедая нечто подобное, она уже не ела до следующего дня, и всё время, то бежала, то шла не останавливаясь. Когда на горизонте показался Торниэл, девушка ощутила острую потребность в выпуске эмоций, слишком о многом рассказывал ей облик этого места. Однако, сдержавшись, она продолжила идти, уже давно зная, чего хочет достичь. Уже подходя к городу, она преодолела узкий каменный мост, тот самый, знакомый с девяти лет… этой жизни. Город был ещё нежно обвит утренним туманом. Ворота, по обычаю, были закрыты, и пришлось заходить через соседние, более маленькие. Она не знала, что делает здесь, ведь шансы найти свою цель, которая беспрерывно движется, практически невозможно, особенно если принять во внимание то, что и ранее Они здесь не так часть объявлялись.

– Кто вы? – спросил эльф, стоящий на страже у входа в замок.

– Алампия Уэльса, Марина, – чётко ответила Алма, глядя в глаза незнакомцу.

– Пропусти её! – девушка быстро повернула голову в сторону своего знакомого, – это племянница владыки Доэлнора!

– Извините, Алампия, – быстро и тихо произнёс первый.

– Спасибо, Колеагрид, – Алма одарила его кратчайшим подобием улыбки и тепловатым взглядом, затем быстрыми шагами прошла внутрь.

Ей было плевать на свой внешний вид, на то, что вместо дорогого эльфийского платья, на ней школьная юбка по колено, и блузка, обе уже были порядочно помяты и испачканы. Алме безумно хотело спать, она почти не спала во время дороги, но ей сейчас двигал молниеносный гнев. Она хотела целиком избавиться оттого, что было, а этому могло поспособствовать только одно – найти нечто новое, что заставит её бросить академию целиком, при этом, не становясь дезертиром. Алиби.

– Алма? – девушка резко развернулась. Впервые, смотря на дядю, она была целиком уверенна в себе. Это раньше её волновало то, что она выглядит как-то не так, не совсем «с иголочки», или не совсем с той иголочки.… Теперь она стояла в грязной школьной форме и хотела сказать один взглядом «Дядя, я люблю тебя, но… больше не хочу терять себя за всем этим эльфийским образом. Я не эльф. Пожалуйста, пойми, я пришла, чтобы уйти».

– У тебя же академия… – спросил он, слегка хмурясь, будто это поможет ему по одному её лицу или взгляду понять, что она бросила всё из-за ненависти к тому, кто её предал.

– Дя… Владыка Доэлнор, – Алма быстро посмотрела на его свиту из пяти человек, – можно поговорить с вами наедине.

Ничего не ответив, Доэлнор многозначительно посмотрел на свиту. Те удалились.

– Владыка, – спокойно и протяжно выдохнула девушка, – я бросила академию. Она мне дала всё, что только могла.

– Но ты же так рвалась в неё в конце того лета. Что-то изменилось?

– Да, – быстро ответила она, и вдруг с ужасом услышала, что голос ломается, – Я сама.

– Ты так просто всё бросила?