Величайшая Марина: -273 градуса прошлой жизни

По то сторону этих гор девушка увидела королевство водных эльфов, владения Титании и её мужа, Эотеля. С другой, дом, который она не так давно оставила, дальше шло озеро, плавно перетекающее дальше в море. Алма понимала, что такое явление безумно редкое.

Пролетев вдоль горного хребта, девушке показалось, что она видела это место… возможно, совсем близко вода, так почему бы её не выплывать сюда в прошлом? Но что её сюда привело сейчас?

Внизу был виден занесённый снегом пляж, явно забытый всеми, но сверху. Алма узнала его, она жила здесь когда-то. Не прямо на этом месте, но если отправится дальше. То море перейдёт в вечный шторм, где и будто последний спускающийся под воду выступ, тогда Алма жила там, но туда её лететь не хотелось. Девушка помнила неприятную историю, связанную с тем местом, и не смогла бы перенести чувства, которые возникнут при взгляде на кусочек пляжа, около хилого дома.

Опустившись на неровную поверхность скалы, девушка увидела, что сюда легко можно было бы взойти и без крыльев, но трудность бы составил тот факт, что крутую тропу очень сложно разглядеть, практически невозможно. Она обернулась, но уже не видела долину с домами, среди которых был и дом Стронциев, но её это не волновало. Она знала, где они находятся, просто стоило подняться чуть выше, и они снова откроются взору.

Пройдя по снегу, Алма почувствовала, как начинает замерзать, однако, девушка ещё сильнее похолодела изнутри, увидев на снегу чьи-то следы. Рельефы от подошвы старых ботинок, местами растаял снег, внизу Алма не обратила бы на это внимание, но только не в горах.

– Он здесь… – прошептала она едва слышно.

– Так же, как и ты, – послышался холодный бархатистый голос сзади. Как всегда, усмешка. Как всегда, по спине девушки пробежал холодок. А сердце рвалось то к нему, то от него, сопровождаясь ноющей болью, которая была хуже любой возможной, физической.

– Неужели домой потянуло? – продолжал Аргон, голос которого туго врезался в спину Алмы.

– У меня нет дома. О чём ты говоришь? О той маленькой коробке, прогнившей, шатающейся? У тебя есть дом, у меня же его нет.

– Никогда не жалуйся! Если у тебя чего-то нет – значит, ты недостаточно хорошо старалась это получить! Может не очень хотела, а может и не хотела вообще. Вот скажи, кого ты сейчас обвинишь в этом? Бейру? Доэлнора, от которого ты постоянно ждёшь снисходительности и приюта? Он виноват в том, что так и не нашла своё место?

– Я никого из них не виню!!! Ни дядю, ни, тем более, мать.

– Конечно, может, тогда меня обвинишь во всём этом?

– Нет, – голос Алма дрожал, она тряслась от холода и осознания того, насколько он прав. Он. Был. Прав. – Нет. Нет, я не обвиню ни их, ни тебя.

– Тогда кого же ты должна «благодарить» за нынешнее твоё положение?

Всё это время стоящая к магу спиной девушка повернулась, и Аргон увидел бледное лицо с покрасневшими глазами, сверкающими при свете позднего дня. Но она не плакала, хотела, и держалась.… В серо-зелёных глаза мелькнуло одобрение и тихий вызов.

– Да, – наконец-то прокричала Алма, и её крик грохотом оттолкнулся от неровных боков гор, – Да, да, это так! Я сама виновата во всём. И ты даже не представляешь, как я хочу спихнуть вину на то, что у меня почти никого не осталось, на то, что дом у меня отобрала революция, сказать, что никто не может дать мне желаемого! Но разве я ошибусь, сказав, что у меня нет дома?!

Она опустилась на одно колено и погрузилась взглядом в снег. Холодало. Алма тряслась и ни о чём не думала. Голова была совершенно пуста.

– Ты просто не знаешь, как ошибаешься сейчас.… Твой дом, там, где ты. И это всё, что нужно знать каждому человеку в этом мире. Начинается война, будут потери, и выживет тот, кто не будет считать домом четыре стены, некогда удерживающие ещё внутри. Дом так, где он, где его семья.

– Ты знаешь, что случилось с моей семьёй.

– Я тоже живу один. И что? Ты хоть раз замечала во мне привязанность к «дому». Нет. Я всегда дома.

– Поэтому в тебе нет привязанности! Тебя ничто не держит, ничто не волнует! Почему? Объясни. Помоги мне понять тебя.

– Тебе мало всего, что происходит? Разберись с жизнью, идиотка, потом, потом уже лезь в умершее прошлое!

– Я не идиотка.

– Покажи мне это в действиях, а не на словах.

– Уйди! Отстань от меня! – она выпрямилась и сжала руки в кулаки так, что ноги оставили лиловые вмятины в коже ладоней.

– Ты мне ничего не сделаешь, ты сейчас слишком расстроена, чтобы колдовать.

Алма была на грани истерики. Как он узнавал её чувства, переживания, слабости?! Был вариант, но девушка не верила в него.

– И что ты мне прикажешь теперь?

– Прикажу? Я приказывал тебе хоть раз?

– По-другому я твои слова не воспринимаю.

– Представь, что магия отдельна от тебя, – сказал Аргон после долгого молчания. От такого снисходительного тона, словно обдавшего Алму холодом, девушка не была уверенна в том, что сможет пошевелиться. А маг тем временем продолжал, – магия не должна быть тобой, она – отдельно живущее существо, которое тебе преданно. И ты только думаешь, что не сможешь колдовать, когда что-то с тобой происходит, а на самом деле, то существо, внутри тебя, просыпается, и оно готово убить кого угодно с новой силой. И, уже разъярённое, оно ждёт внутри твоего действия, открывающего дверь наружу. Ты можешь колдовать.… Знаешь, почему ты – идиотка? Потому, что ты ни в чём себя не винишь!

– А в том, что произошло в моём «первом» детстве? Тогда, у полуразрушенного дома, рано утром, я была виновата? Моя вина, что ты убил его? – спросила она, но, под пристальным взглядом Аргона, сама, же и ответила, – Да. Я не должна была никого приводить. Согласна. Я – идиотка.

Последние слова она прошептала. Потом, что-то резко и больно дёрнулось в ней.

– Уходи отсюда. Я не хочу сейчас никого видеть! Уйди! Я и так пытаюсь удержать пока пэни в себе.

– Ты не удержишь! Потом, что, чем быстрее выпустишь, тем быстрее вернёшься к тем, перед кем ты виновата. А сдерживать внутри акулу вечно невозможно. Она уже пробудилась.

– Почему ты так легко всё угадываешь? Почему, сволочь? Зачем ты постоянно приходишь и говоришь мне всё то, что я уже давно поняла по мере чувств?! Это твоё хобби – делать мне больно, добивать меня? – её глава вновь опустились на ослепительный снег.

– Я тебя посвящаю в то, что знают далеко не все волшебники. Я научил тебя терпеть боль. Я, а ни кто-то другой, помог, вам тогда, в твоём «первом» детстве.

– Это так. Но при всём этом… ты ненавидишь меня?

Молчание. Девушка подняла глаза. Почувствовав необъяснимых холод и одиночество, теряющиеся рядом с чёрным магом, и она не ошиблась. Аргона нигде не было, а только что начавшийся снег покрывал его следы.

Стоя в растерянности, девушка не заметила, как её кожа стала белеть от холода, а глаза, так и оставшиеся влажными, покраснели от ударившего холода. Внутри ей было гораздо больнее. Каждый раз после прихода Аргона, Алма теряла почву под ногами, и словно находилась в прострации, не в этом мире. Когда она «очнулась», было уже около половины одиннадцатого ночи. Подпрыгнув, Алма раскинула в разные стороны мощнее чёрные крылья, и направилась назад, к дому Стронциев.

Она легко приземлилась у самой двери их дома, долетев назад за час с небольшим. Дверь открылась без единого скрипа, и девушка вошла в большой зал, уютный, с мягкими пастельными цветами. Её всю покрывал собой слабый свет от широкой люстры, закреплённой наверху. Комната была в полу мраке. Алма подумала, что это, наверное, специально, чтобы, когда она вернулась, не потерялась в темноте. Слева стоял полукруглый мягкий диван, обращённый лицом к камину, ещё с ярким, но уже угасающим огнём.