Великие Игры

Какие еще ленты? Поклеп, нет у меня ничего такого!

– Хорошо! – обрадовано поспешил согласиться хромой негодник. – Какие больше всего нравятся?

Ленточки, которые я про себя называл шнурками были достаточно хитро вплетены в одежду, но ловкие пальцы девчонки, торопящейся урвать добычу, пока взрослые не передумали, сделали свое дело в считанные секунды! Бойкая особа! Ей нужно в наперстки людей раздевать, ну, или в шоу талантов.

На абсолютно непрактичную шнуровку мне было абсолютно плевать, тем более, что у того же Флина ее тоже почти не было, но шанс повозмущаться упустить было грешно.

– И как же я теперь без лент в глаза людям смотреть буду?! – сделал я пробный выпад.

– А! – отмахнулся мальчишка. – Ерунда! Пережитки прошлого. Теперь всем по большому счету плевать, от какой семьи ты ведешь свой род. В городе полно народу, а эта информация нужна разве что, когда идешь свататься. Еще несколько лет назад их почти что и не носили, но вот – бац – и они снова в моде. Да и информации уже никакой не несут. Баловство одно.

Что ж, ладно. Модником я никогда не был, так что не стоит и начинать.

– А что девчонка тебе передала?

– Перо, - не собираясь вдаваться в подробности, ответил Флин.

Подождав все же, - вдруг, передумает – я уточнил.

– Что за перо?

– С места убийства. Мальчишки мыли полы. Потом воду вылили на задний двор. Эта девчонка как раз там на дерево лезла, хотела в гнездо сороки заглянуть. Среди детворы всегда ходят басни, что в сорочьих гнездах бывают украденные их хозяйками женские украшения. Вот девчонки, что поменьше и полегче выслеживают сорок и пытаются заглядывать в гнезда. Чаще всего падаю раньше, чем заглядывают, но вот эта не успела упасть. И увидела, как мальчишки выплескивают окрашенную кровью воду. Как она рассмотрела небольшое черное перо – не знаю. Повезло, думаю.

– И это перо может о чем-то сказать Стуну?

– Да он и мне говорит, что там был петух, ну, или курица. Но, скорее всего, петух.

Говоря это, парень разжал ладонь, и я с сомнением уставился на самое обыкновенное примятое перо черного цвета.

– Может, оно из подушки вылезло? – усомнился я в скоротечном выводе Флина. – Большевато, конечно, но все может быть…

И за это тут же заработал очередной изумленный взгляд парня.

– Что я опять сказал не так?!

– Покажи мне правую руку! – неожиданно потребовал мальчишка. – Ладонью вверх!

– Дай угадаю! – насупился я, протягивая к нему ладонь. – Посмотришь на линию жизни и удивишься, почему она такая длинная у подобной мне бестолочи?

– Посмотри на свои указательный и средний пальцы, а потом посмотри на мои! – строго велел Флин, показывая свои названные пальцы. – Видишь разницу?

– Могу перечислить хоть десять отличий, начиная с бросающейся в глаза чистоты моих рук, но думаю, что ты имеешь в виду мозоли на своих пальцах.

– Именно! И такие есть у всех людей города, начиная с пяти, а иногда даже и с трех лет! Мы с детства стреляем из всего, чего только можно. А то, из чего нельзя, мы переделываем и тоже из него стреляем! И ты думаешь, что кто-то из нас может чего-то не знать о птичьих перьях?! Это же неизменный атрибут большинства стрел! Прошу тебя, Женя, думай перед тем, как что-то сказать! И, да, нужно бы тебе перчатки срочно подобрать, чтобы никто не увидел эти твои два уродливо нежных пальца!

Вот он от природы такой хам, или это у него приобретенное?!

Ладно, мальчишка рос не как нормальный ребенок, а как трава под солнышком – сам по себе.

Но легкий подзатыльник я ему все же отвесил.

– Чего это ты? – удивился Флин.

– Чтобы ты поуважительнее со старшим братом разговаривал! Первый раз был предупредительным. Каждый следующий будет чуть сильнее. Если дойдет до того, что я ударю тебя в полсилы, думаю, отлетишь ты примерно на два своих роста.

– Нельзя на неоскорбительные слова отвечать силой, это знают даже дети! – возмутился пацан.

– Хочешь сказать, тебе лучше знать, что для меня, человека, которого ты совсем не знаешь, оскорбительно, а что нет? – навис я над парнем, заставляя его задрать голову, чтобы посмотреть мне в лицо.

– Существует список оскорбительных слов! – запальчиво возразил Флин. – И мной не было произнесено ни одного из них!

– Хочешь поспорить, что я, не назвав вообще ни одного грубого слова, оскорблю тебя так, что ты мне век это помнить будешь?!

Мне пришлось даже немного присесть и ссутулиться, чтобы заглянуть парню в глаза, когда тот попытался их отвести.

– То-то же, Флин! Ты считаешь себя смышленым малым, но не стоит забывать о том, что порой тебя окружают тоже неглупые люди. Так что сильно нос задирать не стоит. Есть очень много людей, свято верящих в то, что умный, он до тех пор умный, пока ему по шее не дадут. А после этого он становится, как все. Понимаешь, о чем я?

– Все равно, если ты будешь задавать глупые вопросы, я буду отвечать тебе именно так! – играя желваками, заявил мальчишка.

Ну, и что с ним делать?!

– Со мной – пожалуйста! – согласился я. – Но с другими старайся себя сдерживать!

– Так ты на моей памяти первый, кто задает настолько глупые вопросы! – возмущенно воскликнул Флин.

– Считай, что я тебя тренирую. На будущее!

– Это кто же мне в будущем такие глупости выдавать будет?!

– Ну, во-первых, я, во-вторых, ты же должен быть готовым перенестись в другой мир. А, вдруг, там все с такими лицами, как у меня?

На миг мне даже показалось, что паренек действительно испугался подобной перспективы. Он стоял, смотрел на меня, и видно было, что Флин силится представить толпу из таких вот низкоинтеллектуальных «питекантропов».

Нарисованная богатым еще отчасти детским воображением картина явно его впечатлила. Немного понурив плечи, он двинулся к дому, где мы собирались оставить послание для мастеров, но, видимо, у судьбы на нас сегодня были другие планы.

Еще во время беседы я обратил внимание, что по направлению к нам издалека неспешно едет повозка. К тому моменту, как расстроенный мальчишка сделал первый шаг от края тротуара к двери здания, между нами и ней оставалось не более десяти метров. И вот в этот миг флегматичная до того лошадь, вдруг, заржала, взбрыкнула и понесла!

Я сразу же геройски отскочил в сторону, а вот Флин что-то замешкался. Пришлось мне, скакать обратно и выдергивать его буквально из-под копыт взбесившегося животного.

Встречи с лошадью мы избежали, зато меня огрело чем-то выпавшим из телеги. И приложило так внушительно, что даже свет в глазах на миг погас.

Когда я полностью пришел в себя, то увидел, что на относительно пустынной до этого улице постепенно скапливается народ. Рядом лежит перевернутая телега, неподалеку от нее валяется отломившееся колесо. Лошадь стоит тут же. Вполне себе спокойная и уравновешенная. Возница интересуется не потенциальными жертвами аварии, а своим имуществом.