Великие императоры времени

Воспитывал я его во многом. Учил всему, что сам знаю и другие до меня знали. Был он смышлен и все на лету схватывал. Хороший из него получится воин и вождь людской. Так я думал еще тогда. Но про него не знаю, так как жизнь моя завершилась и от золотого венца того я утоп. Не уследили девы за мною. Дурно мне стало, да так тот венец ко дну и потянул. Пока руками взмахнул, то уж воды нахлебался. В общем, смерть моя рано пришла. Мог еще пожить, хотя по возрасту и староват был.

Взошел при мне еще один человек. Цицероном звал я его. Пришел он ко мне издалека и хотел обучиться всему. Долго просил и я согласился. Но не совсем успел я то сделать. Только голос и ум начал его прорезаться, как меня не стало. Вот и вся правда, что я хотел утаить от вас. Что еще хотите спросить? Бог, правда, предупреждает:

– Хоть и много он говорил, но все же кое-что покрывает.

– Что же?
– мы спрашиваем у души той, в подземном царстве томящейся.

– Думаю, что еще про один грех я не рассказал. Друга своего я погубил, а не в город тот отправил. Дамоклиду позавидовал. Больше девы его любили, чем меня самого. Вот я и погубил его, а слух пустил, что сотворилось то по-другому.

– Что еще опустил?
– сурово Бог спрашивает.

– Не знаю, - душа отвечает и глаза от Бога прячет.

– Ладно, ступай, - сам Бог его отправляет, - скажу сам, коль ты того боишься. Иди, грех свой искупай. Еще долго мучиться будет, пока отпущу я его и вновь на землю отправлю.

Удалилась та душа, а мы наедине с Богом остались. Спрашиваем уже его, что тот нам недосказал.

Бог же по-своему отвечает.

– А недосказал он то, что мне и говорить непристойно. Много грехов за ним числится, но тот особый. От него то происходяще и в детстве далеком его еще иным именем звали. Дальше имя свое он сменил, когда в ученики подался,

а позже и вовсе к другому прибился. Вот об этом он и недосказал. Делу тому многих обучил. Дев иногда мучил, а также их свершать многое заставлял. Так он на свет грех тот породил, да и по сей день он мало выводится. Во многих душа его праздно пущена и теперь, остается в былинах головы какой.

Понятно ли все вам об этом великом императоре?

– Да, понятно, - мы сразу отвечаем и вопрос относим.

– А, что ж ты, Бог, сам не противостоял тому? Мог бы грех тот покарать.

– Мог бы, да не захотел лювдей многих в яму одну ложить. Дело плохое всегда расходится быстрее, чем какое доброе. К тому же, думал, что все ж образумятся многие и по-другому жить будут. Так оно и было - где, как.

Царь хорош и люди такие, ибо он требует от них исполнения параграфов своих.

Царь немощ и к другой стороне пристает, и люди туда же сворачивают. Так завсегда было, в какую сторону не кинь. Потому, я вот и не карал за то многих.

Ну, а теперь, черед другого настает и время иное вместе с ним наступает. Словно грань какую почувствуете, его переходя. Так и тогда было. Опосля отдыху небольшого продолжим беседу ту. Побудьте пока на месте этом, а я пока душу ту позову и от труда освобожу на время, что б вам с нею поговорить.

– Что ж то за труд такой?
– спрашиваем и удивляемся тому. Неужто и в аду том души смертные трудятся?

– Труд великий. Сами узнаете, - Бог нам отвечает, - сидите тихо и никого не подзывайте. Я быстро обернусь.

Бог удалился, а мы ждать остаемся. Мысли разные в голову лезут, но мы их отганяем подальше и терпение всякое сохраняем.

Вскоре Бог возвращается и ведет за собою на привязи душу ту, саму себя гнетущую.

Вся со всех сторон цепями увешана. Хоть и из огня светящегося они, но кажется, что то настоящие цепи.

Хотим спросить о том Бога, но он нам отвечает заведомо сам.

– Душа сия долго прозябать здесь будет. Такова моя воля. Цепями то я его сковал и к труду одному приспособил. Долго чинить еще то будет. А за что - сейчас он сам расскажет. Готовьтесь все то выслушать.

Готовимся мы к делу тому и мысленно собираемся. Духу уже мало осталось, чтоб все то понять и в голове уложить.

Но Бог помогает нам и силу дает. Потому, вскоре мы в слух оборачиваемся и надальше по истории Рима того двигаемся.

Но об том уже в главе другой и под другим названием.

О Нероне в сией главе сказано не было. Опустил разговор за него сам Бог.

Не захотел имя его волочить в славе грязной иных людских особ. Но достоверно дело было так.

Опосля Геродота того, Нерон взошел.

Да только начал параграфы новые в свет возводить, люди его к рукам и прибрали. То есть, власти лишили и в подземелье бросили.

Есть в том доля и Аристотеля того, так как кабы он со своим чудом-домом развалившимся не сунулся в Рим, то Нерон возможно сделал бы свое дело, и вся история пошла бы по другому пути. Но все же, свершилось по-иному и вовсе не так, как того хотел сам Бог.

Это был своеобразный пролог в главу другую, и тут же дорогу иному прокладываем, выводя на свет божий еще одного героя времени великих императоров.

Глава 6

Заветная сила оракула. Царь царей, или Гай Юлий Цезарь

Прежде чем вызвать на беседу сего главного недруга всякого воинства, надо предыдуще составить ему свой словесный отпор.

Любил сей иноходец поговорить и велел во всяком деле побольше речами творить, а руку мало прилагать.

Хотя все ж таки сам ее налагал куда не следует и по всякому в деле нагом преуспевал. Но об том подробнее сам он расскажет, коли во время, ему отведенное, уложится.

Спрашивайте обо всем, что вас интересует, только знайте, что и сия душа грехами полна, врать может и недаром до сей поры великими цепями увешана.

Слушая Бога, мы начинаем вопросы задавать и вперед всего спрашиваем:

– Тот же ты цезарь, что Гай Юлием звался и другие имена по земле какой пособирал? Укажи какие, чтоб знали мы о тебе больше и в истории той, тобой и другими придуманной, больше не путались. Укажи жил ты когда и кого подле себя в цари оставил?

Душа та "сонно" оглядывается по сторонам, а затем, вдруг резко те цепи сбрасывает и к нам бросается, чтоб внутрь кому заскочить и людским чревом овладеть. Это, чтоб дольше говорить можно было и всякое похвальное дело чинить.

Но Бог начеку состоит и быстро душу ту хватает. Надальше вновь в цепи уколачивает и сам сверху наседает силою своею прижимною.

Стонет та душа и всяко прощения просит у Бога за свой шаг необдуманный.

Спустя немного, Бог силу убавляет, и цезарь тот отвечать начинает.