Великие императоры времени

К труду душу ту двойственно расходящуюся я самолично приспособил. Многие другие к тому также относятся. Ибо, как одной душе то не под силу. Но по всему будет разговор другой, а сейчас, по той же дороге пойдем и узреем лжеца другого, которого великим полководцем зовут и Александром обозначают.

По делу тому даже труд воинский составили и всякий раз из того пример себе берут. Тольно вот, что я скажу по тому.Дело было и слыло вовсе не так.

Обманом да словом ложным брались города все, да земли другие присоединялись.

Хотелось императору тому до богатств фараоновых во многом числе пробраться и именно ему надлежит слава великого разрушителя тех пирамид.

Хотя об этом ничего нигде и не сказано. Не хотел тот император славу такую иметь. Лавров воинских ему захотелось, а еще пуще богатств всяких, чтоб вовек Риму не воевать, а только в услади жизненной состоять.

А по Гай Юлию могу сказать еще немногое. Недолго пришлось ему проправить, хотя по истории много отводится. Царем Героном звали его еще при жизни. Октавианом стал его последователь, который после смерти на трон взошел. Октавы - то от него пошло. Любил он речь свою на песенный лад возлагать. Не говорил, а прямо-таки пел. Но ему не долго судьба отвела править. От лавров тех золотых, что Аристотелю прилагались, он погиб.

Ударила молния в знак силы той великой императорской, да так, что голова Октавиана надвое распахнулась.

Венец же цел остался, да больше никто его и не одевал. Позже его изменили, а еще позже и вовсе подменили. То есть, создали из состава другого.

Что же относится к Гай Юлию, то все о нем практически сказано. Потому, переходим к душе иного рода и послушаем, что она воспоет о себе.

Пока Бог ходит за той душою, мы в главу другую переносимся, где и состоится весь разговор.

Глава 7

Александр Македонский в роли великого

Вскоре Бог подзывает нас к себе ближе и говорит так:

– Стойте позади меня. Я сам вопросы задавать буду и всякие слова души той ложные поясню.

– А почему не можем сделать мы того сами?
– спрашиваем у Бога.

– Нельзя вам и рта открывать. Вмиг душа та в вас самих обернется. Захотите и вы славы той лживой исповедать и к власти таким же путем прибиться. Стойте позади и молча слушайте. Сам знаю, что вас интересует и зачем мне душа эта так же, как и вам, нужна будет. Как зовут тебя и почему под знаком моим в скрещении линий содержешься?

– Зовусь Мемфисом, - душа та отвечает, - а под знаком тем состою оттого, что при мне Иисус возродился. За мою бытность на ноги встал он и по земле, много оскверненной, пошел.

– Хорошо, - похвалил Бог, - пока правду говоришь. Отвечай так и далее. Возможно, за то грехи твои отпущу чуть более, нежели до того делал это. Расскажи о жизни своей расчудесной и покажь, как к власти доступился, что императорской произрастала.

– Много говорить не буду, - скупо пообещала та душа, - родился я Мемфисом.

Мемфисом в истории и остался. Имя Александр мне сами люди сложили.

При мне еще то все творилось и слава великая упрочалась. Был я беден и скуден на добро всякое. Слыл римлянином настоящим.

И мать, и отец так прозывались. И жили мы в Риме самом. С детства воспитывался я грубо. Отец мой сильно за девами волочился и почти всегда к дому в хмелю большом приходил.

Вел жизнь праздную особо он, потому рано скончался и без наследства нас какого оставил. Мать дальше в слуги подалась, а меня учеником сослала к императору Аристотелю.

Так он при детстве моем звался и так его я обозначил для себя самого. Знал я по учебе той и Цицерона, и императора последующего Юлия, и многих других из имен известных.

Все они со мною в разном возрасте обучались и еще в школе гладиаторской состояли, а Спартак при мне оруженосцем состоял вначале. Дальше он к другу старому моему прибился и против меня самого пошел.

Хотел он, как и я, к власти той прибегнуть, но мало из того, что получилось. И, как известно, погубил я планы и мечты его, хотя не мне лично те лавры принадлежат.

К власти самой пробился я не случайно. Задумали мы с Генократом в Риме власть изменить. Хотели побольше земель других присоединить и богатством фараонов овладеть.

Знал я много о них всякого. От того мечтой заразился и стал на путь опустошения земного. Но вначале о сути прихода моего.

Кроме Генократа ко мне в заговор утаенный входило еще несколько. Имена их такие: одного Арифмедом звали, другого Сократом, третьего Аристотелем, четвертого Аполонием, а пятого Гармием.

Были и другие, но имена их меньше созвучны были, а потому в памяти мало улеглись. Из многих помню Симметра и Персида. Они власть в землях других воздавали. Также вошла в жизнь мою Клеопатра, Марк Антоний из числа друзей моих ранних и от меня же бежавших, Главк и Марк Квиридий, что позже стал управлять Мемфисом городом.

Также знаю я Менаполюса - царя федуклийского, Дорния Аполонского - грека афинского и оракула дельфийского, Федукла Сиракузского, что позже Архимедом стал, Мизария Византийского /мизареты обосновавшего по римскому стилю/, Дельфию и Плутониду знал из цариц, Птолемею и Фану - великую царицу индийскую.

Грек Феофан мне родственником приходился. Повзрослев немного, я женился на дочери его слабо видящей. Кармильдия звали ту деву. Знал я Турема Синозского - великого врачевателя исскусстного. Раны мои он залечивал. Сохранил в памяти имя еще одно - Феноклия Портирейского. Был он врагом мне, в землях путь преграждал. Из египетских имен помню слабо. Редко встречал кого на своем пути, потому и мало кто запомнился. Но начну с начала.

Как только заговор наш состоялся и мысль свою в дело воздвигли, к власти Октавиан пришел.

Но его судьба вам известна и буду рассказывать о себе. Октавиана того люди захотели, да, наверное, небо отвергло.

Так на смену ему я пробился. Друзья поддержали меня на выборах, а уже тогда руку вверх тянули и патрициями величались.

Помог делу моему еще Клавдий, Главком именующийся. Состоял и он в нашем заговоре, да только в сторону немного в тот момент отошел. Но все же, мне помог и вскоре императором тем я стал. Много я не думал. Говорил, что знаю, как Рим извечно сыт будет. Сам за дело взялся и войско свое начал готовить. Созвал гладиаторов и велел им обучать войско свое. Сам я в деле том особо участия не принимал и во всем полагался на других.

Спустя полгода решил я двинуть в поход. Клавдия вместо себя оставил, как старшего, а Марка Квиридия с собой забрал.

Решил я идти не пешком, а морем. Суда починили к моменту тому, и на них мы в путь отправились. Вскоре нужного достигли и к берегам Египта пристали. Там спешились и пошли вдоль берегов реки длинной. Людей мало встречали. Повсюду голод, холод процветал. Шли и болезни разные от этого. Потому, в дальнейшем, стал

я целителя того, что указал, с собой брать.