Великий князь Николай Николаевич

Обласкавъ прибывшихъ съ обычной своей привтливостью ті пригласивъ къ себ на завтракъ, Императрица Марія Феодоровна, однако, ршительно отказалась отплыть на англійскомъ миноносц въ Константинополь. О причинахъ своего отказа она общала объяснить въ письм своемъ къ англійской Королевской чет.

Въ ожиданіи этого письма офицеры были приглашены на чай къ Великой Княгин Ольг Александровн, которая жила со своей семьей въ крошечномъ флигельк той же дачи «Хараксъ».

Уже подъ вечеръ прибывшіе покинули гостепріимныхъ хозяевъ и, получивъ изготовленную корреспонденцію, отправились въ обратный путь.

Выдержавъ по пути штормъ, оба посланные миноносца вернулись въ Константинополь, гд адмиралу Колъторпу былъ сдланъ соотвтствующій докладъ и вручены привезенныя письма.

Союзная англо-французская эскадра прибыла въ Севастополь только черезъ нкоторое время; присутствіе ея въ черноморскихъ водахъ, однако, не обезпечило Крыму спокойствія.

Большевики, побдоносно прошедшіе черезъ всю Украйну, подошли къ Перекопу и прорвались черезъ него, причемъ, орды Махно и Дыбенки ворвались въ Крымъ. — Численно слабыя добровольческія части отступили на Керчь, по направленію Кубани, и Крымъ былъ затопленъ большевиками. Срочная эвакуація членовъ Императорскаго Дома являлась неизбжной.

Въ конц марта къ Дюльберу подошелъ англійскій дредноутъ «Мальборо» и сталъ на якорь близъ берега. — Англійскій король прислалъ на сей разъ корабль, чтобы вывезти изъ надвигавшагося ада членовъ Россійскаго Императорскаго Дома.

По разсказу офицера, входившаго въ составъ отряда особаго назначенія, Императорская Фамилія переправилась на дредноутъ на катерахъ съ такъ называвшейся «Юсуповской пристани». — Багажъ ея былъ перевезенъ на англійскій корабль черезъ Ялту.

Посадку съ берега обезпечивала англійская морская пхота, занимавшая лвый флангъ, а отрядъ особаго назначенія прикрылъ правый флангъ посадки.

Три дня англійскій морской гигантъ простоялъ затмъ на ялтинскомъ рейд, несмотря на близившійся подходъ къ Ялт большевиковъ. Задержка эта явилась результатомъ настойчиваго желанія Императрицы Маріи Феодоровны дать возможность спастись всмъ тмъ, кто не могъ расчитывать уйти иначе отъ кровожадной мести большевиковъ. Эвакуацію все это время продолжалъ прикрывать особый отрядъ, который, ршивъ остаться въ Россіи для продолженія борьбы съ большевиками, до конца выполнилъ лежавшій на немъ долгъ. Въ соотвтствіи съ такимъ ршеніемъ, отрядъ былъ погруженъ въ послднюю очередь на англійскій транспортъ, который медленно обойдя въ послдній разъ англійскій дредноутъ, взялъ направленіе на Севастополь. — При прощальномъ обход транспортомъ «Мальборо» на корм броненосца стоялъ неподвижно Великій Князь Николай Николаевичъ, бывшій Верховный Главнокомандующій Русской арміей, и отчетливо вырисовывалась небольшая фигура Императрицы Маріи Феодоровны, заливавшейся слезами. — Это была послдняя встрча въ предлахъ Россіи названныхъ лицъ съ офицерами русской арміи! — Черезъ нсколько дней отрядъ изъ Севастополя былъ переброшенъ на иностранныхъ же судахъ въ еодосію, а оттуда на Кавказъ, въ Адлеръ, гд онъ вошелъ въ составъ войскъ грузинскаго фронта.

Англійскій дредноутъ «Мальборо» увозилъ бывшаго русскаго Верховнаго Главнокомандующаго черезъ Констаптпнополь въ изгнаніе, изъ котораго Великому Князю Николаю Николаевичу не суждено было уже вернуться!

2. Великій Князя Николай Николаевичъ во Франціи, Его кончина.

По оставленіи Крыма. Великій Князь Николай Николаевичъ съ семьей поселился сначала въ Италіи, а затмъ съ 1922-го года на юг Франціи въ Антиб. Въ іюл 1923-го года, онъ перехалъ въ имніе Шуаньи, поближе къ Парижу.

Въ Антиб Великій Князь поселился въ нанятой имъ дач «ТРепагЦ», вблизи небольшой виллы, составляющей собственность его брата, Великаго Князя Петра Николаевича.

Нанятая Великинъ Княземъ Николаемъ Николаевичемъ дача представляла собою трехъптажный домъ, нижній этажъ котораго занимала великокняжеская чета, а наверху жили лида, составлявшія личную - свиту Великаго Князя. — Внизу находились гостиная, сю-лтхвая н внутреннія комнаты Великокняжеской четы. — Гостиная, служившая вмст съ тмъ и кабинетомъ Великаго Князя, представляла собою большую комнату, съ открытымъ видомъ на море, на которомъ нердко маневрировали суда- французскаго флота. Столовая была также достаточныхъ размровъ, вмщала всхъ жителей дома, которые въ числ 10-12-ти человкъ собирались въ вей ежедневно къ завтраку и обду.

Великій Князь жилъ въ Антиб, вполн уединенно, йодъ скромной фамиліей «Борисова», которую онъ принялъ въ воспоминаніе о названіи своего главнаго имнія въ Россіи — «Борисова». — Онъ принималъ у себя только самыхъ близкихъ людей и всячески избгалъ встрчи съ лицами, носившими на себ политическій отпечатокъ. Въ глубин души онъ, видимо, ршилъ отойти отъ всякаго участія въ активныхъ длахъ эмиграціи, будучи того мннія, что Россію исцлитъ и спасетъ только время. •

Въ начал двадцатыхъ годовъ, я, будучи въ Сербіи, задумалъ писать свои воспоминанія, вылившіяся затмъ въ книгу «Россія въ міровой войн». Уважая принятую Великимъ Княземъ на себя отчужденность отъ вншняго міра, я обратился не лично къ Великому Князю, а черезъ одного изъ приближенныхъ къ нему лицъ его домашней свиты, съ просьбой передать мое ходатайство¹ о временномъ предоставлніи мп матеріаловъ по войн, если бы таковые у Великаго Князя сохранились. Черезъ нсколько времени я получилъ отвтъ изъ Рима, въ которомъ мп сообщалось, что «личныхъ записей это лицо (Великій Князь) не вело. Документовъ, освщающихъ и имющихъ значеніе для оперативныхъ вопросовъ тоже не имло. Такимъ образомъ дать вамъ что либо, могущее служить помощью, въ предполагаемомъ вами груд, оно не можетъ»...

Затмъ въ март 1923-го года, уже будучи въ Париж, я послалъ въ Антибъ для ознакомленія Великому Князю рукопись моей статьи: «Основныя идеи стратегическаго развертыванія п первыхъ операцій русской арміи въ 1911-мъ году. «Статья эта мною была составлена для французскаго военнаго журнала — «Кеие тіИіаіге гап$аі$е>, въ которомъ она и была помщена, въ майскомъ и іюньскомъ номерахъ того же года.

«Съ большимъ интересомъ, сообщалъ мн мой корреспондентъ,

статья прочитана Его Императорскимъ Высочествомъ Великимъ Княземъ Николаемъ Николаевичемъ, которому я имлъ честь ее представить»...

Наконецъ, осенью того же, кажется, года я былъ но своимъ личнымъ дламъ въ Ницц. Опасаясь нарушить все ту же усвоенную Великимъ Княземъ позицію полнаго изолированія себя отъ теченій современной жизни, — позицію, которую я не могъ не признавать правильной, я ограничился сообщеніемъ на виллу ТЬепагіі о своемъ случайномъ прозд черезъ Ниццу. Основываясь на совмстномъ переживаніи гъ Великимъ Княземъ многихъ тяжелыхъ и радостныхъ дней, выпавшихъ на нашу долю въ 1914-1915 г. г., я просилъ засвидтельствовать ему мои чувства неизмннаго увазке-нія. На это письмо, ко мн прибылъ въ гостиницу довренный Великаго Князя, ікоторый, не заставъ меня дома, просилъ принять его вторично. Наше свиданіе 'состоялась; мы обмнялись нсколькими любезными словами и мелкими впечатлніями о прошлыхъ дняхъ войны.

Этими небольшими знаками вниманія закончились наши личныя отношенія съ Великимъ Княземъ, которыя я справедливо счелъ неслоокившимися. Великаго Князя окружили впослдствіи новые люди, которые вовлекли его въ современную .жизнь и выдвинули его •имя, далеко не безъ внутренняго сопротивленія н личнаго его колебанія, на позицію руководителя политической дятельностю части •русской эмигрантской общественности. — Изъ этой попытки, какъ я и предвидлъ, вышло очень немного. Хотя Великій Князь сразу выставилъ лозунгъ: «непредршенства» будущаго устройства русской земли, тмъ не мене русская лвая общественность, которая окончательно смнила вхи монархическія на республиканскія, отказалась признать его авторитетъ. Возможно, что и заграничные политическіе дятели, всегда сдержанно относившіеся къ русскому самодержавію, видли въ Великомъ Княз также лицо, прежде всего, «царскаго» .корня, почему неохотно отзывались на совмстную съ нимъ политическую работу, подозрвая въ немъ стремленіе къ возстановленію въ той или другой форм прежнихъ порядковъ. — Да и обстановка на территоріи нашей родины оставалась для какихъ либо прямыхъ «дйствій» мало благопріятной. «Завоевать» Россію, то-есть навязать ей чужую волю, посл всего пережитаго, едва ли кому удастся! Время же для освобожденія, видимо, еще не настало, ибо будущая Россія едва ли сама знаетъ, чего именно она хочетъ и въ какую форму выльется ея государственность. Къ тому же процессъ освобожденія, для прочности выздоровленія, долженъ начать-

ся несомннно изнури, то-есть зародиться въ толщ самого наро да, которому одному дано будетъ почувствовать въ себ біеніе новой окивни. Роль эмиграціи въ этомъ процесс едва ли поэтому можетъ быть 'первенствующей. Пока, лишь ея работа лежитъ въ области сохраненія и развитія для будущей Россіи тхъ культурныхъ силъ и традицій, которыя унаслдованы ею отъ прежней до-военнон Россіи. Въ этомъ отношеніи традиціи ея доблестной арміи несомннно унаслдованы п усвоены тми военными контингентами, которые оказались за рубежомъ. Поэтому работа Великаго Князя въ области сохраненія этихъ контингентовъ н развитіи ихъ традицій, какъ боле реальная, и не могла не быть боле плодотворной. Для военныхъ контингентовъ имя перваго русскаго Верховнаго Ілавно-командующаго въ періодъ небывалой міровой войны навсегда останется окруженнымъ извстнымъ ореоломъ и сохранится какъ лозунгъ доблести, присущей всему русскому національному воинству.